Поколению моих ровесников, которые начали воевать в возрасте 18—20 лет, принадлежит немалый вклад в победу над Германией в Великой Отечественной войне. Мне представляется, что в своем большинстве те из нас, кто уцелел к концу войны, были рядовыми, сержантами, лейтенантами – людьми, по-настоящему познавшими «окопную правду». Приступая к написанию этой книги, я решил начать ее с рассказа о моем предвоенном детстве и отрочестве в надежде, что это поможет читателю понять, как формировались личности будущих молодых фронтовиков под влиянием мощной партийной пропаганды и исторических событий, происходивших в нашей стране. Естественно, выросший в более-менее благополучных городских условиях парень – не самый типичный представитель этого поколения, но и таких, как я, на фронте было предостаточно.

Небольшая заключительная часть этой книги относится к послевоенным 1946—1947 годам. Рассказывая о происходившем со мной в эти два года, я старался одновременно воссоздать картину невероятно трудной жизни в Киеве, который лишь начинал отстраиваться.

Основной объем предлагаемой книги составляют ее вторая и третья части, посвященные войне. В них, естественно, описан ряд боевых эпизодов, в которых я участвовал. Вместе с тем значительное место здесь занимают размышления автора о поведении человека на войне, о взаимоотношениях между воинами. Читатель встретит также немало страниц, описывающих наш фронтовой быт, что для многих будет не менее познавательно, чем конкретный боевой опыт автора. Хочу подчеркнуть: почти все, о чем вы здесь прочитаете, основано на опыте и впечатлениях человека, воевавшего в полковой батарее конкретного стрелкового полка на определенных участках огромного советско-германского фронта. Поэтому вполне вероятно, что в других подразделениях и на других фронтах могли иметь место условия и обстоятельства, значительно отличавшиеся от тех, с которыми сталкивался я. Более того, я попал на фронт в октябре 1942 года, так что большой и очень трудный период войны остался вне моего поля зрения.

Не исключаю также, что фронтовики с другим жизненным опытом воспринимали происходившее на войне иначе, чем я, двадцатилетний.

И еще одна оговорка: вполне возможно, что где-то в описании того, что происходило шестьдесят и более лет назад, я буду не совсем точен, так как память человеческая несовершенна. Однако авторскую непредвзятость обещаю.

Выражаю признательность руководителю интернет-сайта «Я помню» Артему Драбкину, который был инициатором написания этой книги и дал ряд ценных советов при ее подготовке к изданию.

Мой отец Григорий Исаакович Кобылянский родился в 1894 г. в небольшом селе Киевской области. Малообеспеченная еврейская семья была многодетной (шестеро выживших детей), поэтому ребенок с шести лет воспитывался вдали от родителей, в доме более состоятельной бабушки. Она была очень требовательной по части соблюдения религиозных правил и ритуалов. Какое-то время мальчик учился еврейской грамоте и молитвам у местного раввина. В четырнадцать лет он переезжает в Киев под опеку сестры, муж которой трудоустроил паренька в строительную компанию «мальчиком на побегушках». Вскоре Григорий стал помощником десятника. Обогатившись опытом на строительствах и овладев русской грамотой, он в 1915—1918 гг. уже в ранге техника представлял компанию на строительстве железнодорожной ветки под Петроградом. Здесь его застала Октябрьская революция.

Я, к сожалению, никогда не спрашивал отца, как он воспринял революцию. Уверен, что, как человек, с детских лет вынужденный зарабатывать свой хлеб и познавший понятие «черты оседлости для инородцев», он с симпатией воспринял победу большевиков. Никогда в детстве не слышал я от него слов осуждения советской власти. В моей памяти он всегда был законопослушным гражданином. Когда, бывало, ему ставили в пример кого-нибудь из преуспевающих (благодаря незаконным махинациям) знакомых, отец всегда отвечал: «Не желаю я такого богатства, по ночам хочу спать спокойно».

Моя мать Евгения Абрамовна Кобылянская родилась в 1896 г. в маленьком городке Житомирской области. Ее отец был мелким служащим на местном сахарном заводе. В семье было шесть дочерей. В 1913 г. мать сдала экстерном экзамены в Одесской женской гимназии. Затем закончила зубоврачебную школу в Киеве. В 1916 г. (шел третий год Первой мировой войны) работала зубным врачом в госпитале. В 1917 г. вернулась в Киев, где провела неспокойные годы Гражданской войны и многократной смены властей. В страшные дни и ночи петлюровских погромов пряталась у православных соседей.

Родители вступили в брак в 1920 г. Их первый ребенок (это был я) появился на свет в 1923 г. Меня назвали Исааком в честь деда. Второго сына, Толю, мать родила в 1931 г.

К моменту моего рождения и отец, и мать были безработными, жили в нужде. Комнату обогревала «буржуйка», которую топили опилками. Спустя несколько месяцев семья переехала в Винницу. Здесь отец начал работать в бухгалтерии городского хлебозавода. Постепенно продвигался по службе. В 1935 г. отец уже был главным бухгалтером «Обл-заготскот», а с 1937 г. – главным бухгалтером «Укрзаготскот» в Киеве. В годы войны отец работал в тыловой прифронтовой службе по снабжению действующей армии скотом и мясом. В начале 1944 г. вернулся в освобожденный Киев на прежнюю работу.

Мать работала по специальности в Виннице, затем в Киеве. В период эвакуации с 1941 г. по 1944 г. вместе с младшим сыном находилась в глухом башкирском селе, работала стоматологом в местной больнице. Условия их жизни были труднейшие. После возвращения из эвакуации посвятила себя семье.

Признанным главой семьи всегда был отец.

Я всегда с благодарностью вспоминаю родителей, которые не только заботились о моем здоровье, о том, чтобы я был сыт, одет, обут, но и привили мне тягу к знаниям.

Когда мне было четыре года, я уже умел складывать слова из кубиков с картинками. С тех пор в доме начали появляться детские книжечки (от невинного просветительского «Мойдодыра» до политически нацеленного «Мистера Твистера»). В 1928 году я начал получать ежемесячный журнал для дошкольников «Искорка». Всю эту печатную продукцию я с интересом читал. Нравилось мне также читать газетные заголовки. (Помню курьезную историю с названием рубрики «Последние известия» в газете, которую получали родители. Прочитав однажды эти слова, я был убежден, что больше никогда в газете их не будет, ведь они последние. Каково же было мое недоумение, когда я увидел этот же заголовок в очередном выпуске газеты!)

Видно, судьбой было назначено, чтобы с первых дней учебы в школе я привык занимать позицию лучшего ученика класса (теперь эту привычку иногда называют «синдром отличника»). Ситуация, которая определила мое бессменное лидерство в классе, была, в общем-то, случайной. Дело в том, что ближайшая к нашему дому русская школа в 1930 г. набирала два первых класса. В один из них принимали детей, хотя бы немного владевших грамотой, он назывался «грамотным классом», в другой принимали неподготовленных детей, это был «неграмотный класс». Из-за того что меня привели в школу лишь накануне начала учебного года, когда «грамотный» класс был полностью укомплектован, я попал в «неграмотный» (а ведь я тогда уже умел не только читать, но и писать), и это обрекло меня быть «первым учеником» в течение нескольких лет. В большинстве своем учащиеся нашего «неграмотного класса» действительно не умели читать и писать, и я долгое время откровенно скучал на уроках.

Во втором классе нам объявили, что все ученики стали октябрятами. Это означало, что мы взошли на первую ступеньку политической структуры нового общества, задуманной партией в виде лесенки: октябренок – пионер – комсомолец – коммунист. В классе были образованы три звена. Как лучший ученик, я был назначен одним из звеньевых.