– Но вы и будете ведущим исполнителем, – спокойно заверил Видал.

– Ничего подобного, – пробормотал Роган с видом капризного ребенка. – И все подумают, что я схожу со сцены! Я лучший актер «Уорлдуайд» и должен получить главную роль.

– Но вы ее уже получили, – заверила его Валентина, чем немедленно привлекла внимание обоих мужчин.

– Вовсе нет, – покачал головой Роган. – Главный герой – король. И пока мне не дадут эту роль, я не буду играть!

– И погубите свою репутацию.

Роган уставился на девушку. Он никогда еще не видел таких поразительных глаз.

Актер попытался сосредоточиться на разговоре. Ракоши и Гамбетта вознамерились провести его, а этого допустить нельзя. Он звезда. Первой величины. И не собирается сдавать своих позиций.

– В этом фильме есть король и королева. Вы играете королеву. Каким образом роль короля может погубить мою репутацию? Да меня просто будут презирать, если я соглашусь изображать какого-то графа!

– Вы не понимаете, – терпеливо объясняла Валентина, слегка наклоняясь вперед, так что в вырезе платья открылись молочно-белые груди. – Король совершенно не важен. Он слабак. Поэтому название картины «Королева-воительница». Именно его жена ведет в бой армию.

Слегка наклонив голову набок, девушка рассматривала неприлично красивого актера, пожирателя сердец и неотразимого экранного любовника.

– Когда молодая дама пыталась соблазнить короля, он изгнал ее из дворца.

Роган в ужасе воззрился на Валентину.

– Вы хотите сказать, что этот тип был гомиком?

Девушка весьма смутно представляла то, что имел в виду Роган, однако покачала головой.

– Не думаю. Не думаю. Скорее он был святошей. Любил книги и науки. Не мог постоять даже за себя. И вообще не был мужчиной. Порой судьба распоряжается так несправедливо! Ему следовало бы родиться монахом.

– Хотите играть роль бесполого монаха? – весело осведомился Видал. – Я могу это устроить.

– Нет! – взволнованно выкрикнул Роган. – А что это за парень, Суффолк?

– Он, – с легким нетерпением пояснил Видал, – главный герой. Воин. Любовник.

– Чей именно?

– Мой, – улыбнулась Валентина.

Плоть Рогана поднялась и набухла, на лбу выступили капли пота.

– Вы не пытаетесь надуть меня, Ракоши?

Глаза Видала зловеще сузились.

– Нет. Я предлагаю вам лучшую роль в вашей карьере. И даю шанс показать, что вы можете играть по-настоящему. Конечно, если вы откажетесь, другие актеры с радостью ухватятся за это предложение.

Роган Тенант перевел взгляд с Видала на Валентину и обратно на Видала.

– Картина действительно будет иметь успех?

– Этот фильм, – объявил Видал, подзывая официанта, – станет знаменитым на все времена.

Роган судорожно перевел дыхание. Он всю жизнь свято верил, что все короли – герои. Трудно смириться с тем, что роль простого графа может быть главной. Но если он настоит на том, чтобы играть короля и окажется в дураках…

– Этот король… он в самом деле был таким ничтожеством?

– Ужасным, – заверила Валентина.

Улыбка Видала стала еще шире, и Роган, криво ухмыльнувшись, кивнул:

– Ладно, считайте, я за.

На столе появились бифштексы с гарниром из грибов и брокколи и бутылка шампанского.

– Так о чем идет речь? – осведомился Роган, накалывая вилкой гриб.

– Англия, пятнадцатый век, – коротко ответил Видал. – Война Роз.

– Звучит очень мило, – кивнул Роган, удивляясь, с какой радости Ракоши вдруг вдохновился войной цветов.

Валентина ждала, что Видал объяснит подробнее, но, поняв, что он не собирается делать этого, отложила вилку и с горячностью произнесла:

– Ничего милого в этом не было! И называется это войной Роз, потому что в гербе короля Генриха была алая роза, а в гербе аристократов, пытавшихся отобрать у него трон, – белая.

– Понятно, – промямлил Роган, боясь, что ему придется идти в битву с цветком на шлеме, и мысленно клянясь, что никто на свете не сподвигнет его на это. Даже Видал Ракоши.

– Маргарита была юной и прекрасной, и все же ее прозвали Кровавая Роза, из-за того, что она вышла замуж за Генриха. Она была…

Валентина пыталась найти нужные слова, чтобы убедить Рогана в значительности событий, которые им предстоит изображать на экране. На помощь пришло религиозное воспитание.

– Она словно сошла со страниц Апокалипсиса.

Мужчины потрясенно уставились на нее. Роган – потому что никогда не встречал столь ослепительно красивого и страстного создания. Видал – потому что она не переставала изумлять его. Двадцать четыре часа назад она не слыхала о Маргарите Анжуйской, теперь же описывает ее словами, воспламеняющими даже его воображение.

Девушка запнулась, заметив, что собеседники пристально смотрят на нее.

– Продолжайте, – ободряюще попросил Видал.

– Я пока не слишком много знаю о ней, но чувствую, что веселого тут мало. Тридцать лет подряд англичане проливали кровь друг друга в отвратительной борьбе за трон. Тысячи людей были уничтожены, и вся история Европы претерпела необратимые изменения.

Роган моргнул. Он сам иногда вел немного странные беседы в «Браун дерби», но ничего подобного ему не приходилось слышать.

– Думаю, теперь все ясно, – заключил Видал, с широкой улыбкой рассматривая сбитого с толку Рогана.

– По-видимому, – овладев собой, кивнул Роган важно. – Вы, наверное, были учительницей, прежде чем приехали сюда?

– Нет, – хихикнула Валентина. – Прежде чем приехать сюда, я нигде не работала.

– О Господи, к нам идет Лукреция Борджа! – неожиданно прошептал Роган, деланно улыбаясь кому-то за спиной Валентины.

Оглянувшись, Валентина заметила миниатюрную женщину, энергично приближавшуюся к ним. Ее маленькие глазки сверкали почти нездоровым любопытством.

– Дорогой, ходят слухи, что на «Уорлдуайд» затевается нечто необычное, – сказала она, как только Видал взял ее руку. – Полагаю, будет взаимовыгодно для нас, если я приеду в Вилладу и все выясню подробно.

– Значит ли это, что если я сам расскажу все, что вам так хочется услышать, вы больше не станете печатать беззастенчивую ложь о моей личной жизни? – сухо осведомился Видал.

Но на крошечную, похожую на птичку женщину его явная неприязнь, кажется, не произвела никакого впечатления.

– Что-то в этом роде, дорогой, – кивнула она, устремив взгляд на Валентину.

– Луэлла, позвольте представить вам Валентину, – вздохнул Видал, опасаясь, что девушка не сумеет справиться с грозой актеров – самым известным репортером в Голливуде, обозревательницей светской хроники Луэллой Парсонс. – Валентина, это мисс Луэлла Парсонс, репортер херстовской прессы.

– Это и есть ваша новая звезда? – заинтересовалась Луэлла, оглядывая Валентину, словно перед ней был красивый и, возможно, ценный товар, выставленный на продажу.

– Совершенно верно.

Валентина встретила взгляд мисс Парсонс спокойно, без следа той нервозной застенчивости и подобострастия, к которому привыкла дама-репортер. Глаза Луэллы блеснули. Перед ней была не обычная заурядная девица, получившая шанс показать, на что она способна, или с позором вернуться туда, откуда приехала. В этой девушке чувствовалось нечто особенное, и доказательством служил тот факт, что сам Видал Ракоши обедает с ней. Вот уже целый год Луэлла безуспешно пыталась выведать подробности о его жизни и состряпать очередную сенсацию. Теперь же он впервые появился на людях с женщиной, не бывшей его женой. Все это крайне занимательно.

– Откуда вы родом? – со своей обычной прямотой спросила она Валентину.

– Отсюда, – невозмутимо объяснила та.

– Будь это так, вас уже давным-давно заметили бы, – покачала головой Луэлла. – Я хочу все знать о вашем прошлом. Кто вы… откуда… как мистер Ракоши вас нашел.

Валентина приветливо улыбнулась и сделала почти невозможное – очаровала Луэллу Парсонс через три минуты после первой же встречи.

– У меня нет прошлого, – невозмутимо объяснила она, не повышая голоса. – Только будущее.