В Лахоре до сих пор существует «старый город», который в отдельных местах окружен сохранившейся стеной, и внутрь него ведут ворота, но в отличие от былых времен – сейчас они открыты всегда. Именно там, на узких улочках, живут те лахорцы, которые считают себя «настоящими» – они даже говорят немного по-другому (один наш хороший знакомый показывал нам разницу в произношении – главное, как произносится буква «р», но никакой разницы заметить нам не удалось). Дело в том, что большая часть жителей Лахора приехала сюда относительно недавно. Большинство – после разделения на Индию и Пакистан в 1947 году, хотя из Индии сюда приезжали и раньше – англичане построили в Пенджабе много каналов, что гарантировало жителям достаточное количество воды, которая всегда была в дефиците. А вот после разделения масштабы переселения народов были таковы: официально к 1951 году 6,5 миллиона перебралось в Индию, а 5,5 миллиона – в Пакистан. Самая же большая миграция пришлась на Пенджаб. И до сих пор переселившиеся люди – как с той, так и с другой стороны границы – тоскуют по местам, где они выросли.

Помимо индусов из Пенджаба после разделения уехало и множество сикхов. При этом в Пакистане у них оставались многие святыни, в том числе могила их вождя, правителя сикхского государства Ранджита Сингха, – в Лахоре. Самое большое паломничество сикхов по святым местам приходится на апрель – тогда весь город меняется и, как говорят лахорцы, «становится таким же, каким был до разделения». Сикхи выделяются из толпы горожан своими одеяниями. Жители Лахора утверждают, что относятся к ним вполне дружески (они и говорят на одном диалекте пенджабского языка), и про ужасы кровопролития (когда сикхи в момент отделения Пакистана боролись с мусульманами) предпочитают не вспоминать.

В правительственном аппарате Пакистана существует специальный отдел, который занимается проблемами приема, размещения и устройства сикхов, прибывающих из Индии. Так что на сегодняшний день в Лахоре гораздо больше внутриконфессиональных проблем, и оазисом спокойствия его назвать трудно, хотя на улицах, особенно в кратком путешествии, это незаметно.

Лахор – город интеллектуалов и художников. Именно здесь сосредоточена вся обширная индустрия кинопроизводства Пакистана. Здесь живут практически все знаменитые режиссеры и актеры, а также писатели и певцы. Лахорцы очень гордятся этим и считают свой город культурной столицей государства – «Пусть в Карачи уровень образования в среднем и выше. Но жители Карачи в основном бизнесмены. У нас же в Лахоре – творцы».

Один из самых известных лахорских художников – Икбал Хусайн. Всю свою жизнь он живет в Хиира Манди, районе «красных фонарей». Лахор еще со времен Великих Моголов славился своими девушками, которые исполняли незабываемые зажигательные танцы. А центром этой «услады очей» издавна был район Хиира Манди, расположенный в «старом городе». Название Хиира Манди буквально переводится как «рынок драгоценностей» или «рынок бриллиантов». В былые времена классические танцы здесь исполняли девушки со всей страны, которые, помимо этого, оказывали посетителям и другие услуги… Икбал Хусайн родился в семье, где женщины занимались подобным бизнесом. Наверное, жизнь его повернулась бы поиному, не поступи он в Лахорский институт искусств.

Правда, став художником, в отличие от многих выходцев из Хиира Манди Хусайн предпочел не скрывать своего происхождения, а напротив – сделал его предметом творчества. С его картин на зрителей смотрят родственницы и знакомые Хусайна – красивые и усталые женщины. И хотя картины эти принесли ему и славу, и деньги, Хусайн так и не покинул того района, где он родился.

С другой стороны, многие звезды попали в кино именно из Хиира Манди. Даже сейчас, несмотря на явный упадок уровня исполнения, в особенности классических танцев, на улицах района можно увидеть продюсеров кинокартин.

И если случается так, что девушка попадает отсюда в мир кино, ей просто меняют биографию…

Мы сами видели рекламный плакат, с которого улыбалась белозубая красавица родом из Хиира Манди. А поэтому мы просто обязаны были посмотреть на лахорские развлечения.

Еще в Пешаваре, в самом начале нашего путешествия по Пакистану, проводник с увлечением рассказывал нам: «О, Лахор – это центр развлечений! Там прекрасные девушки танцуют на улицах зажигательные танцы. Они настолько обворожительны, что вы никогда не забудете этого». Поскольку в самом Пешаваре из всех доступных нам развлечений был только поход в ресторан, мы с нетерпением ждали великолепных танцев сладкоголосых лахорских девушек. Воображение рисовало развевающиеся восточные наряды и красавиц из индийских фильмов. Вот только действительность оказалась куда ярче воображения.

Улица развлечений в районе Хиира Манди (наш гид время от времени нам подмигивал, чтобы не отчаивались в блужданиях по чужому городу с тяжелой фотоаппаратурой) встретила нас мглой, хоть глаза коли. Это было тем более интересно, что так весь остальной город был освещен – где более, где менее. «Электричество отключили», – мрачно констатировал наш проводник. В кромешной темноте над нами нависали дома, которые по виду были брошены несколько лет назад, когда их жители отчаялись добиться капитального ремонта. Увидев выражение наших лиц, наш друг и проводник мужественно нашел освещенный светом участок центра развлечений.

Может быть, нам не повезло. То есть, скорее всего, не повезло. Мы слишком долго шли к своей мечте по темным улицам, спотыкаясь о выбоины в асфальте (относительно хорошие улицы в старый город не доходят), поскальзываясь на остатках лахорской пищи. Возможно, наоборот, нам повезло – мы ничего не сломали, не потеряли и сохранили себя в целости. В результате мы оказались в ярко освещенной комнате, буквально забитой народом. Весь этот народ несколько жадно нас изучал. Мы чувствовали себя неловко. Воображение сыграло злую шутку. Несколько человек делали вид, что играют на музыкальных инструментах, две девушки делали вид, что танцуют зажигательные танцы. Лично мне всех хотелось постирать в большой стиральной машине не обычным стиральным порошком, а тем самым, который отстирывает все, даже самые старые и въевшиеся пятна.

Виноваты в этом, конечно, не девушки, которые честно исполняли свой танец, не слишком изменившийся со времен хараппской цивилизации, а только собственное воображение. От просмотра второго танца мы отказались (желание чаевых возрастает пропорционально времени, проведенному в центре индустрии развлечений) и быстро вышли. На выходе нас посыпали лепестками роз, упавшими на грязную мостовую. Как и всякий нормальный город, Лахор – город контрастов.

Лахорцы не любят есть дома. «Почему?» – ошарашено спросили мы. «Дома так вкусно, как в ресторане, не приготовишь», – важно сказал один наш знакомый лахорец.

Поэтому в Лахоре существуют две «улицы еды». «Улица еды» – это пешеходная улица, по обеим сторонам которой в ожидании посетителей стоят столы со стульями. Масштаб поражает. Десятки поваров прямо у вас на глазах готовят разнообразные яства. В маленьких кухнях кипит работа. Рядами жарятся куры, мелькают куски мяса, которые, падая на решетки, начинают немедленно истекать соком. Вода в графинах и бутылках возникает на столах по мановению руки (если народу в ресторанчике немного). Какие-то загадочные субстанции кипят в котлах, отдаленно напоминая супы, лепешки с хлебом подлетают в воздух и приземляются к вам на тарелку. Духота (хотя «улица еды» начинает жить своей бурной жизнью, конечно, после захода солнца) усиливает запахи и размывает границы реального мира, превращая многочисленных посетителей в неясные тени. При всем количестве мест найти свободное не так просто – огромные лахорские семьи и компании занимают сразу по многу столиков, от этого в некоторых местах даже образуются очереди, ресторанчики же без единого посетителя всегда вызывают подозрение: «А что это сюда никто не садится? Может, что-то знают?»