Форбсу, время от времени именуемому преподобным Рихардом Форбсом, было сорок два года. Домашняя страничка церкви Южного Остина информировала, что в церкви семь постоянных служителей. Первым в списке значился преподобный Дункан Клегг, являвшийся, скорее всего, главным богословом церкви. С фотографии смотрел крепкий мужчина с седой копной волос и ухоженной седой бородой.

Рихард Форбс стоял в списке третьим и отвечал за вопросы образования. Рядом с именем в скобках стояло «Фонд святой воды».

Лисбет прочитала вступительную часть церковного обращения:

«Через молитву и благодарение мы будем служить прихожанам Юного Остина, чтобы укоренять стабильность, богословие и идеологию надежды, которые ставит во главу угла Пресвитерианская церковь Америки. Слуги Христовы, мы даем приют страждущим и надежду на прощение через молитву и баптистское благословение. Возрадуемся любви Господа! Долг наш в том, чтобы устранить преграды между людьми, разрушить препятствия на пути любви Господней!»

Непосредственно после вступления указывался номер банковского счета церкви и содержался призыв претворить любовь к Богу в благодеяния.

Бильбо предоставил Лисбет короткую, но прекрасно написанную биографию Рихарда Форбса. Она узнала, что тот родом из Сидарс-Блафф, Невада, работал в сельском хозяйстве, был коммерсантом, завхозом в школе, корреспондентом местной газеты в Нью-Мехико и менеджером христианского рок-ансамбля. В тридцать один год он примкнул к церкви Южного Остина. У него было законченное образование ревизора и незаконченное – архитектора. Никаких следов формально полученного звания доктора Бильбо не отыскал.

Джеральдина Найт была прихожанкой той же церкви и единственной дочерью владельца ранчо Уильяма Найта, одного из тех, кто задавал тон в той церкви Южного Остина. Рихард и Джеральдина поженились в 1997 году, и с тех пор церковная карьера Форбса быстро пошла вверх. Он возглавил фонд Девы Марии, ставивший целью «вкладывать божьи деньги в образовательные проекты для нуждающихся».

Форбса арестовывали дважды. Первый раз, в 1987 году, когда ему было двадцать пять лет, он обвинялся в причинении тяжелых телесных повреждений, нанесенных во время автомобильной аварии. Но суд его оправдал. Судя по газетным вырезкам, Форбс и впрямь был не виноват. В 1995 году он обвинялся в присвоении денег христианской рок-группы, менеджером которой являлся. Но его оправдали и на этот раз.

В Остине Форбс стал весомой фигурой, членом городского совета по образованию. Кроме того, он был членом демократической партии, активно участвовал в благотворительных мероприятиях и собирал средства для оплаты школьного обучения детей из малоимущих семей. В частности, церковь Южного Остина уделяла большое внимание поддержке испаноговорящих семей.

В 2001 году против Форбса выдвигались обвинения в экономических нарушениях, связанных с деятельностью фонда Девы Марии. Согласно одной из газетных статей, Форбс подозревался в том, что вложил в прибыльные фонды бо́льшую часть поступлений, чем это позволялось уставом. Церковь выступила с опровержением этих обвинений, а пастор Клегг твердо встал на сторону Форбса в последовавших дебатах. Официальное обвинение предъявлено не было, а ревизия никаких замечаний не сделала.

Особенно вдумчиво Лисбет изучила отчет о личных доходах Форбса. Его годовой доход составлял шестьдесят тысяч долларов, это была его зарплата. Других источников дохода у него лично не имелось. Финансовую стабильность в семье гарантировала Джеральдина Форбс. В 2002 году умер ее отец, и она стала единственной наследницей состояния в почти сорок миллионов долларов. Детей у нее с мужем не было.

Из этого можно было заключить, что Рихард Форбс зависел от своей супруги. Лисбет нахмурила бровь. Каковы же тогда мотивы избиения жены?

Лисбет зашла в Интернет и послала Бильбо лаконичное зашифрованное послание, поблагодарив за материалы, а также перевела пятьсот долларов на указанный им счет.

Она вышла на балкон и прислонилась к перилам. Солнце склонялось к горизонту. Поднявшийся ветер шелестел кронами пальм, росших вдоль стены вокруг отеля. Гренада лежала на периферии следования «Матильды». Лисбет последовала совету Эллы Кармайкл и уложила компьютер, «Границы математики», смену одежды и разные мелочи в нейлоновую сумку, а потом поставила ее на полу у кровати. Затем спустилась в бар и заказала на ужин рыбу и бутылку «Кариба».

Ничего примечательного Лисбет не увидела, кроме доктора Форбса, одетого в светлую футболку, шорты и спортивную обувь. Тот задавал Элле Кармайкл вопросы о «Матильде», стоя у бара. Судя по всему, он не тревожился. На шее у него висел крестик на золотой цепочке, а сам он выглядел бодро и привлекательно.

В результате целого дня унылого хождения по Сент-Джорджесу Лисбет Саландер была совершенно вымотана и поэтому после ужина решила чуть-чуть пройтись. Но дуло так сильно и настолько похолодало, что она вернулась к себе в номер и улеглась в постель уже около девяти вечера. За окном бушевал ветер. Лисбет хотела немного почитать, но почти сразу же заснула.

Проснулась она от сильного грохота. Бросив взгляд на наручные часы, увидела, что сейчас четверть двенадцатого. Вылезла из постели и открыла балконную дверь. Ее встретил такой порыв ветра, что она отступила на шаг назад. Держась за дверной косяк, осторожно выдвинулась вперед и огляделась.

Висящие вокруг бассейна лампы раскачивались на ветру, порождая беспокойные тени, мечущиеся по саду. В проеме ворот Лисбет увидела несколько проснувшихся постояльцев, уставившихся в сторону пляжа. Другие сгрудились возле бара. На севере виднелись огни Сент-Джорджеса. Небо затянуло тучами, но дождя не было. Шум волн не видимого в темноте моря доносился намного громче, чем обычно. Заметно похолодало. Впервые с тех пор, как Лисбет оказалась на Карибах, ее охватила дрожь.

Она все еще стояла на балконе, когда кто-то громко постучал ей в дверь. Лисбет завернулась в простыню и открыла. Фредди Мак-Бейн выглядел озабоченным.

– Извините за беспокойство, но, похоже, приближается шторм.

– «Матильда»?

– «Матильда», – подтвердил он. – Ранним вечером она свирепствовала над Тобаго, и мы получили сообщение о больших разрушениях.

Лисбет пошарила в закромах своих познаний по географии и метеорологии. Тринидад и Тобаго находились примерно в двухстах километрах к юго-востоку от Гренады. Тропический ураган может без труда покрыть площадь радиусом сто километров, а центр его – перемещаться со скоростью тридцать-сорок километров в час. Значит, в данный момент «Матильда» стояла у дверей Гренады и могла постучаться в любую минуту. Все зависело от того, в какую сторону она движется.

– Непосредственной опасности нет, – продолжал Мак-Бейн, – но лучше подстраховаться. Я хочу, чтобы вы собрали самые ценные вещи в сумку и спустились вниз, к стойке регистратора. Можете рассчитывать на кофе и бутерброды за счет отеля.

Лисбет последовала его совету. Она ополоснула лицо, чтобы сбросить остатки сна, надела джинсы, ботинки и фланелевую рубашку, а через плечо перекинула нейлоновую сумку. Прежде чем выйти из номера, подошла к ванной комнате, открыла дверь и зажгла свет. Зеленой ящерицы не было видно – наверное, забилась в какую-то щелку. Вот умница.

В баре Лисбет поплелась к своему обычному месту и оттуда наблюдала, как Элла Кармайкл приказывает персоналу наполнять термосы горячим питьем. Немного спустя она подошла к Лисбет.

– Привет. Недавно проснулась?

– Да, я спала. А что теперь будет?

– Посмотрим. На море шторм, и мы получим предупреждение об урагане из Тринидада. Если будет хуже и «Матильда» пойдет в нашу сторону, спустимся в подвал. Ты не поможешь?

– А что надо делать?

– В подсобке администраторов лежат сто пятьдесят одеял, их нужно снести в подвал. И вообще нужно убрать много всякой всячины.

Все последующее время Лисбет помогала носить одеяла в подвал, собирать цветочные горшки, столики, стулья и прочие мелочи вокруг бассейна. Когда Элла сказала «хватит» и отпустила ее, Лисбет прошла к пляжу, встала в проеме ограды и вгляделась во тьму. Море грозно шумело, а порывы ветра хлестали столь яростно, что ей пришлось упереться ногами, чтобы удержаться. Пальмы вдоль ограды бешено раскачивались.