Queen. Однажды я, возможно, скажу: «Я сделал достаточно с Queen, и теперь могу заняться чем-то другим», но я не могу вам сказать, произойдет ли это завтра или через два, а может быть, еще через десять лет. Давайте подождем и посмотрим.

В настоящее время я просто наслаждаюсь жизнью. Я просто хочу все делать по-своему и хочу получать от этого удовольствие. Не думаю, что сейчас мне захотелось бы поехать в концертный тур. Вернуться к гастролям — значит нарушить формат. Что касается меня, я два года не вылезаю из студии: записывал альбом с Queen [ The Miracle, 1989], а до этого альбом с Монсеррат, и я просто думаю, что тур мне сейчас был бы некстати. Я считаю, что это было бы возвратом к тому, что мы как раз не хотим делать на данном этапе.

Мне кажется, это всего лишь вопрос времени. Просто нужно подождать и посмотреть. Если все сложится так, что мы решим поехать в турне, мы сделаем это. Но лично я не хочу отправляться на гастроли по той же схеме, что и раньше, а именно, выпустить альбом и обкатывать его. На мой взгляд, мы достигли уровня стадионов, и теперь пришло время подумать о чем-то другом. Все последние годы мы записывали по студийному альбому в год, потом отправлялись тур и объезжали весь мир, а когда возвращались, приходилось думать о записи следующего альбома.

Дойти до такого уровня, оставаться при деле после стольких лет… думаю, мы никогда бы этого не достигли, если бы не дали себе эти два года отдыха [1987–1988]. Я правда так считаю. На самом деле, отойдя от Queen, занявшись собственными проектами, мы поняли, как нам не хватает Queen и как мы хотим снова собраться вместе и сделать что-нибудь новое. Поэтому, на мой взгляд, этот альбом [ The Miracle] звучит так свежо.

Нас четверо, и у нас у всех очень разные идеи, а чтобы это сделать, нужны именно все четверо. Если один не хочет ехать в тур, то тур невозможен. Мне кажется, что на сегодняшний день разводящий ключ в нашей работе — это я, — говорю со всей откровенностью. Это я не хочу ехать в тур.

Я не считаю, что тем самым подвожу остальных или что-нибудь в этом духе. Точно так же если бы один из них не захотел делать этот альбом, нам пришлось бы с этим согласиться, потому что нет смысла принуждать кого-то, особенно после стольких лет, проведенных вместе. Это было бы просто ужасно. Нужно действительно загореться этим — мы только так и работали все эти годы. Я терпеть не могу вымучивать что-либо просто ради того, чтобы что-то сделать. Я имею в виду то, что нам не надо больше денег, поэтому мы не делаем это ради денег. Я думаю, мы делаем это ради музыки, что, конечно, звучит неоригинально, но мы делаем это, потому что музыка нам все еще интересна.

Иногда мне кажется, что в жизни должно быть что-то больше сумасшедших скачек по всему миру. Я не могу уже зажигать как раньше; это все уже слишком. Взрослые люди так себя не ведут. Я прекратил свои дикие ночные вечеринки, но не потому, что я болен, а просто уже не тот возраст. Я уже не юнец. Теперь я предпочитаю проводить время дома. Это часть взросления — в этом и есть взросление. Я пытаюсь немного успокоиться и отдохнуть.

Я всегда серьезно отношусь к делу, хотя у меня все такой же легкомысленный характер. Мне кажется, что в тридцать девять лет ко всему относишься более взвешенно. Такие вещи осознаешь подсознательно. Я вообще считаю, что если слишком часто беспокоиться об этом, то действительно состаришься. Я не переживаю из-за морщин и прочей ерунды. Я не бросаюсь каждое утро, едва проснувшись, к зеркалу посмотреть, сколько их еще появилось. По мне, так лучше всего. Я не волнуюсь. Я имею в виду, что все равно состаришься и будешь выглядеть старым, от этого никуда не денешься — не важно, сколькими кремами ты мажешься. Это все не для меня. С этим ничего не поделаешь. Я не боюсь выглядеть старым. Важно, как ты ощущаешь себя внутри. Это звучит банально, я знаю. И меня не волнует, что я могу растолстеть — честно говоря, мне бы даже хотелось набрать немного веса и стать чуть пухлее.

Я не так уж плох для своих тридцати девяти — совсем не плох. И никаких косметических подтяжек. Возможно, некоторые ищут у меня сзади швы под волосами, но нет, я не Майкл Джексон!

Не знаю, как другие, но я совершенно не беспокоюсь о своем возрасте, потому что знаю, что все равно выгляжу прекрасно. Почему люди так переживают из-за своего возраста? Ведь с этим ничего нельзя поделать, нельзя стать моложе. Моложе, старее — мне все равно, я просто хочу жить полной жизнью и тратить ее, создавая прекрасные вещи. Я просто не переживаю об остальном. Я считаю, что у возраста есть свои преимущества, потому что возраст значит опыт, и я стараюсь как могу использовать весь опыт, который приобрел с годами.

Я подтянут и совершенно здоров, но, разумеется, я забочусь о своем здоровье. А другие разве нет?

Я молюсь, чтобы не заболеть СПИДом. Столько моих друзей уже заразились. Некоторые умерли, другим осталось недолго. Я боюсь стать следующим. Сразу же после секса я думаю: «А что, если это оно и есть? Что, если вирус уже в моей крови?» Я мчусь в душ и отмываюсь дочиста, хотя и знаю, что это бесполезно.

Я был совершенно подавлен, когда услышал, что некоторые из моих друзей умерли от СПИДа. Это заставило меня осознать серьезность болезни. Это был тяжелый урок. А для тех, кто молод, это еще тяжелее. Я подумал недавно, что нам повезло перебеситься в свое время, а они только начинают. Теперь молодым приходится с этим считаться.

Раньше я жил для секса, теперь я изменился. Я прекратил свои загулы, прекратил дикие вечеринки. Я стал почти монахом. Удивительно: я думал, что секс — очень важная вещь для меня, но теперь понимаю, что это совершенно не так. Когда-то я был очень неразборчив в связях, я был невоздержан во всех отношениях, но сейчас я совершенно другой человек. Я все это бросил, и совсем не скучаю по прежнему образу жизни. Все прекрасно.

Понимаете, я из тех людей, кто легко бросается от черного к белому. Я не люблю середину. Полностью завязать с чем-то для меня не проблема. Я бы запросто мог бросить пить. СПИД испугал меня до смерти, и я сразу же бросил секс. Сейчас мне нравится просто возбуждение. Я пребываю в возбуждении. Это гораздо забавнее. А что мне остается делать? Я перестал заниматься сексом и начал выращивать тюльпаны!

Нельзя надеяться, что люди будут вечно воздерживаться от секса. Я считаю, тут важен призыв к безопасному сексу. Каждый, кто спит с кем попало, должен провериться на СПИД.

Мы имеем дело с очень и очень серьезной проблемой. Я думаю, людям сейчас нужно подождать, лучшие времена еще наступят. Безопасный секс — это все очень здорово, но вы все равно можете получать удовольствие. Нельзя ждать, что все просто перестанут заниматься сексом. Люди становятся ненормальными, им кажется, что у них СПИД, и они кончают жизнь самоубийством, а потом выясняется, что никакого СПИДа не было. Надо быть осторожным, но не впадать в паранойю.

Теперь мы с этим живем, это здесь, на нашем пороге, и надо быть дураком, чтобы говорить, что мы никогда об этом не слышали. От этого не скроешься. Но и относиться к этому как к чему-то будничному нельзя — у меня были друзья, которые умерли от СПИДа. Это ужасно.

Сколько можно говорить об этом? Я не спаситель от этой чертовой заразы! Мне нравятся телевизионные ролики, в которых говорится, что перед СПИДом все равны — что деньги здесь ничего не значат. СПИДу все равно. СПИДу безразлично, кто ты и что ты делаешь. Он просто настигает тебя!

Раньше я был ненасытен. Я спал со всеми подряд, это правда, но я бросил все это, потому что тут вмешалась проза жизни. Понимаете, о чем я говорю. Это зависит от человека. Большинство людей живут сексом, но многие могут прожить без него. Многие занимаются этим для развлечения. Я не хочу вдруг заговорить о том, что секс скучен или что его значение преувеличено, потому что это было бы смешно — после того как я признался в своих беспорядочных связях, я бы противоречил сам себе.

Звучит так, как будто я возвожу секс на пьедестал. Совсем нет. Понимаете, секс был во всем, что бы я ни делал. Для меня он был как наркотик. Для меня не было ограничений, секс был неотъемлемой частью всего, что я делал. Он был главной движущей силой многих моих поступков. Но я никогда не думал исключительно об одном лишь сексе. Я жил на полную катушку и бросался в крайности во всем. Была еще и музыка, конечно. У меня все это было. Я все уравновешивал, и мою жизнь можно назвать полноценной во всех отношениях. Разве не так?