Глядя на жутковатые рогатые морды ургалов, склонившиеся над костром, Эрагон с трудом подавил желание схватиться за рукоять меча. Даже после того, как он столько раз сражался вместе с ургалами, столько путешествовал и охотился вместе с ними и даже не раз забирался к некоторым из них в мысли, пребывание в их обществе все еще вызывало у него некоторую оторопь. Где-то в душе он понимал, что теперь они союзники варденов, но тело его не могло забыть того цепенящего ужаса, который охватывал его в былые времена, когда ему приходилось иметь дело с такими могучими противниками.

Гарцвог вытащил что-то из кожаного мешочка, который носил на поясе, и, протянув над огнем свою толстенную лапищу, передал эту вещь Анжеле. Та отложила свою пряжу и приняла подношение в сложенные лодочкой ладони. Это был довольно грубый стеклянный шар цвета морской волны, посверкивающий белыми искрами, точно сухой снежок. Анжела опустила шар в рукав своего одеяния и снова взяла в руки веретено.

А Гарцвог сказал:

– Ты должна иногда приходить в наш лагерь, Улутхрек, и мы будем рассказывать тебе свои истории, много историй. У нас и сказитель свой есть. Хороший. Когда слушаешь, как он рассказывает легенду о победе Нар Тулкхка в сражении при Ставароске, просто кровь кипеть начинает и хочется завыть на луну и скрестить рога с самым сильным соперником.

– Ну, это еще зависит от того, есть ли у тебя рога, чтобы их с кем-то скрестить, – заметила Анжела. – Для меня было бы большой честью посидеть с вами и послушать ваши истории. Так, может, завтра вечером?

Великан кулл тут же согласился, а Эрагон спросил:

– Где это – Ставароск? Я о нем никогда прежде не слышал.

Ургалы беспокойно зашевелились, а Гарцвог нагнул голову и всхрапнул, точно разъяренный бык.

– Что это еще за шутки, Огненный Меч? – гневно спросил он. – Зачем ты нас оскорбляешь? Или, может, хочешь вызвать меня на поединок? – Он то сжимал, то разжимал кулаки с выражением несомненной угрозы.

И Эрагон поспешил осторожно оправдаться:

– Я не имел в виду ничего плохого, Нар Гарцвог. И никакого подвоха в моем вопросе не было. Я действительно никогда раньше не слышал такого названия, как Ставароск.

Ургалы удивленно загудели.

– Как это может быть? – спросил Гарцвог. – Разве не все люди знают о Ставароске? Разве наша величайшая победа не воспевается повсюду от северных пустошей до Беорских гор? И уж конечно, вардены, как никто другой, должны были бы знать об этом.

Анжела вздохнула и, не отрывая взгляда от вращающегося веретена, сказала:

– Ты лучше сразу им объясни.

Эрагон чувствовал, что Сапфира внимательно прислушивается к этому разговору и уже готова лететь ему на подмогу, если окажется, что схватки не избежать.

Тщательно подбирая слова, он сказал:

– Никто никогда не упоминал при мне об этом, но, с другой стороны, я ведь совсем недавно у варденов, и…

– Дражл! – выругался Гарцвог. – Этот безрогий предатель не имел мужества даже признать свое поражение! Он трус и лжец!

– Кто? Гальбаторикс? – осторожно спросил Эрагон.

Несколько котов зашипели, услышав это имя.

Гарцвог кивнул:

– Да. Когда он пришел к власти, то пытался стереть наш народ с лица земли и послал в Спайн огромную армию. Его воины крушили наши деревни, сжигали наших мертвых, оставляя наши поля черными и бесплодными. Мы сражались – сперва с радостью, потом с отчаянием, но все же продолжали сражаться. Это было единственное, что мы могли сделать. Нам было некуда бежать, негде спрятаться. Кто стал бы защищать народ ургалов, если даже Всадники были поставлены на колени? Но нам повезло. У нас был великий военачальник, который и возглавил нас, – Нар Тулкхка. Однажды он был захвачен людьми в плен, а потом много лет с ними сражался, так что хорошо знал, что и как думают люди. Благодаря этому он сумел собрать множество ургалов из разных племен под свои знамена. А потом он заманил армию Гальбаторикса в узкий проход в глубине гор, и наши славные бараны напали на них с обоих концов. Это была настоящая бойня, Огненный Меч. Земля насквозь пропиталась кровью, а груды тел были выше моего роста. Даже теперь в Ставароске под ногами похрустывают кости павших в той битве, а среди кустиков мха можно найти немало монет, сломанных мечей и доспехов.

– Значит, это были вы! – воскликнул Эрагон. – Всю жизнь я слышу истории о том, что однажды Гальбаторикс потерял в горах Спайна половину своей армии, но ни разу никто не мог сказать мне, как именно это произошло и по какой причине.

– Больше половины, Огненный Меч! – Гарцвог округлил плечи и издал какой-то жуткий горловой звук. – Теперь мне ясно: мы должны непременно сделать так, чтобы о нашей победе узнали все, кто еще не знает об этом. Мы выследим и выловим ваших сказителей и бардов, а потом научим их своим песням, в которых говорится о Нар Тулкхке, – пусть они хорошенько запомнят эти песни и исполняют их громко и часто. – Он один раз решительно кивнул, словно раз и навсегда принимая решение – весьма впечатляющий жест, учитывая размеры его великолепной головы, – и сказал: – Прощай, Огненный Меч. Прощай, Пожирательница Луны. – И он вместе с другими ургалами, неуклюже ступая, исчез в темноте.

Анжела вдруг захихикала, чем весьма поразила Эрагона.

– Что такое? – повернулся он к ней.

Она улыбнулась:

– Да я просто представила себе, какое выражение лица будет через несколько минут у бедного музыканта, играющего на лютне, когда он выглянет из своей палатки и увидит, что целых двенадцать ургалов – особенно если учесть, что четверо из них куллы! – только и мечтают посвятить его в основы своей культуры. Ей-богу, я буду просто потрясена, если этот несчастный музыкант для начала не примется вопить во все горло. – Она снова засмеялась.

Эрагон тоже засмеялся и, присев у костра, поворошил угли концом какой-то ветки. Что-то теплое и тяжелое тут же плюхнулось ему на колени, и он увидел, что это та самая белая кошка-оборотень. Он хотел было ее погладить, но потом все же решил спросить:

– Можно?

Кошка дернула хвостом и проигнорировала его вопрос.

Надеясь, что не делает ничего предосудительного, Эрагон принялся осторожно почесывать ей шейку, и через несколько минут в ночной тиши послышалось громкое мурлыканье.

– Ты ей нравишься, – заметила Анжела.

И Эрагон неизвестно почему вдруг почувствовал себя чрезвычайно польщенным.

– А кто она? Ну, то есть я хотел спросить, кто ты? Как тебя зовут? – обратился он к кошке, опасаясь, что своим вопросом обидел ее.

Анжела тихо рассмеялась.

– Ее имя Охотница-За-Тенями. Или примерно так, на языке котов-оборотней. На самом-то деле она… – И тут травница издала какой-то странный звук – то ли кашель, то ли рычание, – от которого у Эрагона по спине поползли мурашки. – Охотница-За-Тенями, можно сказать – супруга Гримрра Полулапы, так что она настоящая королева этих котов.

Мурлыканье стало существенно громче.

– Ясно. – Эрагон оглянулся на остальных котов. – А где же Солембум?

– Занят. Гоняется за одной длинноусой кошкой, в два раза его моложе. Ведет себя глупо, точно котенок… но ведь, с другой стороны, всем позволительно время от времени совершать глупости. – Поймав веретено левой рукой, Анжела остановила его и намотала только что спряденную нитку на нижний деревянный диск. Потом снова запустила веретено и принялась правой рукой выдергивать и накручивать на него клочки шерсти. – У тебя такой вид, Губитель Шейдов, будто ты переполнен вопросами и сейчас лопнешь.

– Каждый раз после встречи с тобой я отчего-то испытываю необычайное смятение, и вопросов у меня возникает великое множество.

– Каждый раз? Ну, это ты уж слишком. Ладно, я попытаюсь ответить на некоторые твои вопросы. Спрашивай.

Чувствуя некий подвох в ее чрезмерной готовности, Эрагон быстро прикинул, что бы ему хотелось узнать в первую очередь, и спросил:

– Что означало слово «гром», когда ты говорила о драконах? Что ты хотела…

– А это правильное слово для обозначения стаи драконов. Если бы ты когда-нибудь услышал, как летит такая стая, ты бы сразу понял, что значит гром. Когда десять, двенадцать или больше драконов пролетают у тебя над головой, вокруг тебя начинает дрожать даже сам воздух, и возникает такое ощущение, будто ты сидишь внутри огромного барабана. Кроме того, как еще можно назвать стаю драконов? Люди считают, что вороны каркают, орлы парят, гуси гогочут, утки крякают, сойки тарахтят, совы заседают в парламенте, ну и так далее. Но что делают драконы? Вы знаете только выражение голод дракона. Но оно не слишком подходит. И, по-моему, не совсем точно было бы описывать драконов, как пламенеющих или внушающих ужас, хотя последнее мне, пожалуй, даже нравится, если учесть все прочее: внушающие ужас драконы… Хм, неплохо. И все же стая драконов называется «гром». И ты знал бы это, если бы тебя учили не только мечом махать и соединять кое-какие слова древнего языка в простейшие заклинания!