Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Мозаика войны (продолжение) (Наш современник N9 2001)

К 60-летию вероломного нападения

Германии на Советский Союз

 

МОЗАИКА ВОЙНЫ

 

 

* * *

Это письмо сохранилось в нашем редакционном архиве. Его прислала в журнал жительница города Нальчика Маргарита Петровна Телесницкая еще в начале 1995 года. К письму прилагались: второй экземпляр обращения к германскому послу (первый был послан автором непосредственно адресату) и воспоминания Маргариты Петровны об эвакуации из Москвы в июле-августе 1941 года и — вкратце — о последующем житье-бытье, а также рассказ о судьбах других близких ей людей.

Мы планировали опубликовать этот любопытнейший, на наш взгляд, материал к 50-летию Победы, но, как говорится, “по техническим причинам” тогда это не получилось. Может быть, и к лучшему, поскольку сейчас, в годовщину 60-летия начала Великой Отечественной войны и в связи с обострением ситуации на Кавказе, актуальность и значение мыслей, выводов и воспоминаний Телесницкой не только не утратились и не уменьшились, а, наоборот, заметно возросли и приобрели государственные масштабы.

Материал публикуется в незначительном сокращении.

Уважаемая редакция!

Одной из причин, побудивших меня написать это письмо, были лживые слезы вокруг “угнетенного балкарского народа, незаслуженно выселенного из родных мест в 1944 году”. Конечно, сдавши немцам полстраны, можно ли осудить мать, жену, сестру за то, что муж, сын, брат не поверил в поворот войны и пришел домой, укрылся в горах? Но ведь выселяли не за дезертирство — за это отправляли в штрафные батальоны, — а за бандформирования, действовавшие и грабившие полгода после ухода немцев.

Выселялись балкарцы из саклей, сложенных из плитняка на глине и с дырявым ведром вместо трубы, а вернувшись в 1955—1957 годах, они построили себе добротные одно- и двухэтажные кирпичные дома. Местные кабардинские власти оказали вернувшимся достойную помощь, вплоть до запрещения возбуждать судебные дела по фактам хищения стройматериалов с государственных строек, так как для гражданского строительства стройматериалы почти не выделялись. Так постепенно здесь улеглись все страсти, все нации жили дружно, не выделяясь друг перед другом.

Но с 1990—1991 годов кое-каким балкарцам из отставных начальников захотелось порулить соплеменниками, и они стали мутить воду и умы двадцати-тридцатилетних тем, что помощь их народу оказывалась недостаточная, что кабардинцы часть ее присвоили. Эти озлобившиеся стали требовать компенсации за нищенское имущество прабабушек и бабушек, не вспоминая или замалчивая о бандитах-дедушках. Так здесь возникла смута, основа которой — “в 1944 году мы (балкарцы) потеряли все свое имущество, которое нам (нынешним миллионерам) государство должно компенсировать. Кроме того, мы понесли моральный ущерб, нас вывозили, как скот (в товарных вагонах)”.

Но тысячи тысяч русских тоже потеряли все свое имущество и тоже ехали на восток в товарняках, об этом никто нигде ни разу не упомянул: ни о наших страданиях, ни о наших смертях. Или они не в счет? Перед бывшими бандитами, тщательно скрывающими правду от своих потомков, нужно извиняться, а русские перетерпят, о прошлом не вспоминают? Может быть, то, о чем я написала малую толику, где-нибудь и напечатано, но я не встречала.

Теперь немного о вашем журнале, который я читаю пять лет, убедившись в продажности и двоедушии “Нового мира”, который я читала 40 лет. Направленность вашего журнала мне, моей семье и знакомым нравится. Большое спасибо за “Раскол”, давно не получали такого удовольствия от русского языка. Передайте Личутину. Будем за ним следить. В общем, ваш журнал правильный и честный, но если будете печатать Солженицына — сообщите заранее, буду искать другой журнал. Этому самовлюбленному гробокопателю мы не верим...

Уважаемый господин посол!

Почему я пишу это письмо именно Вам, я не могу дать себе отчет. Видела Вас по телевизору, Ваше лицо показалось мне лицом честного человека, потому и решилась довериться Вам с моим рассказом об эвакуации 1941 года.

В нашей стране сейчас это никому не нужно. Возможно, и Вы не будете тратить время на чтение воспоминаний русской старушки про войну с Вашей страной, которую до сих пор — и через пятьдесят лет после окончания войны — называют в народе фашистской Германией.

На воспоминания толкнули меня рассказы знакомых евреев, уехавших из нашей страны и получивших компенсацию от Германии за потерю имущества и причиненный им войною моральный ущерб. В нашей же стране после войны к евреям возникла стойкая неприязнь из-за того, что благодаря поддержке своей еврейской диаспоры только десять процентов их попали в армию и на фронт, в основном те, кто не успел обзавестись фиктивными справками о непригодности к армейской службе. Остальные благополучно выехали в тыл, где работали продавцами в магазинах, на продовольственных базах, в столовых и других “хлебных” местах. Многие вернулись из эвакуации с набитыми узлами, с мешочками золота, выменянного у голодающих. Евреи молча прекрасно понимают истоки этой неприязни. С этой стороны в Европе еврейская диаспора неизвестна, а в нашей стране очень даже хорошо прославилась.

Вторым толчком к пониманию новой Германии и ее людей стала встреча со старой немкой, ни слова не знавшей по-русски и приехавшей в гости к нищей матери русского солдата, убитого в Германии, за могилой которого она ухаживала, как за могилой своего сына, убитого в России. Их дети родились в один день и в один год.

Понять все это русским было почти невозможно, но именно поголовная компенсация еврейской нации, как чувство вины немцев перед ней, вызвало у меня ростки уважения к Вашему народу. Немка-мать дополнила их. Я стала читать, слушать, размышлять и поняла многие мотивы поступков германского народа, а главное, что Германия никакая не фашистская, а очень даже человеческая. В этом мнении я укрепилась и теперь его везде отстаиваю, глубоко уважая германскую нацию.

Пишу все это не для того, чтобы наравне с евреями попросить компенсацию за потерю имущества, этого не нужно. Но понять сейчас наших беженцев из Баку, Прибалтики, Осетии, Грузии, Тувы, Таджикистана, Чечено-Ингушетии в Европе может только Ваш народ — люди, пережившие войну при многих одинаковых обстоятельствах и принявшие на себя за нее вину.

Наши русские сердца очерствели бедами и не скоро отойдут. Пусть Ваши не очерствевшие сердца останутся милосердными к людским болям. Пусть не тухнут огоньки милосердия хоть в Вашем народе.

Может быть, никому уже не нужно знать о войне то, что я написала, но мне все же кажется, что и забывать об этом нельзя...

С глубоким к Вам уважением и почтением

Телесницкая Маргарита Петровна.

 

Поезд идет на восток

И з Москвы нас вывезли на десятый день войны, в ночь на второе июля

1941 года вторым эшелоном.

Накануне на пост гражданской обороны (они были созданы во дворах всех районов Москвы и Подмосковья, оборудованы столом, скамейкой и подвесным куском рельса, в который дежурный обязан был бить, как только донесется сигнал воздушной тревоги, чтобы люди могли за несколько минут схватить детей и убежать в прилегающий лес, в бомбоубежища) пришел дежурный офицер и зачитал список семей, подлежащих вывозу в тыл, на восток. Это были семьи военнослужащих — женщины с детьми дошкольного и младшего возраста и беременные.

Всем предписывалось взять еды в виде непортящихся продуктов на десять дней пути и одну-две перемены носильных вещей. Необходимость эвакуации — это слово тогда мы услышали впервые — дежурный объяснил нервозностью детей и женщин при воздушных тревогах, которые уже были каждую ночь и даже по два раза.

К началу учебного года все семьи предполагалось вернуть домой, так как война не будет затяжной, за два месяца немцев разгромят. В то время мы в это все верили. Наш выезд рассматривался как оздоровительный вояж на дачу. В действительности мы никогда не увидели своего довоенного дома, а многие вообще не вернулись или умерли, потеряли все свое имущество.

1
{"b":"135080","o":1}