Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Михаил Серегин

Дорога из пекла

Глава первая

Звонок командира нашей группы подполковника МЧС Григория Абрамовича Воротникова поднял меня очень рано, часов в пять утра. Домой он мне звонил крайне редко и каждый раз этим удивлял, поскольку для вызова у нас существовал диспетчер. Телефонный звонок командира в пять утра – это настолько необычно, что я даже не спросила, зачем я ему понадобилась в такую рань…

До начала дежурства в управлении МЧС оставалось еще часа три. Я могла бы честно спать еще часа два. Путем ежедневных экспериментов у меня был выработан следующий утренний хронометраж: окончательно проснуться – десять минут, принять решение, что пора вставать, – восемь минут, встать – две минуты, привести себя в порядок, то есть фактически собраться на работу – восемь минут, позавтракать – две минуты. В случае необходимости время завтрака автоматически перераспределялось в пользу предыдущего раздела, и процесс этот приходилось совмещать с одеванием или накрашиванием. Двадцать минут на дорогу – самое оптимальное время, за которое можно добраться от моего дома до управления… И в отличие от нашего штатного аналитика Игорька я никогда не опаздываю…

Мы с Игорем в нашей группе младшие и по возрасту, и по званию, поэтому в шутку называем себя «младшими капитанами». Майор МЧС Александр Васильевич Маслюков, по прозвищу Кавээн, уже лет десять отслуживший в оперативниках-спасателях, называет нас новобранцами. Я не обижаюсь, хотя работаю в составе группы уже примерно полгода, а вообще с системой МЧС связана уже лет пять, столько же, сколько Игорек работает вместе с Кавээном… На Кавээна грех обижаться, он добрый, стесняется и, по-моему, даже боится женщин, и прячет свое смущение под внешней грубостью и снисходительностью к людям, которых любит…

Григорий Абрамович в группе самый старый и опытный, он участвовал в создании самой системы МЧС как силовой структуры. Мы прозвали его Грэгом за полное сходство имени с Грэгори Авраамом Симпсоном, тройным американо-афгано-пакистанским агентом, с которым мне пришлось столкнуться во время первого задания, которое забросило меня в горный массив Гиндукуша… Командир он классный – спокойный, рассудительный и осторожный, никогда не горячится, всегда советуется с нами и учитывает наше мнение, никогда не бросает слов на ветер и никогда не делает ничего, не подумав, даже в экстремальных ситуациях…

Поэтому для столь раннего звонка у командира должен быть очень серьезный повод. Я, пока шла к городскому парку культуры и отдыха имени Короленко, где он назначил мне встречу, чуть голову не сломала, пытаясь отгадать эту неожиданную утреннюю загадку…

Все лето в Тарасове стояла дикая жара, и даже сейчас, в середине сентября, так же жарко, как и в начале августа… Утро – единственное время, когда можно спокойно пройти по тарасовским улицам, не опасаясь заработать солнечные ожоги или тепловой удар… Но не в этом же причина столь раннего вызова! Да еще не в управление, а на встречу в неслужебной обстановке. Значит, мне предстоит услышать нечто, предназначенное для меня лично… Нет-нет, не может быть и речи о попытке с его стороны установить какие-то интимные отношения со мной! Это исключено! Григорий Абрамович вовсе не престарелый ловелас, он уважает и себя, и женщин и, самое главное, преданно любит свою Людмилу Трофимовну. О ней я не знаю ничего, кроме того, что она отлично печет пироги, которые Григорий Абрамович время от времени таскает на работу из дома, нас угощать…

Нет, повод у Григория Абрамовича для встречи со мной явно связан с нашими профессиональными делами. Только вот – почему же встречаемся мы столь секретно? Можно даже сказать – романтически?

…Я увидела его издалека. Григорий Абрамович стоял на мостике над протокой между двумя прудами и внимательно смотрел на почти неподвижный диск солнца, отражающийся на спокойной воде пруда. Парк еще отдыхал от людской суеты. Для уединенного разговора трудно выбрать место лучшее, чем парк ранним утром – деловитые школьницы и неторопливые школьники еще надвижутся через него привычным маршрутом в две соседствующие с парком школы, торопящиеся на работу взрослые еще не натыкаются на тебя невидящим, отягченным собственными проблемами взглядом, ворчливые, но, по сути, беспечные пенсионеры с внуками и внучками еще не оккупировали: одни – лавочки, другие – детскую площадку, декоративную избушку на курьих ножках и городок аттракционов, по аллеям еще можно ходить, не опасаясь быть сбитой неизвестно откуда выскочившим велосипедом, рулю которого сидящий на нем подросток предоставил полную свободу в выборе направления… Кругом тихо и спокойно. И такой же, как это утро, тихий и спокойный Григорий Абрамович стоит над водой и вглядывается в нее…

Он услышал, как я подошла, но не повернулся и не поздоровался. Только вздохнул и сказал:

– Знаешь, Ольга, какое я открытие сейчас сделал?

– Знаю, – ответила я.

Григорий Абрамович посмотрел на меня растерянно и как-то удивленно. Он явно рассчитывал на прямо противоположный ответ…

– Чем дольше смотришь на воду, подумали вы перед моим приходом, – сказала я, – тем сильнее хочется туда нырнуть…

Он улыбнулся.

– Постоянно забываю, что ты психолог по профессии, – сказал Григорий Абрамович. – Почти так я и подумал, когда твои шаги услышал…

– Я это знаю, – ответила я. – Людям так часто приходят в голову одинаковые мысли, когда они подолгу смотрят в воду…

– Наверное, не только в воду… – туманно произнес Григорий Абрамович. – Нас с Костей Чугунковым тоже, вот, одна и та же мысль посетила, хотя смотрели мы в твое личное дело…

«Что такое? – забеспокоилась я. – Личное дело мое Чугунков изучал? Зачем это мною наша ведомственная контрразведка интересуется?..»

Но я не успела даже что-либо предположить, как вдруг до меня дошло, что Грэг просто дурачил меня сейчас, разыгрывая простачка, который не слышал ничего ни о коллективном бессознательном, ни об архетипических символах, из которых «погружение в воду» – самый распространенный и наиболее легкий для восприятия, а потому и наиболее известный… Погружение в воду символизирует погружение в глубину собственного бессознательного, в царство безграничной, неконтролируемой свободы, одновременно манящей и пугающей… Хорош Грэг! Я чуть было объяснять все это ему не принялась, дурочка… Да, но мое личное дело! Зачем оно понадобилось контрразведке?..

Я немного разозлилась на Григория Абрамовича и попыталась даже слегка похамить.

– Я ничего не имею лично против Константина Ивновича, – выдала я. – Но мне кажутся странными ваши, Григорий Абрамович, тесные контакты с руководителем полулегального подразделения, непонятно зачем введенного недавно в наших структурах… Или вы в традициях своего тезки – и нашим, и вашим… Лучше тогда признайтесь честно, что вы – агент Чугункова…

Я ожидала со стороны Григория Абрамовича любой реакции, но только не той, какая последовала у него… Он рассмеялся и сказал:

– А все же не зря мы тебя с Чугунковым выбрали… Ты вынуждаешь меня признаться – да, я работаю в контрразведке. Давно работаю, а с Чугунковым мы вообще тысячу лет дружим… Я не агент Чугункова… Слово-то какое-то оскорбительное подобрала – агент! Агенты – это у ФСБ… Я – подполковник МЧС и служу там, где считаю для себя возможным…

Он тронул меня за плечо и кивнул на лавочку у самой воды:

– Пойдем, присядем на бережку… И поговорим откровенно.

Как ни была я растеряна от его признания, я не могла не восхититься, как легко переиграл меня в диалоге Григорий Абрамович. Мне-то показалось, что я с первой фразы перехватила инициативу и теперь буду управлять разговором. А Григорий Абрамович спокойно дал мне заглотнуть легкую наживку, а потом хладнокровно начал реализовывать нужный ему план разговора…

«Эх, ты – психолог! – сказала я самой себе, и в памяти неожиданно всплыла полузабытая строчка: – „…Училась бы, на старших глядя…“

1
{"b":"137238","o":1}