– Твои глаза сказали.

Черт! Да он еще и умен. Целый арсенал достоинств.

– Не хотел бы тебя лишний раз расстраивать, – быстро произнес он, уплетая начос. – Мне все равно, раздражает тебя это или нет. Я хочу знать, что заинтересовало тебя в такой работе, и ты мне скажешь.

– Ты слишком высокого о себе мнения!

– Удивила! – Он слегка улыбнулся. – А ты избегаешь вопроса. Почему ты стала там работать?

Ответ крылся в борьбе ее матери с мышечной дистрофией. Мэри видела, через что прошла ее мама, и захотела помочь другим людям с ограниченными способностями. Возможно, так она пыталась оправдаться в том, что была здорова, когда жизнь ее матери оказалась под угрозой.

А потом и у самой Мэри возникли серьезные проблемы.

Забавно: когда ей поставили диагноз, первое, о чем она подумала, – это несправедливо. Она наблюдала, как угасает ее мать, страдала вместе с ней – так для чего, ради Вселенной, нужно, чтобы Мэри тоже прошла через ту же болезнь, те же муки, свидетельницей которых она уже была? Тогда она поняла, что нет предела человеческим страданиям, нет такой черты, переступив которую раз ты окажешься в безопасности и с тобой ничего уже не случится.

– Я всегда мечтала заниматься только этим, – вызывающе сказала она.

– Тогда почему же бросила?

– Жизнь все изменила.

К счастью, он не стал вникать.

– Тебе нравится работать с детьми-инвалидами?

– Они не… не инвалиды.

– Прости, – сказал он, явно и вправду подразумевая это.

Его голос прозвучал настолько искренне, что это ее тронуло, как ни один комплимент, ни одна улыбка.

– Они просто другие. Они иначе воспринимают мир. Норма – это некая усредненность. Но не единственная форма существования, есть и другие формы…

Она замолчала, заметив, что он прикрыл глаза.

– Тебе скучно?

Глаза его медленно открылись.

– Мне нравится, когда ты говоришь.

У Мэри перехватило дыхание. Его глаза мерцали, словно неон.

Наверняка контактные линзы. У людей не бывает глаз такого цвета – морской волны.

– И отклонения от нормы тебя не пугают? – прошептал он.

– Нет.

– Хорошо.

Она вдруг поняла, что почему-то улыбается ему.

– Я оказался прав, – сказал он совсем тихо.

– Насчет чего?

– У тебя прекрасная улыбка.

Мэри отвернулась.

– Я что-то не то сказал?

– Давай-ка без комплиментов. По мне, уж лучше просто беседа.

– Я не льстивый, а честный. Спроси моих братьев. Я всегда говорю то, что думаю.

Так он не один? Боже! Ну и семейка, должно быть!

– Сколько у тебя братьев?

– Сейчас – пять. Одного мы потеряли. – Он сделал глоток воды, словно чтобы не смотреть ей в глаза.

– Извини, – тихо произнесла она.

– Ничего. Просто рана еще свежа. Чертовски я по нему скучаю.

Официантка принесла полный поднос. Поставив тарелки и салат для Мэри на стол, она помедлила, но Гал вежливо поблагодарил ее, дав понять, что она может идти.

Первым делом он принялся за курицу под соусом альфредо. Зарылся вилкой в фетучини, намотал и отправил в рот. Медленно пожевал, потом добавил соли. Далее попробовал бифштекс, слегка посыпав перцем. Настал черед чизбургера. Он уже поднес его ко рту, но вдруг нахмурился и положил обратно. С помощью вилки и ножа откромсал кусочек.

Он принимал пищу как настоящий джентльмен. С утонченными манерами.

Вдруг он посмотрел на нее.

– Что-то не так?

– Прости, я… – Она поковырялась в своем салате, а потом снова стала наблюдать за ним.

– Вот, теперь ты все время пялишься на меня. Я покраснею от смущения, – напевно протянул он.

– Прости.

– Не за что: мне же ведь это нравится.

Ее тело ожило, по коже пробежала легкая дрожь… И тут Мэри уронила на колени гренку, проявив тем самым свойственную ей грациозность.

– Так на что ты смотришь? – спросил он. Салфеткой она убрала еду с одежды.

– Твои манеры за столом впечатляют.

– Еду нужно смаковать.

Она задумалась, чем еще он может вот так же наслаждаться? Медленно. Методично. Господи, можно себе представить, что у него за сексуальная жизнь. В постели он, наверное, неотразим. Мускулистое тело, загорелая кожа, длинные, узкие пальцы…

У Мэри пересохло в горле, она сделала глоток воды.

– Ты всегда так много… ешь?

– Вообще-то на голодный желудок я стараюсь есть по чуть-чуть.

Он снова посыпал солью фетучини.

– Итак, ты работала с детьми-аутистами, а сейчас – в адвокатской фирме. Чем занимаешься еще? Хобби? Интересы?

– Люблю готовить.

– Правда? А я люблю есть.

Она нахмурилась, стараясь отогнать видение: он на ее кухне.

– Ты опять злишься…

– Нет, – отмахнулась она.

– Да. Не по душе тебе мысль приготовить что-нибудь для меня?

Такая прямолинейность заставила ее думать, что он мигом ответит первое, что взбредет ему в голову, о чем ни спроси. Приятное – либо отнюдь.

– Гал, ты никогда не фильтруешь мысли, прежде чем их озвучить?

– Нет.

Он покончил с альфредо и отодвинул тарелку в сторону.

– А как твои родители? – спросил он, принимаясь за стейк.

– Мама умерла четыре года назад, – тяжело вздохнула Мэри. – Отца убили, когда мне было всего два годика. Он оказался не в том месте и не в то время.

– Тяжело. Потерять обоих, – после короткой паузы сказал Гал.

– Угу, непросто.

– Моих тоже нет. Но они хотя бы дотянули до старости. А сестры есть? Или братья?

– Нет. Еще недавно я жила с мамой. Теперь одна.

Повисла новая пауза.

– А откуда ты знаешь Джона?

– Джона… Джона Мэтью? Это Белла тебе рассказала?

– Как и все остальное.

– Я плохо его знаю. Он недавно появился в моей жизни. Мне кажется, он особенный мальчик. Очень добрый, хотя жизнь не очень-то благосклонна к нему.

– А родителей его знаешь?

– Джон сказал, что он сирота.

– Где живет, знаешь?

– Район, да. Не слишком спокойный.

– Мэри, ты хочешь его спасти?

«Какой странный вопрос», – подумала она.

– На мой взгляд, он не нуждается в спасении. Я просто хочу стать его другом. Честно говоря, я мало что о нем знаю. Как-то вечером я обнаружила его рядом со своим домом.

Гал кивнул, словно она дала нужный ответ.

– Откуда ты знаешь Беллу? – спросила она.

– Тебе салат – что, не нравится?

Она посмотрела в свою тарелку.

– Просто не голодна.

– Уверена?

– Да.

Едва он покончил с бургером и картошкой фри, как потянулся за небольшим меню, лежащим рядом с перечницей и солонкой.

– Может быть, хочешь чего-нибудь на десерт?

– Не сегодня.

– Тебе нужно есть больше.

– Я и так плотно поела за ланчем.

– Неправда.

– Тебе-то откуда знать?

Мэри скрестила руки на груди.

– Я чувствую твой голод.

Она затаила дыхание. Его божественные глаза снова излучали непонятное свечение. Такие голубые, яркие, глубокого цвета, словно океан. Океан, в который можно кинуться и утонуть в нем, погибнуть.

– Откуда знаешь, что я… голодна? – спросила она, чувствуя, как почва уходит из-под ног.

– Я ведь прав? – почти промурлыкал он. – Тогда какая разница, откуда я знаю?

К счастью, в этот момент к столику подошла официантка, чтобы забрать тарелки. Гал заказал печеные яблоки, пирожное брауни и чашечку кофе. Тем временем Мэри немного пришла в себя.

– Ну а чем ты зарабатываешь на жизнь? – спросила она.

– По-разному.

– Актер? Модель?

– Несмотря на смазливую внешность, – рассмеялся он, – предпочитаю все же делать что-нибудь полезное.

– Ну и насколько же ты полезен?

– Скажем так: я солдат.

– Так ты военный?

– Вроде того.

Да уж. Это объясняет его убийственную ауру. Великолепную физическую форму. Жесткий взгляд.

– В каком подразделении?

«Морпех, – подумала она. – Или “котик”. Он такой сильный…»

– Просто рядовой. – Гал слегка напрягся.

Вдруг Мэри почувствовала резкий аромат духов, и тут же к их столику подплыла рыжеволосая администраторша.