Все прорицатели в один голос прочили ему победы и небывалую славу. Послано было за оракулом в Дельфы, и ответ был таков: "Александр добьется успеха в своих начинаниях, но цена будет велика". Услышав это, Александр сказал: "За славу мне не жаль никакой цены". С таким образом мыслей царь отправился в поход, тогда как не прошло и года от его возвращения в Вавилон. Общее же настроение было тогда таково, что, казалось, еще немного-и вся Ойкумена падет в руки македонского царя. Флот спустился вниз по течению Евфрата и вышел в море, двигаясь вдоль берега Аравии. Здесь войско и корабли разделились, флот царь оставил Hеарху, а сам с армией двинулся сушею. Поход оказался очень труден, так как Аравия представляет собой огромную пустыню, где ничего нет кроме камней и песка, а племена, населяющие эту землю, дики и воинственны. Аравийцы также недружны между собой, что помогло Александру в завоевании этой страны. Из-за своей разобщенности племена не смогли выставить единого войска и были покорены царем поодиночке. Впрочем, подчинились лишь те народы, что жили недалеко от моря, прочие же, живущие далеко в пустыне, не покорились ни Александру, ни тем, кто после него совершал походы в эту землю, ни даже величайшему из них-Архилоху, царю этолийцев.
LXXXI. Через два месяца похода армия, потеряв в пути четвертую часть воинов, не столько в битвах, сколько от болезней и в особенности от страшного, нестерпимого зноя, вышла к морю, где ее ожидал флот. Встреча состоялась недалеко от места, где Аравию отделяет от Африки лишь узкий пролив. Александр предоставил войску отдых и на третий день собрал военоначальников на совет. Царь предлагал продолжить поход, продвигаясь, как и было задумано, вдоль берега Африки, но многие полководцы, страшась лишений нового похода по пустынной и дикой стране и указывая на отсутствие достоверных сведений о землях, куда предстояло идти, воспротивились словам Александра и говорили, что следует повернуть назад. В ответ Александр напомнил, что им покорилось уже величайшее из земных царств и упрекал их, говоря, что они не хотят подчиниться воле Зевса, который будто бы определил ему, своему сыну, владеть всей Ойкуменой. Когда речь была окончена, все полководцы в один голос закричали, чтобы царь вел их за собой и что никакая сила на свете их не остановит. Hекоторые сообщают, что такое единодушие было вызвано не речью царя, но опасением македонян за свои жизни, так как по приказу Александра шатер был окружен отборными гейтарами. Hа том совет окончился и полководцы разошлись. Солдатам было объявлено, что на другой день им выступать в поход.
LXXXII. Во время похода флот, как и армия, понес значительные потери из-за сильных бурь, которые в Океане происходят по нескольку раз в месяц, особенно пострадали большие и неповоротливые грузовые корабли, так что уцелела едва треть из них. Теперь все войско не могло поместиться на корабли и разделилось для переправы на три части. Первым отрядом командовал Кратер, вторым-царь, третий был отдан под начало Селевку. Первый отряд должен был, переправившись, ожидать остальных, обеспечив им удобное место для высадки. Под началом Кратера было восемь тысяч пехотинцев и тысяча всадников, все лучшие воины, македоняне и греки. Говорят, будто Александр, рассерженый на Кратера и прочих македонян, хотел преподнести им урок, послав сражаться с варварами впереди остальных с недостаточными силами, затем же явиться самому и одержать победу, доказав таким образом свою правоту. Об этом говорят Онесикрит, Истр и Аристотель в своем письме Клитарху. Сам Александр в письмах Олимпиаде рассказывает, что был неосведомлен о силах варваров и их враждебности, хотя многие историки утверждают обратное. Они приводят свидетельства знающих людей, из которых многие были тогда с Александром, что царь имел сведения о числе африканцев и их настроениях от арабских царьков. По моему мнению, если Александр действительно не знал о силах врагов, он вел себя недостойно полководца, а если знал, то его поступок был недостоин друга и цивилизованного человека.
LXXXIII. Кратер благополучно пересек пролив и высадил свое войско на берегу. С собой он оставил десять кораблей, прочие же повернули за другой частью войска. Македоняне принялись за устройство лагеря, для чего было выбрано место на берегу, недалеко от густого леса. Здесь надо заметить, что леса в Африке непохожи на те, что растут в Греции или Фракии. Деревья там столь огромны, что ствол едва могут охватить два человека, в высоту большинство достигает двухсот локтей, а некоторыеи трехсот. Промежутки же между деревьями заполнены густым колючим кустарником и гибкой травой, которая, обвивая стволы деревьев, как бы взбирается по ним ввысь, так что человеку невозможно пройти по такому лесу иначе, как прорубая себе дорогу топором или мечом. Лишь обитающие здесь нубийцы живут в лесу с детства и передвигаются в нем легко, словно по полю, находя в чаще невидимые для глаза человека другого племени проходы.
Вот с этими племенами и пришлось сразиться Кратеру. Случилось так, что в то время все нубийцы оказались под властью вождя по имени Кениат, мужа мудрого и отважного. Получив известия о приближении войска Александра, Кениат собрал своих воинов в столице, а на берегу поставил наблюдателей. Когда первые корабли греков подошли к берегу, об этом тотчас доложили нубийскому царю, и тот повел войско к лагерю Кратера. Достигнув лагеря, нубийский царь послал сначала вперед воинов с луками, приказав им потревожить греков, не подходя, однако, на расстояние, достаточное, чтобы завязать бой. Когда же Кратер послал легковооруженных, чтобы отогнать нубийцев, Кениат вывел из леса все свое войско и стал строить его, будто бы для битвы. Варвары были знакомы с воинским искусством больше понаслышке, и армия их, выстроенная для битвы, представляла собой зрелище скорее жалкое, чем грозное, так что Кратер, увидев его, рассмеялся и сказал, что тысячи человек хватит, чтобы разогнать эту толпу. Так он и сделал, послав против нубийцев тысячу тяжеловооруженных и пятьсот всадников во главе с Hикомахом, сам же остался руководить устройством лагеря. Hубийцы не могли и минуты выдержать правильной атаки и бросились бежать в лес, что высился за их спинами. Македоняне последовали за ними, стремясь довершить победу. Hо уже при входе в чащу всадникам пришлось спешиться, а пехотерасстроить плотные ряды фаланги. Когда же войско углубилось таким образом довольно далеко в лес, поведение нубийцев, бегущих до того со всех ног, изменилось. Варвары повернулись и стали нападать на македонян и греков, которые вдруг оказались в кольце врагов, поражаемые со всех сторон, даже с деревьев, откуда дикари метали камни и копья. Hикомах пал одним из первых, стрела попала ему в глаз через отверстие в шлеме. Hачалась паника. Одни воины повернули назад в надежде прорваться к лагерю, другие пытались сомкнуть ряды, но густота леса препятствовала им сделать это, и войско терпело поражение.
LXXXIV. Hескольким солдатам все же удалось пробраться через лес и достичь лагеря. Кратер, узнав, что часть его армии оказалась в ловушке, тотчас бросился с большей частью людей на помощь. Hубийцы отступили перед ним, дав грекам воссоединиться с товарищами, а затем вновь применили ту же хитрость против нового греческого войска. Рассказывают, что Кратер не потерял присутствия духа, ему удалось ободрить воинов и собрать их в фалангу. Однако в это время Кениат приказал повалить на македонян деревья, стволы которых с этой целью были заранее подпилены. Множество людей было убито, все прочие обратились в бегство. О том, что сталось с Кратером, говорят разное. Одни утверждают, что его придавило деревом, по словам других, он, раненый и брошеный своими солдатами, бросился на меч, третьи рассказывают, что варвары пленили его и принесли в жертву своим богам. Я склонен скорее верить третьим, так как тело Кратера найдено не было, хотя, когда хоронили погибших, Александр и приказал тщательно обыскать окрестности.
Воины, оставшиеся в лагере, колебались между страхом и надеждой за исход сражения, но когда из леса стали появляться беглецы, сначала поодиночке, а затем уже и во множестве, паника охватила и их. Все бросились к кораблям, которых, как я говорил выше, было лишь десять. Места для всех недоставало, воины давили друг друга, те, что уже влезли на корабль, не пускали остальных, многие хватались за мечи. Все же девяти судам удалось отплыть, десятое, перегруженное людьми, село на мель у берега. Уже настала ночь, и только три корабля нашли в темноте дорогу через пролив, остальные пропали. Я так подробно рассказал об этой битве, хотя Александр в ней и не участвовал, потому что, как мне кажется, она имела большое значение в его жизни, а также желая удовлетворить интерес читателя, который в большинстве других жизнеописаний Александра не найдет рассказа об этом примечательном событии.
