Мэтр махнул рукой, заканчивая аудиенцию. Зигфрид ощутил неожиданное равнодушие. Разговор, буксующий на одном месте, успел его утомить. Он церемонно поклонился на пороге и, чуть прихрамывая, отправился восвояси.

Грузно спустившись по мраморным ступеням Квадрилиума, маг огня барон Зигфрид фон Кляйнерманн был неожиданно атакован.

– Зиг! Ну сколько можно тебя ждать?

Вихрь, чуть не сбивший с ног огневика, при ближайшем рассмотрении оказался хорошенькой барышней. Донья с черными как ночь волосами, ярким улыбчивым ртом и жгучим взглядом огромных карих глаз, постукивала каблучками модных туфелек, закусывала губки и всячески демонстрировала свое нетерпение и неодобрение.

– Я был у ректора, Крессенсия. – Барон заключил девушку в объятия. – Кажется, мне не позволили вернуться за Лутоней.

Красавица нахмурила брови, отстраняясь:

– Может, пусть отец поговорит с мэтром Пеньяте?

– Я не хотел бы раньше времени тревожить твоего батюшку.

– Жаль, мне так хотелось побыстрее познакомиться с твоей… подругой.

– Донья дель Терра, кажется, ревнует?

Шелковый веер щелкнул, закрываясь.

– Глупости, дорогой, это совсем не мой уровень. Хотя… Расскажи мне еще раз о ее волшебных способностях изменять внешность.

– И на какую награду может рассчитывать бедный воздыхатель за свое послушание? – в шутливой мольбе сложил руки Зигфрид.

– О, плата тебе понравится, – стрельнула глазами красотка. – Мы сможем обсудить ее во время прогулки.

Барон предложил спутнице руку, и они направились к экипажу. Стерегущие Квадрилиум каменные львы провожали парочку равнодушными взглядами.

Девица, которая теперь сидела напротив Яги, была та еще штучка.

– Когда ты меня заподозрила? – Она стрельнула раскосыми глазками из-под глянцевой челки и сразу же в притворной скромности опустила очи долу.

– Рутенским духом от тебя шибко пахло, – отрезала ведьма. – Переборщила ты, стало быть, с достоверностью.

Девица тяжко вздохнула, передернув узкими плечиками, и еще раз попробовала пошевелить связанными за спиной руками.

– На ошибках учатся…

– Ты мне зубы не заговаривай, – пригрозила Яга отобранным кинжалом. – Сказывай, где моя внучка?

– Так ты ее потеряла? – заюлила лиса. – А до меня слухи дошли, что в Мохнатовке у Яги новая владычица ветра подрастает, я и решила разведать, разнюхать, что к чему…

Варвара цыкнула зубом:

– Не хочешь по-хорошему, будем делать, как привыкли.

Острие кинжала вошло под кожу, из яремной вены девицы хлынула кровь, стекая в расчетливо подставленное серебряное блюдо.

Радар явился, сыто отдуваясь:

– Отменяем соглашение?

– Еще чего! Просто молока под рукой не нашлось. Срочно ты мне понадобился.

Демон опрокинул еще рюмашку:

– Мм… Что за экзотика? Кого иссушила?

Варвара развернула блюдо:

– Вот ее.

– Ух ты! – Радар хлопнул в ладоши. – Это же Хумэнь – ручная зверушка Трисветлого Ива, главного рутенского вещуна. Потешила ты меня, Ягиня. Хинских лис мне раньше не доводилось пробовать.

И, видя недоумение Варвары, добавил:

– Раса такая есть, древняя очень: лисицы-перевертыши… В смысле была. Их уже, наверное, с десяток всего и осталось.

Хумэнь высокомерно вздернула подбородок. Рана на ее шее уже почти затянулась.

– Нас осталось четверо! Чтоб тебе, уроду, лопнуть!

– Только чтобы тебя порадовать, – хлопнул себя по пузу демон. – Давай, боль души моей, выкладывай все, что от тебя наша хозяйка услышать хочет, и разойдемся по-хорошему.

– А иначе?

– Сладенькая, я же запросто Ягине перескажу, как даже такой древней сущности, как ты, сделать максимально больно. Ну или…

Радар откашлялся и продолжил низким гортанным голосом:

– Их останется всего трое.

Девица вздохнула:

– Спрашивайте, госпожа.

– Не обманет? – уточнила Яга у демона. – Как лучше вопросы формулировать?

– О, с ними весело, при всех талантах к перевоплощению и хитрости один маленький недостаток – не умеют при нас врать. Так что, если захочешь еще кого из их племени допросить, не забудь меня позвать для компании.

– Зачем ты ко мне пришла? – обернулась Варвара к пленнице.

– У тебя должен быть текст, который интересен моему хозяину.

– Верю. О твоем задании мы после поговорим. А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о моей внучке. Как ты с ней познакомилась и зачем?

Хумэнь, глядя перед собой пустым взглядом, принялась излагать:

– Две луны тому объявилась твоя внучка в Стольном граде. Зигфрид фон Кляйнерманн при ней был, дылда белобрысая. Он-то меня тогда и интересовал. Я искала заклинания для активации големов и знала, что свитки у шваба. Приняв облик уличного мальчишки, я выжидала момент познакомиться с Кляйнерманном. Тут твоя Лутоня и подвернулась.

– Втереться в доверие – первейшая шпионская хитрость, – пьяно икнул демон из зазеркалья. – Ты, наверное, ей в чем-то помогла… Нет. Скорее сделала так, чтоб она тебе услугу оказала.

Лиса с интересом посмотрела на демона:

– Ты прав – я пыталась спасти ее от валашского Дракона, а она меня – от своры вовкудлаков.

Варвара вскрикнула и зажала рот ладонью. К счастью, никто из присутствующих особого внимания на нее не обратил.

Хумэнь продолжала тем же ровным голосом:

– Я ранила и обыскала Зигфрида; полного текста заклинаний у него не оказалось, а допросить твою внучку не было ни времени, ни возможности – она к тому времени уже была под защитой валахов. Ее провожатый меня учуял – пришлось скрыться.

– Боевая барышня-а-а! – глубоким баритоном пропел Радар.

Яге подумалось, что за сегодняшний день демон перебрал с кровью и допрос пора сворачивать, пока его окончательно не развезло.

– Ты знаешь, что дальше с Лутоней было?

– Тогда я ее упустила, слишком сосредоточившись на ее друзьях – Иване-дураке с дядюшкой Колобком. Они суетились, пытаясь отыскать какие-то записи Кляйнерманна, и отвлекли меня от главного. Потом до меня дошла информация, что Лутоня с благословления Дракона отправилась в Заповедную пущу к единорогам.

– Она жива?

– Я не знаю, – пожала плечами лисица. – Только поговаривают, что валашский князь в Рутении цацкался с какой-то потерявшей память ведьмой.

– Ты понял? – торжествующе вскричала Яга. – Она не помнит своего имени! Поэтому и найти ее мы не можем!

– Есть идеи? – попытался сосредоточиться демон. – Что делать будем?

– Меня больше интересует, что делать с ней, – указала Яга на пленницу. – Не убивать же ее в самом деле…

Служба началась еще засветло. Певцы, облаченные в белые одежды, тоненькими голосами славили Трехликого, повернув головы к восточным воротам храма. Заходящее солнце окрашивало багрянцем развевающиеся полы плащей, маски под глубокими капюшонами сверкали.

Ганиэль прошел меж рядами певцов, подобно черному ворону в стае лебедей. Обычай требовал от Трисветлого будничных одеяний. Подойдя к воротам храма, Ив трижды постучал в них. Створки открылись с неторопливой торжественностью. Трое служителей, отделившись от стен, стали усыпать путь к храму бутонами белых роз. Ив шел уверенно, впечатывая в дорожную пыль хрупкие лепестки. Простой понятный символ – бренность всего сущего, быстротечность красоты, красота смерти. Легкую улыбку Трисветлого под маской рассмотреть было невозможно. Но она была – вещуну нравились обряды. Тридцать три неторопливых шага от ворот к внутренней двери, трижды три негромких постукивания по серебряным створкам. Пение не умолкало.

Трисветлый Ив вошел в храм. Здесь было темно. Уверенные руки освободили его от одежды. С легким шуршанием исчез плащ, нижнее облачение, исподнее платье. Помогая невидимым слугам разуть его, Ив сделал шаг вперед. Босые ноги ощутили гладкую прохладу мрамора. И тут вспыхнул свет. Яркий, белый, слепящий, он будто стекал с потолочного свода с неотвратимостью снежной лавины. Ганиэль, абсолютно обнаженный, стоял в центре зала. Он кожей чувствовал взгляды соратников, приближенных, допущенных в святая святых – в главный храм Трехликого бога. Пение смолкло. В напряженной тишине Ив пересек зал, приблизился к последним алтарным дверям, уверенно открыл их и вошел внутрь. Одновременно с последним разделяющим шагом он сорвал с лица серебряную маску и отбросил ее за спину. Захлопывая дверь, Ганиэль слышал, как звенит металл по мрамору пола.