Я прохожу вперед и рассматриваю стол с закусками, радуясь внутри, что мы уже поели. Это вообще сложно назвать едой. Суши, которые меня так и тянет разогреть в микроволновке, прежде чем есть. Крохотные сэндвичи, размером с четвертак.

— У нас закончился васаби.

Я все еще концентрируюсь на ассортименте еды, когда кто-то слегка бьет меня по спине.

Я поворачиваюсь лицом к невысокому блондину. Он ужасно напоминает мне Ослиную Морду, поэтому у меня сразу же возникает желание пнуть его.

— У нас закончился васаби, — повторяет он.

Если б я знал, что за нахрен, васаби, я бы ему ответил. А так как я не имею ни малейшего понятия, я молчу. И чувствую себя при этом полнейшим идиотом.

— Ты по-английски хоть говоришь?

Мои руки сами сжимаются в кулаки. Да, я говорю, по-английски, ты, придурок. Но последний раз, когда я был на уроке английского слово 'васаби' не встречалось ни в одном диктанте. Вместо ответа, я игнорирую блондина и просто отхожу к одной их картин.

На картине к которой я подхожу изображена девушка с собакой, идущие по чему-то смутно напоминающему Землю.

— Вот ты где, — говорит Бриттани, подходя ко мне. Дуг и Сиерра прямо за ней.

— Брит, это Перри Лендис, — говорит Дуг, показывая на близнеца Колина. — Художник.

— О Боже, ваша работа изумительна, — говорит она, бурно восторгаясь.

При этом, произносит 'О Боже', как какая-то пустышка. Она что шутит?

Блондин оглядывается через плечо и кивает на картину.

— Что ты думаешь об этой?

Бриттани прочищает горло.

— Мне кажется, она показывает всю глубину отношений между человеком, животным и Землей.

Ой, я тебя прошу… Что за хрень.

Перри обвивает ее руками. Я готов уже врезать ему прямо здесь посреди галереи.

— Я вижу, ты очень утонченная.

Утонченная моя задница. Он просто хочет залезть к ней в штаны… штаны, к которым он и близко не подойдет, если это будет зависеть от меня.

— Алекс, что ты думаешь? — спрашивает Бриттани, поворачиваясь ко мне.

— Дай-ка подумать… — отвечаю я, потирая подбородок и пялясь на картину. — Я думаю, вся эта коллекция не стоит больше полутора баксов, ну два — потолок.

Глаза Сиерры увеличиваются в два раза, и она закрывает рот рукой, открытый от шока. Дуг давится своим напитком. А я наблюдаю за тем, что же сделает моя девушка.

— Алекс, ты должен извиниться перед Перри, — говорит она.

Ага, сразу после того, как он извинится передо мной за то васаби. Да ни в жизни.

— Я убираюсь отсюда, — говорю я, поворачиваюсь ко всем им спиной и выхожу из галереи. Me voy.

На противоположной стороне улицы я стреляю сигарету у официантки, вышедшей на перерыв. Все о чем я могу думать, это как выглядела Бриттани, когда приказала мне извиниться.

Я не очень хорошо реагирую на приказы.

Черт, мне абсолютно не понравилось, как тот придурок, художник положил на мою девчонку руки. Я уверен, что практически любой парень хочет положить на нее руки, даже просто для того, чтобы сказать, что прикасался к ней. Я и сам хочу к ней прикоснуться, но я также хочу, чтобы она хотела только меня. Не приказывала мне, как будто я ее щенок и держала меня за руку, только тогда, когда не притворяется.

Это точно не проходит так, как хотелось бы.

— Я видела, ты вышел из галереи. Туда заходят только хойтейс, — говорит официантка, когда я возвращаю ей зажигалку.

Васаби. Теперь хойтейс. Серьезно, я начинаю сомневаться в том, что на самом деле знаю английский.

— Хойтейс?

— Ну, хойтей-тойтей — тип людей, белые и богатенькие.

— Да, ну, я точно не один из них. Просто синий воротничок, который последовал за группой хойтейс.

Я делаю сильную затяжку, благодарный никотину. Уже чувствую себя спокойней. Окей, мои легкие, наверное, не совсем счастливы, но я сомневаюсь, то вообще доживу до того дня, когда они вдруг решат послать меня подальше.

— Я Менди — синий воротничок, — говорит официантка, протягивая руку и улыбаясь. У нее каштановые волосы с фиолетовыми прядями, она, конечно, симпатична, но она не Бриттани.

Я пожимаю ей руку.

— Алекс.

Она оглядывает мои татуировки.

— У меня тоже есть две, хочешь посмотреть.

Вообще-то нет. Мне кажется, что она просто однажды напилась и сделала себе наколку на груди… или на заднице.

— Алекс! — выкрикивает Бриттани, стоя у входа в галерею на другой стороне дороги.

Я все еще курю и пытаюсь не думать о том, что она привезла меня сюда потому, что я ее маленький темный секрет. Я больше не хочу быть долбанным секретом.

Моя псевдо-девушка переходит дорогу. Ее дизайнерские туфли стучат каблуками по асфальту, напоминая мне, что она на класс выше.

Она оглядывает Менди и меня, два синих воротничка, курящих вместе.

— Менди только что хотела показать мне свои тату, — говорю я, пытаясь разозлить Бриттани.

— Конечно, хотела. Ты тоже собирался показать ей свои? — отвечает она, осуждающе глядя на меня.

— Не люблю драмы, — говорит Менди, бросая сигарету, затушив ее носком своего кроссовка. — Удачи вам обоим. Видит бог, она вам понадобится.

Я делаю еще одну затяжку, желая, избавится от того чувства, как Бриттани меня притягивает.

— Возвращайся в галерею, querida. Я вернусь домой на автобусе.

— Я думала, что мы сможем провести отличный день вместе, Алекс, в городке, где нас никто не знает. Неужели тебе никогда не хотелось этого?

— Ты думаешь, это нормально, что этот придурок, художник думает я какой-то помощник официанта? Пусть лучше думают, что я член банды, чем иммигрант официантишка.

— Ты даже не дал этому шанс. Если б ты вынул из своего плеча этот чип и расслабился на минуту, ты мог бы стать одним из них.

— Да там все пластиковые. Даже ты. Проснись, мисс 'О Боже'! Я не хочу быть одним из них, поняла?! Entiendes?

— Четко и ясно. И к твоему сведению, я не пластиковая. Это называется быть тактичной и вежливой.

— В твоем кругу общения, не в моем. В моем кругу мы говорим все как есть. И никогда больше не приказывай мне извиняться, как будто ты моя мать. Клянусь богом, Бриттани, еще раз ты так сделаешь, и между нами все будет кончено.

О, черт. Ее глаза наливаются слезами, и она отворачивается от меня. Мне сейчас просто хочется пнуть себя за то, что обидел ее.

Я выбрасываю свою сигарету.

— Прости меня, я не хотел быть придурком с тобой. Ну, вообще-то хотел. Но только потому, что чувствовал себя там не в своей тарелке.

Она не смотрит на меня. Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ее спины, благодарный за то, что она не отпрянула от моего прикосновения.

— Бриттани, я люблю быть с тобой, — продолжаю я. — Черт, когда мы в школе, я сканирую коридоры в поисках тебя. И как только я замечаю эти ангельские солнечные кучеряшки, я знаю, что я смогу протянуть этот день.

— Я не ангел.

— Для меня ты ангел. Если ты простишь меня, я пойду и извинюсь перед тем художником.

Она открывает глаза.

— Правда?

— Да. Я не хочу этого делать. Но я сделаю… для тебя.

Ее рот искривляется в небольшую улыбку.

— Не надо. Я ценю, что ты бы сделал это для меня, но ты был прав. Его художество отвратительно.

— Вот вы где, — говорит Сиерра. — Мы повсюду вас ищем, пташки. Давайте доедем уже до озера, наконец.

В доме у озера Дуг хлопает в ладоши.

— Ну, джакузи или фильм? — спрашивает он.

Сиерра подходит к окну и оглядывает пейзаж.

— Я усну, если мы включим фильм.

Я сижу с Бриттани на диване в гостиной, переваривая тот факт, что этот огромный домина — второй дом Дуга. И он гораздо больше моего собственного. И эта джакузи. Блин. У богатеньких есть все.

— Я не брал с собой плавки, — говорю я.

— Не волнуйся, — отвечает Бриттани. — Я уверена у Дуга тут найдется что-нибудь тебе одолжить.

В домике у бассейна Дуг проверяет шкафчики в поисках плавок.

— Здесь только две пары, говорит Дуг, протягивая мне узенькие Speedo. — Эти подойдут?