– Хорошая девчонка эта Маша, – смачно хрустнув огурцом, похвалил Веселый Ганс. – Я бы сказал – неиспорченная. И вообще, повезло тебе с ней.

– Или – ей со мной, – хохотнул Михаил.

– Нет, – гость со всей серьезностью посмотрел прямо ему в глаза. – Тебе! Это точно.

Хлопнув пол-литра, друзья по-быстрому накопали червей и спустились вниз, к ручью, порыбачить…

– Хорошо как! – закидывая удочку, Веселый Ганс посмотрел вокруг с таким видом, словно это он и был истинным хозяином всего вокруг – вот этого вот ручья, того перелеска, луга с ромашками, даже синего, с небольшими белесыми облачками, неба. Всего.

– Да, сейчас здесь неплохо, – Михаил вытащил из прихваченной с собою сумки сверкнувшие на солнце жестяные банки. – Лови! Оп!

– Вот это правильно: пиво без водки – деньги на ветер, – одобрительно кивнув, гость откупорил банку «Невского».

Ратников хохотнул:

– Или – наоборот – водка без пива.

– Так я не пойму… Мы в баню-то сегодня идем или как? Ого – холодненькое…

– Так из холодильничка же!

– А ты что – уже и электричество провел?

– Поговорил кое с кем… с просеки фазу бросили. Зимой, правда, плохо… ну так у меня на тот случай и свой дизель имеется.

– А телевизор чего не заведешь?

– Да видишь… Ловит здесь плохо…

Врал Миша, врал. Как ни хотелось самому – не покупал в дом телевизор, боялся за Марьюшку… И так-то, пока в Колпино жили, насмотрелась на улицах всего, бедная… как только с ума не сошла.

– Эй, эй!

– Что такое?

– Клюет у тебя, говорю! Тащи – о чем думаешь? Эх… поздно…

– Да и черт с ней! Ну что, в баньку?

– А готова уже?

– Ну, конечно – сейчас же лето, топить долго не надо.

Всласть напарившись в бане, друзья вновь уселись за стол. Вечерело уже, и черные вершины сосен и елей царапали оранжевый край солнца.

– Ну, что? – Миша искоса посмотрел на приятеля. – Еще по пять капель?

Тот молчал, задумчиво устремив взор на литровую бутыль «Путинки».

– Да настоящая, не переживай, не паленка! – оглянувшись на деловито возившуюся с рыбой Марьюшку, заверил Ратников.

– Да я не об том, – гость поскреб на подбородке щетину. – Слышь, Миш… Я ж тебе подарок привез – коньячок «Эчмиадзин», вкус – уммм!

– Так доставай!

– Да нету… Весь рюкзак обшарил – нет… Видать, в машине оставил.

– Не переживай, завтра съездим, – Михаил рассмеялся, весело наполняя стаканы, и тут же осекся. – А он, коньяк-то, у тебя там где? В багажнике лежит?

– В том-то и дело, что нет. В салоне. В пакете на заднем сиденье лежит…

– Ай-ай-ай, – Ратников с осуждением покачал головой. – Как же ты так неосторожно? А еще опер!

– Да, понимаешь, торопился… Панельку от магнитолы тоже забыл выдернуть.

– Э! Растяпа!

– Так и в вашей глуши тоже по салонам шалят?

– Эк, сказал – глушь! – ухмыльнулся Миша. – Есть, есть и у нас охотнички, и свои и приезжие… Тем более – суббота сегодня, танцы. Ты где тачку свою бросил, надеюсь, не у клуба?

– Не. У магазина.

– Ага. Вот туда-то все перед танцами и пойдут… Да не переживай ты так, дотемна стекла бить не станут…

– Может, позвонить? – Василий вытащил мобильный. – Ну, продавцам твоим… чтоб присмотрели.

Михаил саркастически усмехнулся:

– Ага, позвонить… Связи-то нет!

– А я, кажется, видел вышку… и не так далеко…

– Да, поставили… до кризиса еще. С тех пор так и стоит – без всякой нужды, аппаратуру-то когда еще установят? Обещали к зиме.

– К зиме…

– В общем, так, – посмотрев на загрустившего дружка, Ратников прихлопнул ладонью по столу. – Сейчас мы к твоей тачке съездим. Туда, обратно – за час и обернемся. А Марьюшка нам пока рыбку пожарит, верно, Марьюшка?

– Пожарю, милый, – оторвавшись от своего занятия, девушка поклонилась. – Как вернетесь – так и за стол.

– Вот это девушка! – остановившись на крыльце, восхищенно промолвил Веселый Ганс. – Вот это я понимаю! Другая бы начала ныть – да куда, да зачем, да не езжайте… или сама бы напросилась вместе… А эта – нет! Как ты сказал – так и будет. Ни слова не возразила! Даже поклонилась… слушай, а это она зачем? – гость резко понизил голос. – Издевается?

– Да нет, – рассмеялся Ратников. – Просто… привычка у нее такая. Она ведь из этой… из старообрядческой семьи, вот!

– Кержаки? Знаю. Теперь понятно, что повезло тебе. И как же я, дурак, раньше-то не догадался? В прошлом году еще…

– Ладно, хватит разоряться, поехали.

– Слушай, а ничего что мы… что ты…

– Ты еще про ГАИ спроси! На этой дорожке их отродясь не бывало. Ну, разве что – с вертолета.

Усевшись в верный Мишин «УАЗ», приятели поехали к поселку, понимая за собой тучу светло-оранжевой песчаной пыли, клубящейся в нежных лучах заходящего солнца.

– Ну и пылища здесь, – поскрипев песком на зубах, вымолвил Веселый Ганс.

– Так – суглинки! Подожди, сейчас ручей пере– едем, там получше пойдет…

Весело рычал двигатель, подпрыгивая на ухабах, машина ходко бежала по узкой лесной дорожке.

– Там, в поселке, заодно пива в магазине купим! – ворочая рулем, громко кричал Ратников. – Чтоб завтра зря не ездить.

– В твоем магазине?

– Не. У меня – промтоварный.

– А чего ж пивом не торгуешь?

– Так лицензия… да и… тут у нас разделение труда, знаешь ли!

– А, вот так!

– А ты думал? Все строго.

Километров через семь, за лесом, пошел уже более-менее приличный участок дороги, и «УАЗ», если верить спидометру, разогнался аж до восьмиде– сяти.

– Смотри на скорости не разбейся, Шумахер! – глядя на проезжавших по обочине велосипедистов, пошутил гость. – Ой, смотри-ка… А девочки тут ничего! Может, поедем потише, а?

– Девочки ему… – сворачивая с грунтовки в поселок, Миша хмыкнул. – Тебе сколько годков-то, черт?

– Тридцать три… скоро будет.

– Во! И я говорю – седина в бороду, бес – в ребро.

– Нет, в самом деле – велосипедистки симпатичные… Особенно во-от та, в желтой юбочке!

– Это, между прочим, восьмиклассница!

– Восьмиклассница… ммм… А говорят, что тебя по географии трояк, а мне на это просто…

– … наплевать! – подхватил Михаил. – У-у-у – восьмиклассница-а-а-а…

Вот так вот, под старую песенку Цоя и подкатили к площади, на которой располагался старый ОРСовский магазин, ныне гордо именующийся «Немезида», деревянная одноэтажная почта, еще какое-то здание в псевдоклассическом стиле позднего сталинизма, с облупленными колоннами и штукатуркой, и – чуть в стороне, за небольшим сквериком – школа, точнее сказать, уже бывшая школа.

– Во он, мой магазин, – выходя из «УАЗика», Ратников кивнул на школу.

– А вон моя машина, – Веселый Ганс радостно улыбнулся, глядя на серую «десятку». – Смотри-ка, еще не вскрыли… Оп!

Пикнула сигнализация…

– Ну, вот он, коньяк! А вот – магнитола.

– Вот что, Вася, – негромко произнес Михаил, задумчиво глядя на тусующуюся у «Немезиды» молодежь, – думаю, мы твою машинку сейчас отгоним… к одному хорошему человеку на двор… Нет, ты не думай, тут тоже безопасно… но… сам видишь – танцы сегодня. Понаедет со всей округи шантрапа, так что уж лучше… Как говорится – береженого Бог бережет.

– Да-да, – поспешно закивал гость. – Так и нужно сделать.

– Ну, тогда езжай за мной, да смотри, по пути не потеряйся!

Объехав толпу азартно пьющих пиво и тоник подростков, Ратников свернул налево, потом – направо, потом – еще раз налево и, миновав приземистое здание клуба, остановился метров через сто от него, напротив зажиточного вида ворот и ограды.

– Ну, вот, – выйдя из машины, он дождался, когда рядом остановится Веселый Ганс. – Здесь мой знакомый живет, у него тачку твою и оставим… Подожди-ка…

Михаил что есть силы загрохотал кулаками в ворота. Во дворе злобно залаял пес.

– Гляди-ка, – Веселый Ганс опасливо попятился. – А ведь не написано «осторожно, злая соба– ка»!

– Да она не злая, – немного передохнув, Ратников застучал вновь. – Эй, эй, есть кто дома?