Спустя двадцать минут я, переполненная восторгом, словно мыльный пузырь, оказываюсь у дома Джоша. Все идет по плану. Я показала Сэди его окно и объяснила, где что находится. Теперь дело за ней.

— Давай же! — призываю я. — Пройди сквозь стену! Это так круто!

— Стану я проходить сквозь стену, — морщится она. — Достаточно представить себя внутри квартиры.

— Ладно. Тогда удачи. Попытайся разнюхать побольше. И не попадись!

Сэди растворяется в воздухе. Я вытягиваю шею изо всех сил и разглядываю окно Джоша, но не вижу никаких изменений. Меня подташнивает от любопытства. За последние несколько недель я не подходила к нему так близко. Он там, прямо сейчас. Под присмотром Сэди. В любую минуту она может вернуться…

— Его там нет, — возникает передо мной Сэди.

— Нет? — Я не верю своим ушам. — Тогда где же он? Он обычно не уходит на работу раньше девяти.

— Мне-то откуда знать. — В ее голосе сплошное равнодушие.

— Как там вообще? — продолжаю я расспросы. — Жуткий бардак? Куча коробок из-под пиццы и горы пивных бутылок повсюду? Он совсем опустился? Махнул на все рукой?

— Напротив, там очень чисто. В кухне полно фруктов, — добавляет она.

— О-о-о, похоже, он следит за собой… — Не то чтобы я надеялась увидеть опустившегося типа на грани нервного срыва, но…

Ну. Сами понимаете. Мне бы это польстило.

— Пойдем же, — зевает Сэди.

— Как я могу просто так уйти? Давай, наведайся туда еще разок. Поищи улики! Может, там мои фотографии остались или еще что?

— Нет, — тут же отвечает Сэди, — ни единой.

— Ты даже не посмотрела как следует! — возмущаюсь я. — Поищи на его рабочем столе. Может, он начал писать мне письмо или… Ну, давай же!

Забывшись, я пытаюсь подтолкнуть ее, но руки мои проходят сквозь ее тело.

— Ой! — Я в панике отскакиваю.

— Не делай этого! — вопит она.

— Тебе… больно? — Я удивленно смотрю на свои руки — все-таки они, можно сказать, рылись в чужих кишках.

— Не слишком, — неохотно признается она. — Но не очень-то приятно, когда кто-то копается у тебя в животе.

Она снова испаряется, и я терпеливо жду. Все бы сейчас отдала, чтобы оказаться внутри. Если бы это я искала, то обязательно что-нибудь нашла. Например, дневник с размышлениями Джоша. Или недописанное и неотправленное электронное письмо. Или… стихи. Вот было бы здорово.

Я так и представляю стихотворение, нацарапанное на клочке бумаги. Такое же простое и честное, как сам Джош.

Не могу придумать никакой рифмы к «Ларе».

— Проснись! Лара?

Я вздрагиваю и открываю глаза.

— Что-нибудь обнаружила?

— Да. В том-то и дело, что обнаружила! — торжествующе провозглашает она. — Нечто в высшей степени интересное и невероятно важное.

— Что же? — У меня аж дух захватывает. — Мою фотографию под подушкой? Запись в дневнике «Я решил вернуться к Ларе»?

— В субботу он идет обедать с девушкой.

— Что? С какой еще девушкой?

— В кухне записка: «12.30 — ланч с Мэри».

Знать не знаю никакой Мэри. У него не было такой знакомой.

— Кто такая Мэри?

Сэди пожимает плечами:

— Думаю, его новая подружка.

— Что ты несешь? — в ужасе кричу я. — Нет у него никакой новой подружки! И не может быть! Он сказал, что у него нет никого другого. Он сказал…

Сердце готово выскочить из груди. Мне и в голову не приходило, что Джош начнет встречаться с другой.

Он написал мне, что не собирается торопиться и заводить новые отношения. Что ему нужно время поразмыслить над собственной жизнью. Недолго же он думал! Если бы я размышляла над своей жизнью, мне бы точно понадобилось больше шести недель. На это бы ушло… не меньше года! А то и больше! Два или три.

Парням все одно, что секс, что смысл жизни. Двадцать минут — и все кончено, и не о чем больше говорить. Ничего они не понимают.

— И куда же они идут обедать?

Сэди усмехается:

— Бистро «Мартин».

— Бистро «Мартин»? — Я готова грохнуться в обморок. — Это место нашего первого свидания! Мы всегда туда ходили!

Джош ведет девушку в бистро «Мартин». Какую-то Мэри.

— Возвращайся, — приказываю я. — Посмотри как следует! Собери весь компромат!

— Никуда я не пойду, — артачится Сэди. — Ты и так уже все знаешь.

— Ты права. — Я разворачиваюсь, кидаюсь, не разбирая дороги, и чуть не врезаюсь в какого-то старика. — Да, ты права. Теперь я знаю, где их искать. Пойду туда и сама все увижу…

— Нет! — Сэди вырастает передо мной, и я замираю на месте. — Я не это имела в виду! Хватит шпионить за ними!

— Но я должна! Надо же мне выяснить, кто такая эта Мэри.

— Зачем? Скажи себе «тем лучше», купи новое платье и заведи нового кавалера. Или нескольких.

— Зачем мне несколько? Я Джоша хочу.

— Он тебе все равно не достанется. Смирись!

Как же меня достали все эти люди, предлагающие забыть про Джоша! Мои родители, Натали, пожилая женщина, с которой я однажды разговорилась в автобусе.

— Почему я должна смириться? — протестую я. — Почему все призывают меня сдаться? Что плохого в стремлении к одной-единственной цели? Во всех остальных сферах жизни настойчивость поощряется! И вознаграждается! Почему никто не убеждал Эдисона плюнуть на лампочку? И Скотту никто не предлагал забыть про Южный полюс. Ему не говорили: «Да брось ты, Скотти, вокруг и так полным-полно снега». Он продолжал искать. Он не сдавался, хотя ему приходилось нелегко. И он добился своего!

Выдав этот спич, я чувствую огромное воодушевление, но Сэди взирает на меня как на слабоумную.

— Скотт ничего не добился, — замечает она. — Он замерз по дороге.

Я обиженно поджимаю губы. Некоторые все умеют испортить.

— Я все равно пойду туда. — Я разворачиваюсь и гордо удаляюсь.

— После того как любовь прошла, только дурочки преследуют мужчин! — кричит мне вслед Сэди, и легко нагоняет, когда я ускоряю шаг. — В нашем городке жила Полли, ужасная прилипала. Она уверяла, что ее бывший, Десмонд, до сих пор от нее без ума, и всюду за ним таскалась. Как же мы великолепно подшутили над ней! Мы сказали, что Десмонд стесняется говорить с ней прямо, поэтому прячется в саду. Когда она пришла, один из молодых людей засел под кустом и прочитал ей любовное письмо. Мы сами его написали. И умирали от хохота.

Ее история меня почему-то очень занимает.

— Неужели она не узнала голос другого парня?

— Он сказал, что очень нервничает и от этого голос изменился. Мол, дрожит в ее присутствии. Полли ответила: понимаю, сама трясусь как заливное. — Сэди хохочет. — После это мы так и звали ее — Заливное.

— Фу, как грубо! Она так и не узнала, как вы над ней посмеялись?

— Догадалась, когда кусты стали шевелиться по всему саду. Потом моя подруга Банти выкатилась на траву, содрогаясь от смеха, и представление закончилось. Бедняжка Полли! Она так злилась. Все лето не разговаривала с нами.

— И я ее понимаю! Вы так мерзко обошлись с ней! А если их страсть еще не угасла? Может, вы лишили ее шанса на истинную любовь!

— Истинная любовь! — тянет Сэди насмешливо. — Ты такая старомодная!

— Старомодная!

— Ты вылитая моя бабушка с ее песнями о любви и вздохами. Наверняка таскаешь с собой маленькое изображение своего дружка. Даже не отпирайся! Я видела, как ты на него смотрела.

Проходит некоторое время, прежде чем я догадываюсь, о чем идет речь.

— Вообще-то это не миниатюра, а мобильный телефон.

— Какая разница. Ты все равно томно пялишься на него, достаешь маленькую бутылочку нюхательной соли…

— Это гомеопатическое средство! — сердито сообщаю я. — Похоже, ты никогда не влюблялась. Зачем же ты вышла замуж?

Проходящий мимо почтальон кидает на меня заинтересованный взгляд, и я поспешно подношу руку к уху, как будто поправляю наушник. Пора обзавестись им для прикрытия.