Я невольно рассмеялась.

— Ты знаешь это лучше, чем я!

Он улыбнулся, притянул меня к себе и крепко обнял.

— Я скучал по тебе!

— Я тоже, — ответила я. Никогда еще я не вкладывала в эти слова столько души. Я страшно скучала по нему. Ксавьер обнял меня еще крепче и приподнял над землей. Раньше он никогда не был таким сильным. Я засмеялась, а он радостно посмотрел на меня. Потом с озорной улыбкой закружил над травой, а я завизжала от радости.

— Хватит! — попросила я. — Поставь меня на землю, гигант!

Он послушно опустил меня на ноги.

— Ну, что скажешь? — спросил Ксавьер. — Кажется, я изменился к лучшему?

— Я всегда говорила, что ты вырастешь красивым разбойником, — шутливо сказала я. Но на самом деле я не шутила. Я была очарована. Я осматривала его с головы до ног, любуясь отлично развитой грудной клеткой, красивой прической и сильными руками, которые он не спешил убирать с моих плеч. Я покачала головой. — Какой ты стал! — прошептала я.

— Значит, я тебе нравлюсь?

Я замешкалась с ответом и вдруг поняла, что растеряла все слова.

— Хм… Да. Ах… — выдавила я и одобрительно присвистнула.

— Мммм… — Очень тихо протянул Ксавьер. Он закрыл глаза и задышал чаще. Потом отвернулся от меня, словно боролся с собой. В следующее мгновение он сильнее стиснул мои плечи. — Роуз? — с какой-то смертельной серьезностью спросил он. — Мы с тобой всегда будем друзьями, правда?

— Да, — ответила я. — Думаю, да.

— Ты знай… это никогда не изменится… Как бы… как бы ни изменилось все остальное.

Я боялась этого. Но я всегда знала, что настанет день, когда я выйду из стазиса и увижу, что Ксавьер стал старше меня. Мальчик не может всю жизнь держаться за ручку старшей сестры.

— Да, я знаю, — вздохнула я. — Знаешь… Я взяла с собой альбом, так что ты можешь идти… куда ты шел. Увидимся позже.

— Но я не собираюсь никуда идти, — прошептал Ксавьер.

Я растерялась.

— Ну, тогда что… — я замолчала, сбитая с толку его взглядом. Очень-очень пристальным взглядом. — Ксавьер… — прошептала я.

— Боже, — простонал он, закрывая глаза. — Ты точно такая же! Я хотел отложить это, по крайней мере, на несколько дней, но не могу.

— Что отложить?

Ксавьер помолчал, сдвинув брови, вглядываясь в тьму под своими опущенными веками.

— Роуз, — сказал он наконец. — Если ты не хочешь, так и скажи. Это ничего не изменит, так и знай.

— Что?

— Ш-ш-ш-ш. — Он прижал палец к моим губам и посмотрел мне в лицо. Незнакомый янтарный огонь горел в глубине его зеленых глаз. — Я думаю об этом с прошлой осени. Даже нет… Я думаю об этом каждый день последние четыре года, честное слово. И если я не сделаю этого прямо сейчас, я… наверное, я просто свихнусь!

Он убрал палец, и я мгновенно открыла рот.

— Чего не сделаешь? — прошептала я, хотя уже знала ответ.

— Вот это, — прошептал Ксавьер, придвигаясь ко мне.

Время потекло медленно-медленно. Я успела подумать обо всех последствиях, которые наступят, если я позволю ему поцеловать меня. Девять лет дружбы, изменившейся в одно мгновение. Шестнадцать лет, если считать по его мерке. Я помогала менять ему памперсы, когда мне было семь. И вот теперь мы стояли друг перед другом, и он был выше меня, красивый, обаятельный и уверенный в себе. Слишком уверенный… Совсем не похож на парня, который еще ни разу не целовал девушку.

Этой мысли оказалось достаточно, чтобы бросить меня к нему, заставить разжать пальцы и выронить альбом в траву. Как только его горячее дыхание коснулось моих губ, мои руки взлетели ему на шею, зарылись в его незнакомые темные волосы и притянули к себе. Ксавьер был мой! Он всегда был моим. Какое право имела какая-то девчонка отнять у меня его первый поцелуй? Вот же она, я, — стою тут и отдаю ему свой первый поцелуй.

Когда наши губы встретились, мир расцвел вихрем цвета, который я не увидела, а почувствовала. Ослепительная вспышка полыхала с яркостью стазисного сна, только на этот раз все было по-настоящему, и свет был осязаемой, живой и неразрывной связью с моим Ксавьером, моей константой. Мои руки вдруг словно одичали, они пытались притянуть к себе самые разные частички Ксавьера — его волосы, плечо, шею, затылок. Я зарылась пальцами в его волосы. Его руки оказались крепкими, твердыми и прочными, как камень, они обхватили меня так сильно, как только смогли. Его зубы легонько прижали мою нижнюю губу, его язык исследовал мой рот, и я снопа пришла в бешенство от его уверенности и очевидной опытности.

Ревность еще сильнее толкнула меня к нему, и яркие краски моего тела начали выцветать, как и все остальное. Я обвила Ксавьера ногой, пытаясь удержать его, чтобы он не смог от меня убежать. И еще я плакала, даже целуя его.

Ксавьер отстранился. Я уставилась на него, тяжело дыша. Его лицо было серым, и небо тоже было серым, и весь мир посерел. Мне стало нечем дышать.

— Легче, — хрипло прошептал Ксавьер. Если бы он не держал меня, я бы ссыпалась ему под ноги. Ксавьер почувствовал, как я дрожу, и медленно опустил нас обоих на колени в траву. Он губами вытер слезы с моих щек и глаз, потом наклонил голову и тихо шепнул на ухо: — Я все знаю.

Знал ли он, что я чувствовала? Знал ли он, почему я плачу? Вряд ли я сама тогда знала это. Я тяжело дышала, и постепенно кислород вернулся в мой организм, а мир снова обрел краски. Мы держались друг за друга. Ксавьер целовал волосы у меня за ухом. Я уткнулась носом ему в шею, вдыхая его знакомый запах, смешанный с новым, пьянящим ароматом мужского пота, которого не было в последний раз, когда мы виделись.

Когда наше дыхание успокоилось, Ксавьер схватил меня за плечи.

— Ух ты! — выдохнул он мне в ухо, я задрожала от этого ощущения. — Такого я не ожидал, — прошептал он.

— Кто она? — буркнула я.

Ксавьер отодвинулся и посмотрел на меня.

— Кто?

Как он смел задавать мне этот вопрос?

— Девушка, которая отняла тебя у меня. Девушка, которая украла твой первый поцелуй и научила тебя всем этим штучкам.

Ксавьер улыбнулся, правда, с легким беспокойством.

— А это имеет значение?

— Дааааааааа! — угрожающе прорычала я. Разве я думала когда-нибудь, что смогу так ревновать его?

— Ее зовут Клэр, — послушно ответил Ксавьер. — Я познакомился с ней в школе. Но Роуз, честное слово, она ничего не значит! — Он нежно дотронулся до моего лица, оставив дорожки теплого цвета вдоль моих щек. — Она была только… средством на пути к цели. И она всегда это знала. Вообще-то, я не был у нее первым. После меня у нее было еще четверо. А у меня была только ты. Одна ты. — Он со вздохом прижался губами к моим волосам. — Я бы вообще никогда не подпустил ее к себе, но мне ведь нужно было знать, что делать, когда я снова тебя увижу. — Его губы с мучительной нежностью коснулись моего лба, скользнули по линии волос, прошлись вдоль челюсти. — Ах, Роуз, все это время я ждал тебя, — прошептал он с тяжелым вздохом, который моментально убедил меня в его искренности. — Она не любила меня, а я совершенно не любил ее. — Ксавьер потерся носом о мою щеку. — Это было совсем не то.

У меня голова шла кругом от того, что вытворяли его губы с моей кожей, но я все-таки услышала его.

— Ты… ты говоришь, что любишь меня?

Ксавьер отстранился и с искренним изумлением уставился на меня.

— Роуз! — прошептал он. Глаза его потеплели. — Но ведь я всегда любил тебя. — Он снова наклонился, чтобы поцеловать меня, и на этот раз его поцелуй оказался робким, почти дразнящим, вернее, был бы таким, если бы не мольба, застывшая в глазах Ксавьера. Когда наши губы снова встретились, в их соприкосновении не было ни ярости, ни бешенства, а наша страсть была уже не ревущим пламенем, а теплым, нежным и сильным жаром. И это было лучше, чем первые минуты стазиса, лучше, чем убаюкивающая нежность препаратов. Когда мы с Ксавьером поцеловались во второй раз, я сразу поняла, что вернулась домой.

* * *