Мы сами не раз слышали голос мауриури. Ночью на крыше нашего бамбукового домика их сидело сразу два-три. Мы пытались их обнаружить — нам попадались ящерицы, цикады, всякие прочие твари, только не мауриури.
Для островитян этот неуловимый дух — своего рода оракул. Если ночью над хижиной раздался крик, хозяин уже знает: это предостережение. Он начинает выспрашивать мауриури и до тех пор выкрикивает вопросы, пока дух не замолчит. Вот смолк: значит, произойдет именно то, о чем говорилось в последнем вопросе.
Полинезийцы кладут духам пищу: рыбу, фрукты, немного поипои. Насыпают щепотку табаку.
Однажды Генри Ли был в гостях у старика островитянина. Они ели поипои, в это время над хижиной закричал дух. Старик, не вставая, швырнул вверх комок поипои — липкое тесто так и прилипло к потолку.
— Нотеаха? — спросил Генри. — Зачем ты так сделал?
— Родственники, — невозмутимо ответил старик.
Пока мы, сидя вокруг лампы, толковали про загадочный голос, он внезапно смолк, и со двора в хижину ворвался Алетти. Положив на стол ветку с зелеными листьями борао, юноша поспешил плотно закрыть дверь.
— Эна инеи! — Вот он!
Мы рассматривали ветку, перебирали листья, но ничего не могли обнаружить.
Алетти объяснил, что, услышав характерный стрекот, он стал красться по направлению к нему. На дворе был всего один кустик, и звук доносился именно оттуда. Внимательно прислушиваясь, Алетти приметил наконец подозрительную ветку, срезал ее и примчался к нам.
— Алетти впустую болтать не станет, — строго произнес отец.
Мы осторожно подвесили трофей над столом. Если там что-то есть, уж мы непременно найдем! Все дружно уставились на ветку, освещенную керосиновой лампой. Вдруг из сухого, свернутого листика на мгновение высунулись какие-то ниточки и тотчас исчезли.
Мы переглянулись. Подозрительно… Подождем еще. Сидели молча, совершенно неподвижно, только тени колыхались на стене.
Внимание! Появилось маленькое невзрачное насекомое. Покрутило усиками, осталось довольно результатом разведки и выбралось на середину листика. Неужели эта крохотная тварь — и есть загадка, которую столько людей тщетно пытались разгадать? Эта серенькая козявка — виновник несчетных россказней о привидениях?
Насекомое стало в позу, точно готовясь нам ответить. Вот на спине появилось нечто вроде воронки, раз-другой дернулась задняя нога… "Тси, тси", — и насекомое юркнуло назад в свое убежище.
Я увидел, как Генри стирает со лба пот. Алетти сиял от гордости, у Лив был такой вид, словно она с луны свалилась. Значит, не я один слышал!
А козявка снова вышла, стала в позу и упоенно застрекотала. Снаружи кто-то вторил…
Вороночка на спине напоминала граммофонный рупор. Она многократно усиливала вибрирующий звук, который возникал от того, что нога насекомого терлась об нее, как смычок о скрипку.
"Тси-тси-тси-тси-тсириририри", — неслось по комнате.
И тут зоолог во мне взял вверх: я схватил музыканта и сунул его в коробочку.
Бедняжка музыкант, самое прославленное насекомое и самое знаменитое привидение Тихоокеанской области, — ты пал жертвой науки…
"Тси-тси-тси", — неслось со двора.
Ничего, хватит мауриури еще не на одно поколение суеверных!..
— Это надо отметить! — воскликнул Генри Ли. — Алетти, поймай курицу! Хотите посмотреть на охоту? — обратился он к нам.
И в мрак тропической ночи выступила охотничья экспедиция.
Да, на кур охотятся ночью. Без оружия. Через лес мы вышли к прогалине, на которой стояло несколько деревьев. Алетти нес длинную жердь с поперечной палочкой на конце. Генри посветил вверх фонариком. Несколько диких кур сидели на ветвях, охваченные крепким сном. С величайшей осторожностью Алетти стал подносить к ним жердь.
Непонятно… Он же спугнет их! Сколько раз мы видели, как куры, хлопая крыльями, улетают от преследующей их собаки. Они отлично летают.
Вот жердь дотянулась до одной из куриц. Алетти осторожно подтолкнул спящую птицу сзади. Она сонно закудахтала, затем, не просыпаясь, шагнула на поперечную палочку сперва одной, потом другой ногой. Сидя на жерди, она продолжала спать…
С невероятной осторожностью Алетти стал опускать жердь вниз между ветвями. Легкий толчок… курица закудахтала… взмахнула одним крылом… Спит! Лишь когда жердь опустилась на землю и парнишка схватил добычу, птица проснулась и подняла отчаянный крик.
Опоздала, голубушка!
Генри Ли удивительный человек с необыкновенной судьбой. Он прибыл сюда еще юнгой, во времена парусных судов. Капитан его корабля любил выпить, пьянство и драки были на борту обычным явлением. И когда корабль после кошмарного плавания бросил якорь у Хива-Оа, Генри бежал и отсиживался в пещере на берегу, пока судно не ушло.
Он женился на женщине с Гавайских островов и нанялся на шхуну, плававшую в здешних водах. Достиг должности суперкарго, потом его жена получила наследство — долину на островке, он осел и стал заниматься заготовкой копры.
Теперь Генри был уже пожилой человек. Первая жена умерла, многое переменилось. Здесь, на Хива-Оа, он возделал лучшую плантацию кокосовых пальм на всем архипелаге. С внешним миром он был связан только через шхуну, которая забирала копру. Дом Генри стоял в стороне от деревни. Любимые книги и сын Алетти — вот и вся отрада норвежца.
Чудесный парень этот Алетти и настоящий здоровяк! Он не знал, что такое школа, зато был самым искусным в этих местах охотником и рыбаком.
— Вот уже тридцать лет здесь живу, — сказал нам однажды Генри, — а подружиться с островитянами не удалось. Вреда они мне не причиняют. Моя плантация обеспечивает меня всем необходимым. Однако сблизиться с островитянами белому невозможно. Им это вроде бы ни к чему. К белому они подходят с мыслью: как бы из него побольше выудить. Островитянин подарит цыпленка — и ждет, что ему в ответ подарят быка. На других островах они хоть поприветливее. На маркизянке я бы ни за что не женился.
— А вообще-то хорошо вам здесь? — спросил я.
— Что значит — хорошо?! Здесь у меня есть плантация и лавка. Поеду домой — буду нищим.
— А тропический рай, — не унимался я, — как насчет него?
Он расхохотался:
— Если знаешь, какой суп предпочитают клиенты, конечно будешь его подавать.
— И вас никогда никуда не тянуло отсюда?
— Нет, — ответил Ли. — В прошлом году я побывал на Таити — это мое первое путешествие за много лет. Каждый день ем отраву, чтобы не пристала какая-нибудь зараза, но в прошлом году мне пришлось все-таки отправиться на Таити в больницу, на операцию. Чудно мне показалось на этом острове. Я впервые увидел самолет, услышал радио. И привез оттуда жену, уроженку Тубуаи, солидную женщину — весом в сто килограммов! Алетти путешествовал со мной. Его больше всего поразила какая-то необыкновенная ласточка, здесь он таких не видел.
Во всей долине Пуамау у Генри Ли был лишь один друг — старый усач, француз. Они до полуночи просиживали, беседуя о философии и политике, об искусстве и науке, и когда спорили, то старик, шумно втянув носом понюшку табаку, сердито стучал кулаком по столу. Ему ли не знать свет! Он был шеф-поваром на увеселительной яхте, стрелял медведей в лесах Канады, пас овец в Новой Зеландии, искал золото на Аляске…
Теперь этот потешный французик занимал лачугу по соседству с Ли. Он с гордостью повел нас к себе показать свой «дворец». Крыша — из связок травы, стены — из ящиков и обломков… Но сколько выдумки и изобретений было в этой конурке! Потянешь за веревочку или дернешь гвоздь — что-нибудь да появится.
Чтобы лечь, хозяин откуда-то вытягивает за веревочку кровать; нужен стол — дерни другую веревочку. Стоя посреди комнаты, старик мог дотянуться до любого отделения и приспособления.
Потянешь не ту веревку — вдруг сверху спускается конское седло. Или открывается ящик с чудесным свежим хлебом: усач его пек прямо над огнем в жестяном камине, стоящем между кроватью и столом.
Никогда мне не забыть этого человечка с его забавным покосившимся домиком… Дом и небольшой участок с отличным огородом и стройными пальмами — вот все его владения.
