Валька тут же воробьем взлетел на перила и устроился на них, свесив правую ногу. Фор и Ган тоже решили задержаться. Ребята уже знали, что вслед за таким вот зачином — при наличии благодарной аудитории — последует леденящая душу история с обязательным завершающим пассажем: «Расскажи мне все это кто другой, я не поверил бы ни единому его слову. Но я видел все это сам, вот этими, ребята, глазами...»

Когда этот пассаж был в бог весть знает какой раз успешно пройден и стало ясно, что старик Лесли торопится куда-то по делам в отсек экипажа, мальчишки двинулись в игровой зал, обсуждая по дороге подробности только что выслушанной истории.

— Если бы у людей Чура были звездолеты, — заметил Фор, — то они все-таки не делали бы с ними таких глупостей...

— Как знать, — возразил Ган. — Одни глупостей бы не делали, а другие — вместо них — делали бы. И еще как.

Он помолчал и добавил:

— Я не понял только одного: почему старик Лесли так говорит... Например: «И тогда секонд заорал мне по селектору: „Держись, старина Кэн!“» И так — несколько раз...

— Наверное, жаргон такой, — пожал плечами Валька.

— Вот ваши билеты, полис и все прочее...

Полковник Йонг двинул по столу в сторону Кима большого формата конверт.

— Оказывается, на чертовом «лайнере повышенной комфортности» второй класс оплачивается чуть ли не как люкс на нормальном корабле.

Ким изобразил на лице живейшее сочувствие и отправил конверт в сумку.

— Так... Ваше удостоверение на ношение огнестрельного, импульсного и холодного оружия на борту космических судов.

— У меня уже есть такое.

— У наших бумажек котировка повыше, чем у тех, что выдает полиция, — хмуро улыбнулся полковник. — Теперь — внимание. Ваш фальшконтракт. Тот, что вы покажете Гильде в обоснование получения от нас проездных. Прочитайте внимательно. Вы должны заняться проблемой Нелюди. Только не вздумайте действительно тратить на нее хоть минуту времени. Ваш объект — Гильде, и только Гильде... Тут — конспект вашей легенды. Извольте выучить назубок и вернуть мне. Мы со своей стороны будем поддерживать именно эту версию. Это — ваши кредитные карточки. На предъявителя. Вот эти — белые — по идее принимают к оплате даже на Чуре.

Постарайтесь сохранять все чеки и счета. Отчетность она и на Чуре отчетность.

Ким со вздохом сгреб карточки и принялся заботливо раскладывать их в бумажнике.

— Медкомиссию пройдете в окружном госпитале. Я дал им знать, чтобы вас не мурыжили долго.

— Очень вам обязан.

— Теперь — спецоборудование... Ваш выход, профессор.

Ким с интересом воззрился на раскладываемые перед ним предметы.

— Это и это — на крайний случай. — Лошмидт отодвинул в сторону невзрачный электрокарандаш и довольно безвкусный брелок для ключей. — Одно стреляет, другое выбрасывает парализующий газ. Прочтете вот эти инструкции. Здесь и сейчас — после нашего разговора. И вернете эти бумажки лично мне.

Профессор двинул к Киму массивные часы на кожаном ремешке.

— Наш стандартный регистратор. Повышенная надежность. Блокировка подслушивания и контрблокировка. Ну и инструкция к нему. А это... — Лошмидт потряс в воздухе еще одной карточкой. — Это то, что вам не следует показывать кому попало... Никому не следует знать, что мы имеем отношение к таким вещам...

Ким уже понял, о чем идет речь. У него самого во внутреннем кармане покоилась почти точно такая же «такая вещь»... Впрочем, афишировать этого не стоило.

«Будем надеяться, что Спецакадемия фабрикует электронные отмычки качеством повыше, чем чистоделы с Мелетты», — подумал он, выслушивая разъяснения профессора о правилах пользования «универсальным ключом».

— Так... Теперь держите и внимательно изучите вот это.

На стол перед Кимом легли отмычки другого рода — четыре по-разному оформленных документа, подтверждающие, что господин Яснов является внештатным сотрудником четырех служб безопасности четырех различных Миров, каждый из которых имел соглашения о взаимопомощи и сотрудничестве с федеральными силовыми структурами. Бумаги были бесспорной липой, но выглядели вполне солидно. Ни в одной из них ни одним словом не упоминалась Спецакадемия и ее к агенту Яснову отношение.

— Смотря по обстоятельствам, вы сможете предъявить то или иное из этих удостоверений, — щедро разрешил Киму Йонг. — В случае, если последуют на этот счет запросы, мы организуем их подтверждение. А вот ваш экземпляр нашего с вами контракта я настоятельно вам рекомендую при себе не иметь. Вы могли бы на время своего отсутствия доверить документ...

— Благодарю вас, — торопливо прервал его Ким. — Он уже находится в надежном месте.

— Ну что же...

Йонг с деланным равнодушием отошел к окну. Лошмидт извлек из стола внушительного вида бумажник:

— Это — типовая аптечка. Старайтесь держать при себе. Кажется, с этим все. Связь с нами поддерживайте через обычный мобильник. Он у вас хорошо защищен. Через корабельный узел связи. А на Чуре — напрямую.

— Вы тоже туда собрались?

— А как же! Группа поддержки. Только мы с полковником, с вашего позволения, не будем перегружать борт «Саратоги». Нас прихватит крейсер ОКФ. Он отбывает в те же края. Вот наш кодовый канал там... Запомните — борт боевого корабля Федерации «Цунами».

— Ну что ж... Вы, я чувствую, очень неравнодушны к тайнам господина Гильде...

— Это вам следовало понять давно. Теперь главное. Наденьте это...

— Надо же... Циркониевый браслет. Антикварная штука.

Ким чуть поправил точно легший на запястье браслет из тускло поблескивавших причудливых металлических пластинок,

— С этим не расставайтесь никогда. Если вам оторвет левую руку, наденьте его на правую. Это — молекулярный регистратор. Будет писать все звуки, электромагнитные сигналы и голографическое изображение всего, что происходит вокруг вас в радиусе сорока метров. Не поддается обнаружению. Не боится воды и умеренного нагревания. Нет способа его заблокировать — только при полном уничтожении прекратит запись. Емкость памяти — терабайты. И еще, после соответствующей настройки — сейчас я этим займусь — он будет присматривать за вашим здоровьем и, случись что, выдаст радиосигнал. Будет сигналить и если вы снимете его с руки. Или с вас снимут...

Ким постарался хотя бы отдаленно представить себе стоимость тусклой металлической ленты, обернувшейся вокруг его руки, — и не смог.

— Ну что ж, постараюсь начинить его информацией поинтересней, чем мой ночной храп.

— Очень надеемся на это, — заверил его профессор. — Но постарайтесь сберечь и вот это запоминающее устройство, — Он перегнулся через стол и аккуратно постучал кончиками пальцев по лбу агента. — Поверьте, это будет не так легко.

— Ты сама виновата в том, что этот тип никак не отвяжется от тебя! — с убежденностью в голосе сказала тетушка Розалинда своей непутевой племяннице Мэри Энн Мак Брайд.

За неимением у бедной сиротки других родственников на Констансе тетка Розалинда считала своим долгом наставлять родственницу на путь истинный и делала это с регулярностью и упорством, достойными лучшего применения.

— Господи! Да я вот уже недели две не оказываю этому несчастному никаких знаков внимания! — с раздражением возразила Мэри Энн. — Бедный парень, наверное, весь извелся — не понимает, за что я его так.

— Вот-вот! Ты жалеешь его! Ты не можешь сказать ему «нет»! Ты все время говоришь «может быть»! А между тем, когда вполне достойные парни постоянно видят тебя в обществе этого индейца, они теряют надежду сблизиться с тобой.

— Меня уже давно не видят в его обществе. И он не индеец. У него кто-то из предков был из Кореи. А родился и учился он в Метрополии, в Сибири. И ведет себя очень прилично. Не могу же я, как последняя неврастеничка, ни с того ни с сего закатить ему истерику и поссориться на веки вечные?!

— Прилично вести себя с девушкой, с которой ты хочешь строить семью, это значит прилично зарабатывать и зарабатывать стабильно, а не зависеть от того, с какой ноги встанет сегодня фортуна! Подумай, какую семью могут образовать здесь, на Констансе, стажерка юрфака и частный детектив-неудачник без практики?