— Могу я вам чем-то помочь?

— Здравствуйте, меня зовут Лapa, и я здесь по поводу вашей бывшей постоялицы.

Сэди исчезла.

Торопливо оглядываю палисадник: ее нигде нет. Что за дела? Бросила меня на произвол судьбы.

— Бывшей постоялицы? — переспрашивает медсестра.

— Сэди Ланкастер.

— Сэди? — Она смягчается. — Входите! Я Джинни, старшая медсестра.

Я следую за ней в пропахший пчелиным воском и карболкой холл. Здесь очень тихо, только резиновые подошвы медсестры шаркают по линолеуму, да из-за приоткрытой двери доносится бубнеж телевизора. Старые дамы сидят в креслах, колени прикрыты вышитыми одеялами. Раньше мне не приходилось близко сталкиваться с пожилыми. С очень, очень пожилыми.

— Здравствуйте! — нервно киваю я ближайшей седой леди, и ее лицо морщится от ужаса.

— Извините! — добавляю я гораздо тише. — Я не хотела… э-э-э…

К старушке уже спешит медсестра, а я тороплюсь за Джинни, надеясь, что она ничего не заметила.

— Вы родственница Сэди? — спрашивает она, когда мы доходим до маленькой приемной.

— Внучатая племянница.

— Замечательно, — говорит медсестра, включая чайник. — Чашку чая? Честно говоря, мы ждали звонка. Никто так и не забрал ее вещи.

— За ними я как раз и приехала, — радуюсь я неожиданной удаче. — Я ищу ожерелье, которое, по моим сведениям, когда-то принадлежало Сэди. Ожерелье из стеклянных бусин со стрекозой и вставками из горного хрусталя. — Я нерешительно улыбаюсь. — Возможно, его здесь и нет. Может, вы даже не…

— Я его видела.

— В самом деле? — изумляюсь я. — Вы хотите сказать… оно и вправду существовало?

— У Сэди было несколько чудесных вещичек, — улыбается Джинни. — Но это ожерелье она любила больше прочих. Носила его не снимая.

— Точно! — нервно сглатываю я. — Могу я на него взглянуть?

— Оно должно лежать в ее коробке, — кивает Джинни. — Но сначала нужно заполнить заявление. Документы вы захватили?

— Разумеется. — Я нервно роюсь в сумке.

Не могу поверить. Все вышло само собой.

Я пишу заявление и параллельно озираюсь в поисках Сэди, но ее нигде не видно. Куда она делась? Ей-богу, пропустит великий момент.

— Ну вот и все, — протягиваю я заявление Джинни. — Теперь я могу забрать ее вещи? Я ближайшая родственница…

— Адвокаты сказали, что ближайшие родственники не заинтересованы в ее личных вещах, — сообщает Джинни. — Ее племянники, кажется? Они никогда сюда не приезжали.

— О, — краснею я. — Мой отец. И мой дядя.

— Мы сохранили вещи на всякий случай, если им все же захочется… — Джинни толкает крутящуюся дверь. — И я не вижу никаких причин, почему вы не можете их забрать. Честно говоря, вещей совсем немного. В основном это украшения… — Она останавливается у доски объявлений и нежно смотрит на фотографии. — Вот она! Вот наша Сэди.

Это фотография уже знакомой мне морщинистой старушки. Она закутана в розовую кружевную шаль, в легких белоснежных волосах бант. Комок подступает к горлу, когда я гляжу на эту фотографию. Никак не могу соотнести это крошечное морщинистое личико с гордым профилем Сэди.

— Это ее сто пятый юбилей, — Джинни указывает на соседнюю фотографию, — она ведь была самой старой пациенткой за всю нашу историю. Ее поздравила сама королева! Прислала телеграмму.

Сэди сидит в кресле, перед ней праздничный пирог, вокруг сгрудились широко улыбающиеся сестры в праздничных колпаках и с чашками чая в руках. Мне совестно глядеть на это веселье. Почему нас там не было? Почему рядом нет мамы, папы и всех остальных?

— Как жаль, что меня не было. В смысле, я не знала…

— Это непросто. — Джинни понимающе улыбается мне, но от этого только хуже. — Не переживайте. Она и так была счастлива. К тому же я уверена, что вы достойно проводили ее в последний путь.

Я вспоминаю жалкие, убогие похороны Сэди и чувствую себя просто ужасно.

— О… послушайте! — Я замечаю на снимке кое-что интересное. — Подождите-ка! Это оно?

— Ожерелье со стрекозой, — охотно подтверждает Джинни. — Хотите взять фото?

Я забираю фотографию со странным чувством. Вот, значит, оно. Едва выглядывает из-под складок шали двоюродной бабушки Сэди. Вот бусинки. Вот усыпанная горным хрусталем стрекоза. В точности как она описывала.

— Мне очень жаль, что никто из нас не смог выбраться на похороны, — вздыхает Джинни, пока мы идем по коридору. — На этой неделе у нас серьезные проблемы с персоналом. Но мы помянули ее за ужином. А вот и наша кладовка.

В небольшом хранилище она находит нужную коробку. Внутри древняя расческа с металлическими зубьями и несколько старых книг в бумажных обложках. На дне коробки сверкают бусинки.

— Это все? — невольно вырывается у меня.

— Мы не сохранили ее одежду, — извиняется Джинни. — Но ведь это даже не ее одежда была. Я имею в виду, она не сама себе ее выбрала.

— А где же вещи из ее прежней жизни? Как насчет… мебели? Или каких-нибудь пустяков?

Джинни пожимает плечами:

— Ничем не могу помочь. Когда я поступила на работу пять лет назад, Сэди уже давно жила здесь. Полагаю, вещи сломались и поизносились за это время.

— Да уж. — Пытаясь скрыть разочарование, я копаюсь в скромных пожитках. Вот так проживешь сто пять лет, и это все, что от тебя останется. Обувная коробка.

Достаю со дна коробки спутанные бусы, брошки и немного приободряюсь. Я ищу бледно-желтые бусины, вставки из горного хрусталя и стрекозу… Но ожерелья нет.

Отгоняя худшие предположения, продолжаю перебирать украшения. Передо мной тринадцать ожерелий. Того, которое мне нужно, среди них нет.

— Джинни, я не вижу ожерелья со стрекозой.

— О боже! — Джинни беспокойно заглядывает мне через плечо. — Оно должно быть здесь! — Она достает ожерелье, сделанное из крохотных пурпурных бусинок, и умиленно улыбается. — Это еще одно ее любимое.

— Честно говоря, меня интересует ожерелье со стрекозой. — Я не могу скрыть волнения. — Может, оно где-то в другом месте?

Джинни растеряна.

— Это очень странно. Давайте спросим у Харриет. Она разбирала вещи.

Я послушно плетусь за ней по коридору до двери с табличкой «Служебное помещение». В маленькой уютной комнате три медсестры в старых цветастых креслах пьют чай.

— Харриет! — обращается Джинни к румяной девушке в очках. — Это внучатая племянница Сэди, Лара. Она ищет то милое ожерелье со стрекозой, которое так любила Сэди. Ты его не видела?

Хорошая у меня теперь репутация. Охотница за наследством. Одним словом, хапуга.

— Я не для себя его ищу, — поспешно говорю я. — Мне оно нужно по… уважительной причине.

— В коробке его почему-то нет, — поясняет Джинни. — Где оно может быть?

— Нет в коробке? — Харриет удивлена. — Значит, его вообще не было в комнате Сэди. Теперь я вспоминаю, что действительно его не видела. Извините, надо было составить подробную опись. Но мы убирали комнату в такой спешке. И в такой напряженной атмосфере…

— Возможно, его куда-то спрятали? Или отдали кому-то из других пациентов?

— Благотворительная распродажа подержанных вещей! — вспоминает худенькая черноволосая медсестра. — Его по ошибке не продали на благотворительной распродаже?

— Какая распродажа? — поворачиваюсь я к ней.

— Мы собирали средства на нужды дома две недели назад. Все постояльцы и их семьи участвовали. Там был стенд со старинными безделушками.

— Нет, — качаю головой я, — Сэди просто не могла расстаться с этим ожерельем. Оно так много значило для нее.

— Дело в том, — объясняет черноволосая, — что мы ходили из комнаты в комнату. Повсюду стояли коробки с собранными вещами. Возможно, его прихватили по ошибке.

Она говорит это столь безразличным тоном, что меня переполняет обида.

— Но ошибки подобного рода недопустимы! Вещи постояльцев надо хранить в безопасности. Ожерелье не может просто раствориться в воздухе.

— У нас есть сейф в подвале, — раздраженно вставляет Джинни. — Мы просим постояльцев хранить все по-настоящему ценное там. Кольца с бриллиантами и все прочее. Если ожерелье было такое ценное, его следовало запереть…