Дункан с Гиффордом снова переглянулись. Меня это уже начинало раздражать. Мне было неприятно осознавать, что эти двое, судя по всему, понимают друг друга без слов.

– Допустим, мы это сделаем, – сказал Гиффорд. – Учитывая, что все указывает на самоубийство, как ты думаешь, какова вероятность того, что наш рассказ будет воспринят всерьез?

Неожиданный шум заставил всех вздрогнуть. В тишине, которой до этого был окутан дом, звуки казались особенно громкими. Кто-то начал колотить во входную дверь, и одновременно с этим зазвонил телефон. Мы с Дунканом в замешательстве переглянулись и некоторое время не могли сообразить, что делать и на что реагировать в первую очередь. Потом я все же встала, вышла из кухни и быстро направилась к входной двери, а Дункан подошел к телефону. На пороге я увидела женщину-констебля. Ее коллега стоял чуть позади.

– С вами все в порядке? – спросила она, пытаясь заглянуть через мое плечо в темный холл. – Нам приказано не оставлять вас одну.

– Я в порядке, – успокоила я ее. – Проходите.

Я провела обоих полицейских в гостиную.

– Пожалуйста, подождите меня здесь. Мне нужно закончить кое-какие дела, – сказала я и отправилась в кухню.

Дункан протянул мне телефонную трубку. Звонила Хелен.

– Тора, я только что узнала… – быстро заговорила она. – Мне сказали, что твоего мужа отпустили. Как ты?

– Я в порядке. Честно. Не волнуйся.

– Констебли с тобой?

– В соседней комнате.

– Тора, прошу тебя, пусть они там и остаются. Все это Ужасно неприятно, но я сейчас никак не могу уйти. Гээр признал, что Энди Данн принимал участие в аферах и помог ему избавиться от Мелиссы.

Дункан и Кенн внимательно наблюдали за мной.

– Энди Данн убил Дану. – сказала я.

Несколько секунд в трубке была тишина, но потом Хелен сказала:

– Боюсь, что сейчас я не могу об этом говорить. Я свяжусь с тобой позже.

Она отключилась. Я тоже повесила трубку, закрыла дверь, чтобы полицейские в гостиной не могли слышать нашего разговора, и снова села за стол.

– Последний раз Данна видели вчера поздно вечером, около одиннадцати, – сказал Гиффорд. – Этой женщине, Солтер, пришлось опознавать его по фотографии. В полиции считают, что он уехал с островов. Тем не менее, пока его не поймают, тебе нужно быть осторожнее.

Дункан раздраженно фыркнул, взял бутылку, плеснул оставшееся виски в свой бокал и сел, рассматривая янтарную жидкость на свет.

– Дункан, не увлекайся!

В голосе Кенна прозвучало что-то вроде предостережения. Я физически ощущала, как накалилась обстановка в кухне. И дело было уже не только во мне и в моем праведном гневе, который я изливала на этих двоих. Я чувствовала, что идет какая-то совсем другая игра, и ставки в этой не понятной мне игре очень высоки. А потом я вспомнила еще кое-что.

– Вы оба получаете деньги из акушерской клиники острова Тронал, – сказала я, поворачиваясь к Дункану. – Даже этот треклятый дом куплен на деньги клиники. Если вы оба не имеете никакого отношения к тому, что там происходит, то почему вам регулярно выплачивают зарплату?

– Кажется, у нас с тобой не осталось никаких тайн, Дунки. Ты сам ей скажешь или предоставишь это мне? – Кенн оглядел кухню и добавил: – Кстати, я умираю от голода. Вы вообще собираетесь сегодня есть?

Кенн встал и направился к холодильнику, а я в упор смотрела на Дункана и ждала, когда он объяснит мне эту последнюю большую загадку.

– Ежемесячный доход от клиники на Тронале получают восемь человек, – наконец сказал он. – Не считая персонала, конечно. Это Кенн, я, отец, Гээр, Данн и еще три человека, которых ты наверняка не знаешь.

– Почему?

Я откинулась на спинку стула, стараясь охватить взглядом как можно большее пространство. Кенн исчез из поля зрения, и мне это совсем не нравилось.

– Мы являемся ее владельцами. Мы приобрели акции около десяти лет назад. Тогда у них были большие финансовые затруднения, они шли ко дну, и мы их выручили. Это было задолго до того, как я встретил тебя, и поэтому ты ничего об этом не знаешь. Мой трастовый фонд являлся частью ссуды, которую я им предоставил. Они вернули ее в декабре, как раз когда нужно было вносить деньги за дом.

Они являются владельцами этой акушерской клиники? И хотят, чтобы я поверила, что им ничего не известно о делах, которые там творятся? За кого они меня принимают?

– Клиника на Тронале существует уже давно, – продолжал Дункан. – И вся эта незаконная торговля детьми, которую наладил Гээр, это просто как… как гнилая ветка на здоровом дереве. В свое время врачи этой клиники помогли очень многим женщинам. Многим местным семьям.

Гиффорд открыл дверь холодильника, ничего там не нашел и обернулся к нам.

– Большинство детей, рожденных на Тронале, усыновляют в установленном порядке и совершенно законно, – сказал он. – И большая часть персонала клиники наверняка не знала о том, чем занимались Гээр и Данн. Я абсолютно уверен, что Ричарду об этом ничего не известно.

Он заглянул в один из шкафчиков, ничего там не обнаружил и закрыл его.

– Я все равно не понимаю, зачем вам было выкупать их акции или давать ссуды. Какое вам, собственно, дело до их проблем?

Кенн открыл второй шкафчик.

– Господи, вы когда-нибудь слышали о супермаркетах? Отчаявшись найти что-то съедобное, он вернулся к столу.

– Мы там родились, – ответил Дункан и замолчал, давая мне время осмыслить его слова. – Мы с Кенном родились на Тронале. Нас усыновили местные семьи. Данн, кстати, тоже один из наших. Насчет остальных я не уверен.

Я не верила своим ушам.

– Элспет и Ричард усыновили тебя?

– Элспет не могла иметь детей, – сказал Дункан. Потом он мрачно взглянул на Кенна и добавил: – А Ричард мог.

– Ричард – мой отец, – объяснил Кенн.

Я потеряла дар речи.

– Ричард и Элспет несколько лет пытались завести ребенка, – начал рассказывать Кенн. – Думаю, в это время в их отношениях возникла некоторая напряженность, и Ричард завел роман с одной из врачей больницы. Она родила на Тронале, и меня усыновили Гиффорды. Три года спустя Элспет наконец признала свое поражение и согласилась усыновить ребенка. Дункану тогда исполнилось четыре месяца, и, полагаю, он был просто очаровательным малышом.

– Так вы братья? – спросила я, переводя взгляд с мужа на Гиффорда и обратно.

Кенн пожал плечами.

– В принципе, да. Хотя биологические родители у нас разные. Но я всегда считал нас членами одной семьи.

Дункан был мрачнее тучи.

– А почему они не усыновили тебя? – спросила я у Кенна.

– Элспет не знала о моем существовании. Я сам узнал о том, кто мой биологический отец, только в шестнадцать лет. Хотя это не стало для меня большой неожиданностью.

Ничего удивительного. Гораздо удивительнее то, что я сама не догадалась об этом раньше. Я заметила удивительное сходство между Ричардом и Кенном, знала об антипатии между Кенном и моим мужем, удивлялась прохладным, формальным взаимоотношениям в семье Дункана и не сделала совершенно очевидных выводов. Кенн – врач, кровный и духовный сын. Дункан – бедный подкидыш, которого усыновили только для того, чтобы Элспет была счастлива. Бедный Дункан. И бедный Кенн, если уж на то пошло. Как все запуталось…

Через час я все еще была дома. Я поняла, что не смогу провести ночь в какой-то незнакомой гостинице. По настоянию Хелен констебль Джейн осталась ночевать в одной из гостевых спален. А Дункан, уже по моему настоянию, в другой. И дело было не в том, что я не поверила его рассказу. Как ни странно, поверила. Конечно, нужно будет поговорить об этом с Хелен и все проверить, но чем больше я думала о сегодняшнем разговоре, тем больше убеждалась, что он говорил правду и я наконец-то получила ответы почти на все вопросы.

Я очень долго стояла под душем, тщательно вымыла голову и почистила зубы. Было приятно снова оказаться в ванной, зная, что через несколько минут я лягу в собственную постель. Несмотря на то что мне удалось немного вздремнуть в камере полицейского участка в Данди, глаза слипались и мне очень хотелось спать. Внезапно мой взгляд упал на сумку с туалетными принадлежностями Дункана, и сонливость как рукой сняло. Нет, похоже, я получила ответы далеко не на все вопросы.