– Зачем тебе стратификатор? – подозрительно спросил Рувинский. После истории с комиссией Амитая и поисками Махмуда Касми директор любые мои вопросы встречал настороженно и ожидал подвоха.

– Есть мнение, – сказал я, подражая советским лидерам шестидесятых годов прошлого века, – что некто несанкционированно использует аппарат, принадлежащий институту.

– Его и санкционированно никто использовать не может, – мрачно сказал Рувинский. – Аппарат в ремонте.

– Что такое? – удивился я, про себя отметив, что наши с Романом предположения, похоже, начинают оправдываться.

– Во время последнего эксперимента произошел перегрев усилителей.

В подробности Рувинский вдаваться не стал, что естественно – стратификаторы Лоренсона, называемые в просторечии «машинами времени», являются строго засекреченными аппаратами, используемыми лишь при наличии специального решения правительственного Совета безопасности. Простому историку знать детали не рекомендуется. Не уверен, что сам Рувинский был посвящен хоть в какие-то детали.

– Давно чините? – спросил я, не надеясь, вообще говоря, получить ответ даже на этот простой вопрос. Рувинский посмотрел на меня изучающим взглядом, потом еще раз полюбовался на официальную бумагу, выданную мне Бутлером, и, поборов сомнение, сказал коротко:

– Неделю.

Именно столько прошло после исчезновения Сони Беркович.

– Благодарю, – сказал я, – больше вопросов не имею.

– Ты что, Песах, – поинтересовался Рувинский, провожая меня до двери своего кабинета, – подрядился в помощники к Бутлеру?

Я неопределенно пожал плечами: если директор намерен держать язык за зубами, почему я должен рассказывать все, что знаю?

– Стратификатор в Технионе уже третий месяц на профилактике, – сказал Брош.

– А иерусалимский в последние два месяца работал только на археологов Борнео – забрасывал в девонский период глыбы из Аравийской пустыни и получал взамен чистый тамошний песок вперемежку с какими-то полусъеденными пресмыкающимися. Эксперимент санкционирован Советом, бумаги в порядке.

– Значит, остается Рувинский, – заключил я. – Но Моше нем как рыба.

– У тебя просто не было нужных полномочий, – успокоил меня Бутлер. – Займусь этим сам.

– Без меня? – оскорбился я.

– Можешь поприсутствовать.

Мы появились в кабинете Рувинского, когда директор собирался уже ехать домой.

– Мне известно, – сказал Роман, взяв быка за рога, – что институтский аппарат в течение последних трех месяцев использовался для экспериментов по альтернативной истории религии, у меня есть копия разрешения правительственного Совета безопасности, выданного на имя рави Леви.

– Совершенно верно, – сказал Рувинский, изучив сначала физиономию Бутлера, которого видел впервые в жизни, затем – предъявленное им удостоверение, и лишь после этого – копию разрешения на опыт. – Что в этом эксперименте могло заинтересовать полицию?

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru