Он шел домой по проселочной дороге. Посреди пыльной колеи зеленела трава, справа и слева тянулись низкие каменные стены изгородей. Стены, возведенные много лет назад, крошились от старости, но раны, нанесенные временем, скрывал дикий виноград и кустарник. Дальше, за оградой, насколько хватало глаз, простирались поля, где щипал траву холеный скот, из печных труб на крышах деревенских домов к небу вились струйки дыма. В траве распевали жаворонки, откуда-то из-под ограды выскочил кролик и бросился наутек по дороге.

На сей раз коридорный кибер превзошел сам себя, подумал Эндрю Харрисон. Хорошо бы, чтоб этот умиротворяющий пейзаж продержался подольше. Напрасные надежды. Вскоре его сменит что-нибудь другое. Как бывает всегда. Кибер словно торопится продемонстрировать все бесчисленные картины, хранящиеся в его памяти. Завтра, а может быть, всего несколько часов спустя проселочную дорогу сменит деревенская улица из далекого прошлого, или тропка в лесу, или бульвар старого Парижа, или даже фантастический пейзаж какой-нибудь далекой планеты. Харрисон жил здесь уже… Господи, сколько же лет? Да, больше пятидесяти. А до этого он еще тридцать лет прожил на одном из более низких уровней. И за все эти годы ни разу не видел, чтобы оформление коридора повторялось. Бывали очень похожие картины, но одинаковые — никогда.

Он шел не спеша, прогулочным шагом. До дома, должно быть, уже недалеко. А стоит переступить порог — и проселочная дорога исчезнет навсегда. Неплохо бы задержаться, присесть на выщербленную каменную ограду, послушать жаворонков, полюбоваться, как плывут по небу изменчивые облака… Но времени рассиживаться у Харрисона не было. Его ждали дела.

Впереди он увидел указатель, на котором значилось его имя. Харрисону оставалось идти ровно до этой таблички, потому что она отмечала место, где находится дверь в его жилище. Кто-нибудь из соседей, возвращаясь домой этой проселочной дорогой, увидел бы напротив своей квартиры другой знак, со своим именем. Но чужие указатели не может увидеть никто.

Харрисон замедлил шаг, чтобы хоть ненадолго оттянуть миг расставания с сельским пейзажем. Он брел нога за ногу, но в конце концов свернул на узкую и короткую тропку, отходившую от дороги напротив указателя.

Дверь перед ним распахнулась, и он переступил порог своего дома.

— Добрый день, сэр, — поприветствовал хозяина кибер Харли. — Надеюсь, прогулка вам понравилась? Ваш поход за табаком оказался удачным?

— Очень понравилась, Харли, спасибо.

— А теперь… — начал кибер.

— Нет, — твердо остановил его Харрисон. — Ничего не нужно. Никаких напитков, никаких бесед. Прекрати играть роль вышколенного слуги. Мне надо поработать.

— Но сэр…

— И никаких лыжных склонов, никаких ручьев с форелью, никаких пляжей — ничего. Просто оставь меня в покое.

— Как вам будет угодно, сэр, — обиженно отозвался кибер. — Я ничуть не потревожу вас.

— Как-нибудь в другой раз твои услуги придутся очень кстати и я буду благодарен тебе, — попытался утешить его Харрисон.

— Всегда к вашим услугам, сэр.

— Да, Харли… А где все?

— Вы запамятовали, сэр. Они отправились за город.

— Ах да. В самом деле, я забыл.

Харрисон прошел из прихожей в гостиную и в первый раз за много месяцев поразился, какие же тесные эти квартиры.

— Размер не имеет значения, — сказал Харли. — В пространстве нет нужды.

— Верно. Но даже если у человека и возникает нужда в пространстве или ему захочется простора, он его все равно не получит. И кстати, если ты не против, я бы попросил тебя не отслеживать мои мысли.

— Но я обязан читать ваши мысли, — чопорно возразил Харли. — Это входит в обязанности исправно работающей разумной кибернетической системы, а не исполнять свои обязанности я не могу. Ведь если я не буду читать ваши мысли, я не буду иметь возможность наилучшим образом нести свою службу.

— Ладно, тогда читай, — устало согласился Харрисон. — Но будь добр, держи свое мнение при себе. Я буду тебе очень благодарен, если в ближайшие несколько часов тебя не увижу и не услышу.

— Я бы заподозрил, что с вами происходит неладное, — заявил Харли, — но результаты сканирования вашего организма говорят, что все медицинские показатели в норме. Из чего я делаю вывод, что вы здоровы. Однако, должен признаться, я в замешательстве. Вы никогда не вели себя подобным образом. Вы отвергаете меня и мои услуги, и это вызывает у меня тревожные опасения.

— Извини, Харли. Мне надо кое-что обдумать.

Харрисон подошел к окну. Далеко внизу — больше мили вниз, вспомнил он — простирались окрестные земли. Башню опоясывала огромная полоса парков, а еще дальше начиналась зона отдыха для всех желающих. Земля теперь никому не нужна, или, по крайней мере, большая часть ее остается невостребованной. Несколько мест разработок полезных ископаемых, несколько участков, где бережно выращивают деревья ценных пород — и только. Когда все закончится, решил Харрисон, надо будет взять Мэри и отправиться на выходные на запад, в горы.

— Зачем куда-то ехать? — удивился Харли. — Я могу в мгновенье ока перенести вас в эти горы или в другое, очень похожее место. Это одно и то же. Вы не почувствуете разницы.

— Я, кажется, просил тебя помолчать.

— Извините, сэр, я только забочусь о вашем благе.

— Весьма похвально с твоей стороны.

— Рад, что вы так считаете, сэр.

Харрисон отвернулся от окна и прошел в кабинет — маленькую комнатку, большую часть которой занимали оборудование и рабочий стол. Лишенные окон стены тесно обступили Харрисона, но в кабинете было уютно. Здесь он занимался своим делом и жил.

Здесь он работал уже много лет. А теперь… Неужели теперь его труд подходит к концу? Харрисон вдруг задумался, почему он так тянул, так долго откладывал последний шаг, после которого можно будет ставить точку. Чтобы оставаться при деле? Нет, надо быть до конца честным с самим собой: он сомневался. А за время короткого путешествия вниз, на магазинные уровни, за банкой табака сомнения развеялись, Харрисон понял, что большей уверенности ему ни за что не достичь.

Он усмехнулся, вспомнив поход за табаком, свою маленькую уловку. Идти куда-либо не было нужды. Он мог просто сделать заказ и через миг забрать желаемое из окна доставки. Человеку свойственно порой обманывать себя, подумал Харрисон. Раз он захотел пройтись, ничто в мире не заставило бы его отказаться от задуманного. Ничто не смогло бы остановить его, если ему приспичило убраться подальше от этих маленьких, тесных комнатушек и Харли. Было совершенно ни к чему изобретать предлог.

— Должен напомнить вам, сэр, — сказал Харли, — что вам вовсе не обязательно оставаться в этих, как вы выразились, маленьких, тесных комнатушках. Стоит только позволить мне, сэр, и я перенесу вас на вершину одинокой горы, откуда можно окинуть взором весь мир и где вокруг не будет ни единой живой души. Там вы сможете вдоволь насладиться простором, в вашем распоряжении будет столько места, сколько пожелаете. Именно благодаря таким, как я, человеку не требуется много жилого пространства. Согласен, без киберов жизнь в таких квартирах была бы невыносима, но вам и не нужно жить в этих стенах, в этом нет абсолютно никакой надобности — в вашем распоряжении весь мир. И даже больше — в вашем распоряжении все, что только может породить фантазия кибера, и смею надеяться…

— Заткнись, — резко перебил Харрисон. — Еще одно слово — и я попрошу заменить тебя. Возможно, ты отслужил свое и…

— Я буду хранить молчание, сэр, — заявил Харли. — Даю вам слово.

— Вижу, как ты выполняешь свои обещания.

Харрисон поудобнее устроился в кресле за рабочим столом. Снова и снова задавал он себе один и тот же вопрос: можно ли отбросить все сомнения? Не проглядел ли он какой-нибудь немаловажный фактор? На достаточный ли срок в будущем смоделировал ситуацию? В том, что все получится, сомнений не оставалось. Он проверил теорию и последовательность действий шаг за шагом, проверил и перепроверил много раз. Но теперь его волновало не само нововведение, а его последствия. Верно ли он просчитал дальнейший путь развития человеческой расы после вмешательства нового фактора? Достаточно ли точно построил модель? Не возникнут ли непредвиденные социальные отклонения, которые проявятся лишь спустя столетия?