Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

А в буддистско-синтоистской Японии уже лилась кровь христиан. До начала гонений в стране насчитывалось около 300 000 христиан. И это было сочтено угрозой для национальной безопасности Японии и для благополучия буддистских монастырей. Христианство было объявлено вне закона. В 1623 г. было казнено 27 христиан. В 1618-1621 – убито 50 христиан-японцев. Следующий, 1622, год вошел в историю японской Церкви как «год великомучеников»: 30 христиан было обезглавлено и еще 25 сожжено заживо (из них – девять иностранных католических священников). И так продолжалось два с половиной века. Когда во второй половине XIX века христианство было все же объявлено разрешенной религией, христиан в Японии осталось 100 000 (при этом историк отмечает, что мало кто из христиан отрекался – большинство предпочитало смерть)1055. Философское освящение этим гонениям было дано трактатом «О вреде христианства», написанным буддистским монахом Судэном1056.

Отнюдь не исключали возможность применения оружия для торжества «желтой веры» и собеседники Оссендовского и Рериха. Вообще вегетарианство и призыв воздерживаться от убийства животных на практике никак не означают безусловного воздержания от убийства людей1057.

Так что нельзя думать, что, мол, можно быть европейцем и христианином, вот только «обогатить» христианство пантеизмом, «философией кармы» или «буддистской веротерпимостью». Тут – или-или. «Есть только две мудрости в мире, – и только эти две мудрости и могут быть вечными, неотменимыми. Одна из них утверждает личность, другая – ее уничтожает. Никаких других универсальных мудростей нет: все остальное тяготеет к одному или к другому из этих двух полюсов. Поэтому существуют лишь две религии, способные с достаточною силою выступать друг против друга: религия, ведущая в царство личностных духов, и религия, ведущая к полному погашению духа в Ниббеле. Бог, душа, мир – основные идеи первой, безличное бытие вне бога, преодоление „миража“ (майи) и всякого полагания и себя и вне себя чего-либо – это основные лозунги второй. Логосу, который у Бога и Бог, противостоит боддисатва, открывающая тайну безличия и безбожия; ведение великой, личность созидающей силы жертвенного страдания – и выход из страдания через погашение личности; единство многих, создаваемое любовью, – и отказ от „иллюзий“ любви ради уничтожающего всякую множественность единства безликого, бессубъектного, безвольного и бестворческого до-бытия – таковы полярно противоположные устремления мудрости христианской и мудрости антихристианской – буддизма. Ни сближения, ни примирения, ни синтеза, ни выхода в третье здесь быть не может. Кроме „или-или“ нет здесь иного подхода… Буддизм – единственно достойный противник христианства – ведет глубокую, невидимую, самими адептами его мало осознанную борьбу, не внешнюю, не насильническую (ибо насильническая борьба с христианством – бессильная борьба). У этого врага своя достаточно богатая культура, опирающая себя на принцип, прямо противоположный принципу личности – на принцип безличного единства. Культура его имеет также свои истоки, своми мели, свои внутренние коллизии и выходы из них, и именно эта культура, а не безграмотный атеизм или жалкая пародия язычества наших выродков христианства, могла бы дать из себя потоки, угрожающие европейскому миру» (А. А. Мейер)1058.

А. Мейер, философ из лосевского кружка, окончивший свои дни в ссылке, имеет в виду не только прямую пропаганду парабуддистских настроений и восточных мотивов в Европе. Безличностное мироощущение само по себе «многократно и многообразно» прорывается в мир христианской культуры в форме всевозможных социальных и культурных движений. Марксизм, психоанализ, структурализм, та линия лингвистической философии, которая в человеке видит лишь орудие, которым язык проговаривает себя, эстетизация национально-почвеннического мифа – масок много. Суть одна: усни, человек, признай, что твоя личная свобода и ответственность лишь приснились тебе или твоему вновь обретенному «абсолюту»…

И в целом вопрос о том, может ли Индия обогатить Средиземноморскую культуру и добавить что-либо к радости Евангелия – более чем спорный. А вот то, что «восточная мудрость» регулярно отравляла Средиземноморский мир своим крайним нигилизмом и аллергией к личности, свободе и жизни – несомненно. Уже знаменитый древнегреческий философский цинизм своим происхождением обязан путешествию Пиррона в Индию. Пиррон заболел скептицизмом после посещения Индии во время похода Александра Македонского1059.

Тем интереснее, кстати, что поход греков в Индию оставил свой след в истории самой Индии. Ранние памятники буддистской культуры не дерзали изображать Будду. И лишь под влиянием эллинистических мастеров после вторжения Александра Македонского появляются изображения человеческого лица в иконографии Просветленного – причем, по выводу Ольденбурга, «тип Будды в основе своей заимствован из типа Аполлона и облечен в одеяние монаха… В индийское искусство вошел совершенно новый элемент: он дал ему человеческое изображение Будды»1060.

Это событие из факта, принадлежащего лишь истории искусства, становится культурологическим тезисом под пером Оливье Клемана: «Благодаря походам Александра греческие художники наделили лицом Будду, у которого прежде дерзали изображать лишь отпечаток ступни. Сегодня же индийские влияния на западную духовность стремятся стереть человеческое лицо»1061.

И все равно – даже после того, как Будда обрел человеческое лицо, оно отличается от того Лика, что увидели христианские художники. «Даже когда я вместе с прочими хорошо осведомленными, хотя и не слишком педантичными людьми верил, что буддизм и христианство похожи, меня удивляла потрясающая разница в их искусстве. – писал Честертон. – Я говорю не о технике изображения, но о том, что хотят изобразить. Никакие два идеала не противоречат друг другу так, как святой готической церкви и святой китайского храма. Они противоречат друг другу во всем, но самое главное – глаза буддиста всегда закрыты, глаза христианина широко распахнуты. Тело буддийского святого плавно и гармонично, веки отяжелели и сомкнуты сном. От тела средневекового святого остался шаткий скелет, но у него пугающие живые глаза. Не может быть родства между духовными силами, чьи символы столь различны. Буддист пристально глядит внутрь себя. Христианин пристально смотрит наружу»1062.

Но сегодня европейские проповедники буддистской Нирваны хотят закрыть глаза христианам. Нынешние «паломники на Восток» мечтают сделать православию «вселенскую смазь», стерев в безликую маску его глубокое своеобразие. Но для живого религиозного чувства естественно искать не минимума, а максимума содержания. Для него естественно желать не наименьшего общего знаменателя, а полноты постижения Истины. Мы готовы брать правду и примеры истинной любви отовсюду1063. Мы лишь не готовы жертвовать высшей религиозной Правдой, открывшейся во Христе, ради сомнительного удовольствия газетных похвал.

Сторонники религиозного синкретизма обосновывают свою «терпимость» альпинистским образом: духовная реальность подобна горе, на которую с разных сторон всходят альпинисты из разных лагерей. Но не обстоит ли дело несколько иначе: из разных лагерей люди идут на разные вершины. И чем выше они взберутся на какую-нибудь экзотическую вершину – тем труднее им будет искать путь ко Христу. Ведь им надо будет еще спуститься вниз с псевдовершины, и лишь после этого они смогут начать труд истинного восхождения к Богу, истинного освобождения от власти стихий. Для Иисуса блудницы явно ближе к Царству Божию, чем взбирающиеся на вершину Закона фарисеи. А самая высокогорно-религиозная страна мира – Индия – так и не смогла принять Евангелие…

вернуться

1055 Данные из книги Sansom G. A History of Japan. Vol. 3. – Stanford, California, 1963, p. 39-43.

вернуться

1056 см. Нагато Хироси. История философской мысли Японии. – М., 1991, с. 69.

вернуться

1057 Вспомним священный текст кришнаитов – «Бхагавадгиту». В начале повествования описывается легендарная «битва при Курукшетре», и утром накануне боя Кришна советует Арджуне не смущаться необходимостью уничтожения всех своих родственников и миллионов людей вкупе с ними. Естественно, что В. Сидоров, поясняя, почему титул махатмы по праву носят и проповедник ненасилия Ганди и практик «революционного насилия» Ленин, напомнил об этих страницах Бхагавадгиты (см. Сидоров В. Рерих и Ленин. // Знамя мира. №11 (25), 1994).

вернуться

1058 Мейер А. А. Философские сочинения. – Париж, 1982, с. 448.

вернуться

1059 см. Поснов М. Э. Гностицизм II века и победа христианской Церкви над ним. – Киев, 1917, с. 40.

вернуться

1060 Ольденбург С. Ф. Культура Индии. с. 231 и 232. Кстати – «Обратное влияние Индии на Запад в области искусства, если оно было, нам пока неизвестно, за исключением некоторого, небольшого влияния на мусульманское искусство Персии» (с. 234). ХХ век, впрочем, внес свои коррективы. Немало культурных инициатив обратились к Востоку с вопросами о смысле человеческого существования. В тех произведениях, которые были созданы под восточным влиянием в ХХ столетии, много было увидено и сказано верного о той духовной глубине человека и мира, которая не улавливается позитивизмом. Однако, я убежден, что если бы общественная мода разрешила паломничать за этой мудростью не в Гималаи, а в христианский монастырь или храм на соседней улице, европейский интеллектуал смог бы открыть не меньше таинственного и удивительного в своей традиции. Но москвичи не ходят в Третьяковскую галерею. Европейцы проходят мимо величайшей духовной традиции только потому, что она недостаточно чужеродна.

вернуться

1061 Clement O. La revolte de l'Esprit: Reperes pour la situation srirituelle d'aujourd'hui. – Paris, 1979, p. 51.

вернуться

1062 Честертон Г. К. Вечный человек. – М., 1991, с. 454.

вернуться

1063 Для св. Григория Нисского образ отношения церковных людей к нехристианской мудрости – это повеление Моисея забрать все золото египтян в день Исхода (золото, заработанное народом Израиля за века его рабства в Египте). Св. Григорий видит в этом повеление «заготовлять богатство внешнего образования, которым украшаются иноплеменники по вере. Ибо нравственную и естественную философию, геометрию и астрономию, и словесные произведения, и все, что уважается пребывающими вне Церкви, наставник добродетели повелевает, взяв в виде займа у богатых подобным сему в Египте, хранить у себя, чтобы употребить в дело при времени, когда должно будет божественный храм таинства украсить словесным богатством… Многие внешнюю ученость, как некий дар, приносят Церкви Божией. Таков был и великий Василий, прекрасно во время юности купивший египетское богатство, принесший его в дар Богу» (св. Григорий Нисский. О жизни Моисея. // Творения. Ч. 1. – М., 1861, с. 296).

112
{"b":"16230","o":1}