Но даже если так, больше он этому не поддастся. Последние вести из Брекакадха свидетельствовали о том, что ситуация в Колле становилась угрожающей. Как он и опасался, Гектор опустошал его земли, и его люди требовали, чтобы он скорее что-то предпринял. Однако если бы он сейчас выступил против Гектора, то без поддержки Аргайла потерпел бы неудачу. К тому же Лахлан не мог напасть на Гектора, пока брат находился во власти капризов разгневанного короля. Промедление сводило Лахлана с ума: его инстинкты требовали немедленных действий, а осмотрительность – осторожности.

Вывод из этого мог быть только один: как можно скорее жениться на Флоре. У него не оставалось времени на то, чтобы природа взяла свое, а значит, он должен ее немного поторопить. Существовал только один способ закрепить за собой право на нее, и сделать это следовало немедленно.

Щеки Флоры раскраснелись, глаза искрились весельем. Никогда еще он не видел ее такой сияющей. Это была та самая девушка, о которой он так много слышал при дворе, девушка, способная разбить тысячи сердец.

Вот только она оказалась своевольной, упрямой и в то же время достойной доверия и сострадательной. К тому же она была одинокой, напуганной и угнетенной смертью матери, оставившей в ее душе незаживающие шрамы. Впрочем, возможно, в этом была повинна не только смерть матери, но и вся ее жизнь. Но что более всего ошеломило Лахлана – это ее страстность. Возможно, Флора была искушенной и хорошо образованной придворной дамой, но при этом испытывала такую же жаркую страсть, как и он.

Так неужели ей не достаточно этого взаимного влечения, возникшего между ними, чтобы она пренебрегла жизнью людей равнины?

– А теперь, – сказала Флора Мердоку с деланной суровостью, – следи за мной и будь наготове, когда я прыгну.

– Попытаюсь, – ответил молодой человек, – но не знаю, куда девать руки.

Когда Мердок осознал, что сказал, лицо его вспыхнуло. Они танцевали все вместе, образовав круг, а потом Мердок обнял Флору за талию и приподнял.

Лахлан замер. Ему был знаком этот танец: обычно его не исполняли под музыку волынок. В три больших шага он одолел расстояние между ними. Музыка перестала играть, и он почувствовал, что на него направлены четыре пары глаз.

– Брат! – воскликнула Джиллиан, искренне удивленная его появлением: обычно в это время Лахлан занимался делами клана.

Не отводя глаз от Флоры, Лахлан обратился к Мердоку:

– Поаккуратнее, а то ты ее уронишь!

– Знаю, – ответил Мердок, отчего-то чувствуя себя виноватым. – Я уже повторил это три раза.

Лахлан услышал смешок Джилли, но решил, что отчитает ее позже. Встав впереди Мердока, он взял Флору за руку.

– Вы позволите?

Глаза Флоры округлились, и она, хотя и не сразу, кивнула.

Лахлан дал знак волынщику начинать.

Прошло много времени с тех пор, как он бывал при дворе. Там он неплохо научился танцевать, и ему хватило нескольких минут, чтобы вспомнить нужные па. Когда сноровка вернулась, он расслабился и стал наслаждаться живостью кокетливого танца. Держа Флору в объятиях близко к себе, Лахлан чувствовал исходящее от нее нежное тепло и вдыхал слабый цветочный аромат. Сопровождаемые восторженным одобрением собравшихся на галерее, они с Флорой исполняли сложные па танца гайарда с удивительной точностью и легкостью. При этом Лахлану казалось, что он привязан к Флоре. По выражению ее лица он мог заключить, что она испытывает то же самое.

Наконец Лахлан выпустил Флору и, тяжело дыша, отступил на шаг назад.

– Ах как замечательно, братец! – Джилли захлопала в ладоши. – Почему ты никогда нам не говорил, что умеешь так хорошо танцевать?

Лахлан повернулся к сестре.

– В горах не часто можно показать ловкость в придворных танцах.

– Верно! – Флора явно обрадовалась этой реплике. – Именно поэтому…

Лахлан не дал ей закончить, заранее предчувствуя, что она скажет.

– Мне надо поговорить с мистрис Маклауд, – обратился он к сестрам. – Без свидетелей.

– Но… – начала Флора и тотчас же замолкла, заметив, как быстро все подчинились распоряжению лэрда.

Когда дверь со стуком захлопнулась, Флора прижала руки к губам, затем стремительно повернулась к Лахлану.

– Мы не закончили. Знаете, как мне трудно было уговорить их?

– Могу себе представить, – ответил Лахлан сухо. Флора с любопытством взглянула на него.

– Итак, вы провели при дворе некоторое время…

Лахлан пожал плечами:

– Достаточно долгое, чтобы выучить несколько танцев.

– И это все?

Лахлан замер – случайно Флора попала в точку. На этот раз он решил отделаться шуткой:

– Уверяю тебя, ничего более.

Пытаясь скрыть замешательство, Флора отвернулась от него и принялась ставить на место передвинутые стулья.

– Не надо. – Лахлан взял ее за руку. – Мои люди позаботятся об этом.

Она смотрела на его руку на своем предплечье так, будто он выжег на нем клеймо.

– Но… Тогда в чем дело? Вы хотели чего-то?

«Да, черт возьми. Тебя».

Лахлан выпустил ее руку.

– Моим людям угрожают, и меня это беспокоит.

– Не понимаю, о чем вы.

Лахлан усмехнулся:

– А я думаю, ты отлично знаешь, о чем речь.

Взяв Флору за подбородок, он заставил ее посмотреть ему в глаза, потом его рука обвила ее талию точно так же, как во время танцев.

Флора задрожала. Кто бы мог подумать, что воин его роста и комплекции мог так танцевать?

Она никогда прежде не замечала, сколь обольстительным может стать танец тогда, когда любое мимолетное прикосновение вызывает трепет и восторг.

Прежде никогда она не желала мужчину каждой частицей своего существа. Правда этого осознания поразила ее. Она к нему неравнодушна? Возникшая между ними страсть была чем-то особенным. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее чувствовать себя так. Только Лахлан заставлял ее кровь кипеть, а его поцелуи вызывали у нее слабость в ногах.

Все, о чем она могла теперь думать, – как стать ближе к нему и снова оказаться в его объятиях, целовать его, трогать его… чувствовать биение его сердца возле своего.

Ее окружал его теплый мужской запах, обволакивавший, поглощавший все ее чувства. Лахлан целовал ее все крепче и требовательнее, обжигая своим пламенем, будто ставил на ней клеймо. Но этого было недостаточно. Флора обвила его шею руками, прижалась к нему крепче и растворилась в нем. В ней бурлила и поднималась волнами страсть.

Застонав, Флора приоткрыла рот в ожидании яростного вторжения его языка. Она жаждала снова почувствовать его вкус. Таинственный волнующий ритм все ускорялся, усугубляя ее беспокойство. Лахлан заставил Флору сильнее отклониться назад, и его руки скользнули под ее ягодицы. Он поднял ее и вплотную прижал к себе так, что она ощутила его возбуждение, настойчивость и требовательность.

Почувствовав его силу и крепость, Флора затрепетала от желания прильнуть к нему еще крепче. Она была девственницей, но достаточно осведомленной об отношениях мужчины и женщины во всех деталях, и когда Лахлан снова сжал ее в объятиях еще более откровенно и настойчиво, это вызвало у нее невольный отклик. Бессознательно Флора обвила его ногами, подчиняясь потребности быть как можно ближе к нему.

Лахлан замер, его мускулы напряглись.

– Сделай это снова, – прошептал он у самых ее губ, – и мысль о твоей невинности будет мало занимать меня.

Жаркий румянец окрасил щеки Флоры.

– Мне жаль…

Он прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.

– Прости, я слишком сильно хочу тебя. И еще. – Его глаза стали мрачными, как штормовое море. – Я хочу подарить тебе наслаждение.

Он уже сделал это: подарил ей наслаждение, о каком она даже не могла мечтать. Флора расслабилась и закрыла глаза, подчиняясь нежной ласке его теплых губ, скользивших вниз по ее шее.

И тут же она почувствовала, как его руки оказались у нее на груди, в то время как губы продолжали скользить но нежной чувствительной коже, спускаясь все ниже. Флора не вполне понимала, что он делает, но ей было все равно.