Степнова устало вздохнула.

— Она не ждёт, пап, всё в порядке, не волнуйся.

Михаил Сергеевич посуровел.

— Что это за работа такая, где тебя никто не ждёт? Может зря ты из "Эстель" уволилась?

— Не зря, папа. И на работу я сейчас пойду, собираюсь уже.

Отец ещё немного посверлил её задумчивым и непонимающим взглядом, потом вернулся на кухню. Правда, выглянул оттуда и веско заметил:

— Вот на твоей прежней работе без тебя дня прожить не могли!

Ксения кивнула.

— Это точно.

— Миша, прекрати на неё ругаться, — попросила мать. — Ты что, не видишь, что она и так переживает?

— Я просто не понимаю причины такого внезапного перехода в другое место, — уже тише, но всё-таки обеспокоено, продолжал говорить отец, обращаясь к жене. — Так не делается, Надя. Что это за прыжки из стороны в сторону?

— Ксюша лучше знает!

— Я что-то в этом совсем не уверен!

Ксения заглянула в комнату сына, а потом дверь поплотнее прикрыла и прошла на кухню.

— Пап, успокойся. Ты же знаешь, я бы не стала просто увольняться, да ещё в никуда. У Лены мне будет лучше, не такая большая нагрузка… и денег больше.

— Так ты за деньгами погналась?

— Да нет же! Но так будет лучше… так нужно, просто поверь мне, пожалуйста.

Степнов сел за стол и недоверчиво качнул головой.

Ксения тоже подошла к столу и вцепилась в спинку стула.

— Я хотела поговорить о другом.

Надежда Александровна посмотрела с беспокойством.

— Что-то случилось?

— Да нет, просто предупредить хотела. Я о Ваньке… то есть, чтобы вы больше не говорили с ним о Говорове.

— Что значит, не говорили?

— Вообще не говорили, даже не вспоминали, имени не называли… ничего. Андрей к нам больше не приедет, и чем быстрее Ваня о нём забудет, тем лучше.

Степнов побарабанил по столу пальцами.

— Та-ак… Значит, что-то произошло?

Ксения отвела глаза.

— Ничего не произошло. Просто я уволилась, и поддерживать дальнейшие отношения… совершенно ни к чему. К тому же, Андрею… Константиновичу не до Ваньки. Он через несколько дней женится, у него будет своя семья, дел ещё больше. Зачем Ваньку расстраивать? Я не хочу, чтобы он его ждал, причём бессмысленно. Нет больше Говорова в его жизни, вот и всё. И напоминать ему, особенно в первое время, ни к чему.

Надежда Александровна согласно кивнула.

— Ты права. Нечего мальчишку травить. Хотя, жаль, конечно…

Михаил Сергеевич с интересом посмотрел на жену.

— Это чего же тебе жаль?

Та вздохнула.

— Ваню мне жаль. Он к Андрею так привязался, только о нём и говорил в последнее время. Разве ты не видел этого?

— Да видел, — Михаил Сергеевич невесело отмахнулся.

Ксения медленно втянула в себя воздух, очень старалась выглядеть спокойной и невозмутимой.

— Значит, мы договорились? О Говорове не вспоминаем.

Родители закивали.

— А что ты ему сказала?

— Он сам сказал… Что Андрей ушёл на работу. Вот пусть так и будет, — голос вдруг дрогнул, мама обернулась и внимательно посмотрела на неё, но Ксения растянула губы в улыбке и поспешно с кухни ретировалась.

Выйдя из дома, почувствовала себя лучше. Всё-таки родители к её словам отнеслись с настороженностью, особенно мама. Поглядывала с намёком и вздыхала, а Ксения от этого сходила с ума. Неужели всё так понятно, всё так видно по ней, каждая эмоция на лице? Конечно, сдерживаться трудно, и глаза наверняка красные, после ночных, то есть утренних рыданий. Уж как она сегодня синяки под глазами не замазывала, как не пудрилась, с тоскливым взглядом ничего поделать не могла. И беззаботную улыбку вернуть не получалось и вообще, радость к жизни, энергичность, воодушевление по поводу новой перспективной работы. Все мысли были только об Андрее, о том, что ей уже не нужно спешить в их офис и там она не увидит его… не поговорит с ним, ничего не узнает…

Ксения специально прошла пару остановок до офиса Сазоновой пешком. Чтобы проветриться, успокоиться, настроить себя на новую жизнь.

У неё на самом деле начнётся новая, незнакомая жизнь. Даже работа непривычная, всему придётся учиться с самого начала, даже мелочам. Именно это сейчас и нужно, чтобы не было времени даже на воспоминания.

…Он сам всё так решил. Ксения очень гордилась тем, что нашла в себе силы никак на Андрея не давить, не выглядеть брошенной и жалкой. Она просто не имела на это права. Не было обещаний, каких-то несбыточных надежд, она гнала их от себя с самого начала, знала, что он выберет не её и не Ваньку. Он готов был быть с ними, но на определённых условиях. Эти условия Ксению не устраивали. Она слишком долго была, даже не на втором, а на последнем месте. Слишком долго её отталкивали и она довольствовалась самым малым, а вот теперь… Кажется, Говоров так и не понял, что сам заставил её отказаться от будущего, которое он ей напланировал. После того, как дал ей уверенность в себе, как научил вначале прислушиваться к себе, а не к другим, после того, как убеждал, что она такая единственная, что себя нужно любить, что… Он слишком многому её научил и на многое открыл глаза, на саму себя в первую очередь. Как после всего этого она могла согласиться стать просто любовницей, шагнуть назад, снова вручить кому-то свою жизнь, а самое главное, жизнь своего ребёнка, стать зависимой от мужчины, который будет лишь прикрываться ею и её сыном? К такому она теперь не готова, теперь ей нужно больше. Ведь она имеет право на это.

Тяжело, конечно, было невероятно. Вместо того, чтобы лечь и поспать, чтобы немного отдохнуть и приготовиться, так сказать… к новой жизни, несколько часов прорыдала и как последняя дура всё ждала, что вот сейчас зазвонит телефон… вот в следующую секунду зазвонит. И Андрей что-нибудь скажет… В какой-то момент даже подумала, что наверное вот сейчас, если бы он повторил своё предложение, она бы не выдержала и согласилась, уж слишком больно было именно в те секунды. Но он не звонил, не предлагал, Ксения попеременно то ругала его, то радовалась, что не звонит и этим самым спасает её от ужасной ошибки… А потом наступило утро. Утро нового дня и пришлось встать с кровати, принять душ, выпить кофе и заняться домашними делами, ожидая приезда родителей и сына с дачи. Стало легче. Совсем немножко, но появилась надежда, что со временем она, в конце концов, успокоится, и Андрей Говоров станет лишь ещё одним воспоминанием. Приятным. Несомненно приятным.

Самым лучшим.

Их ночи, поцелуи, прикосновения, какие-то слова, которые он порой шептал ей на ухо, а она даже смысл не всегда могла уловить, потому что млела от восторга и одуряющей теплоты, которая затапливала душу. Как она сможет это забыть? А когда он сказал, что он первый, а всё остальное нужно просто забыть, как страшный сон, вот тогда Ксения и поняла, что именно с этого момента всё в её жизни и начнётся. С него, с Андрея Говорова. Даже если и без него. Он станет воспоминанием, отправной точкой в жизни счастливой уверенной в себе Ксении Степновой.

А то, что ждёт… Так имеет право. Она живой человек, женщина, которая верит в чудо. Не очень верит, если честно, но, надеясь на этот звонок, было легче пережить те страшные, первые часы.

Глобальных целей Ксения сейчас себе не ставила, самым важным было пережить последующие несколько дней, до свадьбы. Чтобы проснуться утром на следующий день и сказать себе, что всё — он чужой муж и страдать по нему глупо и даже вредно. Но как эти дни пережить? Каждый час, каждую минуту и при этом держаться, разговаривать, улыбаться, не привлекать чужое внимание своим несчастным видом. Никто не должен знать, не должен догадаться, что ей плохо, а уж тем более из-за кого ей плохо.

Надо как-то убедить себя не думать об Андрее Говорове. Сосредоточиться на новом и важном, что появилось в её жизни.

Жила же она как-то без него? И дальше проживёт. Как-нибудь.

Лена встретила её радостно.

— Наконец-то! Я уж волноваться начала, что ты передумала.

— Не передумала, — Ксения улыбнулась и принялась оглядываться. — У тебя красиво.