– Интересно, – сказал Рувинский, хлопая глазами, – идеи тебя посещают исключительно в ночное время?

– Обычно идеи не посещают меня вообще, – парировал я. – Поэтому я хватаюсь за любую, когда бы она не явилась. А сейчас речь идет о жизни и смерти.

– Чьей? – спросил Рувинский. – Если твоей, то меня это не интересует.

– Премьер-министра Бродецкого.

– Я сейчас умоюсь, – сообщил директор института альтернативной истории, осознав, наконец, важность исторического момента.

– Можно ли убить человека, только подумав об этом и представив мысленно свои действия? – спросил я Моше Рувинского, когда тот не только умылся, но еще и оделся, чего, вообще говоря, мог не делать.

– В альтернативе, да еще при наличии реальной причины для ненависти,

– да, безусловно, – сказал Моше, повторив мои слова, сказанные вечером комиссару Бутлеру.

– Нет, в нашей реальности.

– Нельзя, – коротко сказал Рувинский и уставился на меня, ожидая продолжения. Действительно, не поднял же я его с постели только для того, чтобы задать дурацкий вопрос, на который и сам знал ответ.

– Моше, – проникновенно сказал я. – Пораскинь мозгами, хотя они у тебя все еще крепко спят. Ты задумал убийство. Тем самым ты создал альтернативу, где это убийство вот-вот совершится. Но тот, другой ты, который живет уже в той, другой альтернативе, однажды начинает сомневаться: а может, лучше не убивать? И – не убивает. Возможно такое?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru