Первое утверждение есть чистая сказка. Обстоятельства крещения Руси весьма обстоятельно и документированно анализировались в светских и церковных изданиях, близких к 1988 году. Огромная масса фактов говорит о том, что греческое православие пришло на Русь как прямо, так и через болгарское посредничество. Ни о каком же православии в Тибете просто ничего не известно (а все сведения об этом регионе говорят о тибетском тантризме). Это всё знают и публикаторы рекламки. Но их цель сознательно другая: подменить православие тантризмом, а для этого на время и назвать тантризм «истинным православием».
Второе утверждение есть миф, созданный уже самим Николаем Рерихом. Информация о связях семьи Рерихов с о. Иоанном исходит только от самих Рерихов и не имеет никаких иных подтверждений. Отец Иоанн скончался в 1908 г. Даже если он и общался с Рерихами, оккультные доктрины в это время ими еще не пропагандировались. По словам самого Н. Рериха, их общение проходило в годы его студенчества («Всегда помню благословение о. Иоанна на изучение истории и художества и неоднократные заботы о болезнях моих, которым я был подвержен в школьные годы. Одно из последних моих свиданий с ним было уже в Академии Художеств, когда теснимый толпою почитаемый пастырь после литургии проходил залами академического музея. Увидев меня в толпе, он на расстоянии благословил и тут же, через головы людей, послал один из своих последних заветов»)1777.
Вряд ли это был завет «стать оккультистом». В этом рассказе слишком много неясностей: неясно, исповедовался ли Николай Рерих отцу Иоанну (знакомство со священником еще не дает права называть его своим духовником). Неизвестно, сложились ли к этому времени оккультные взгляды у самого Рериха. Неизвестно, наконец, открывал ли он эти свои взгляды отцу Иоанну.
Ответ на вопрос о том, что общего было у молодого Николая Рериха с о. Иоанном, может быть вполне неожиданным. Оба они участвовали в деятельности тех национально-монархических движений, которые было принято называть «черносотенными». В. Кожинов, в обстоятельной и документированной книге которого я встретил упоминание о Н. Рерихе в связи с «черносотенным» движением, говорит: «Речь, повторю, идет о людях, которые непосредственно входили в „черносотенные“ организации»1778. О. Иоанн, несомненно, искренне участвовал в работе движения, ставившего своей целью защиту исторической России. Но что мог делать в «Русском собрании» с 1900 по 1907 г.г. Николай Константинович, воспитанный в семье отца-масона, ожидавший «Нового Времени» и впоследствии быстро нашедший общий язык с большевизмом? Трудно поверить в то, что Рерих был искренним приверженцем триединства «Православие-самодержавие-народность»; скорее он был «засланным казачком». Структура, к которой принадлежал Н. Рерих, старалась иметь своих наблюдателей (и, при необходимости, провокаторов) в самых разных общественных движениях – и прежде всего в тех, что противостоят ей. Отец Иоанн Кронштадский явно не обладал навыками контрразведчика, и поэтому видел в Н. К. Рерихе только то, что тот позволял увидеть. Рериховские рассказы о близости св. Иоанна и Н. Рериха – это всего лишь свидетельство о мастерском лицемерии Рериха, но отнюдь не о его глубинной православности и не о том, что теософия вызывала у о. Иоанна больше симпатий, чем у современного православного духовенства.
Достаточно посмотреть дневники св. праведного Иоанна, чтобы убедиться, что оккультизм не мог получить никакого поощрения от него.
Вот запись в дневнике св. Иоанна Кронштадтского о воззрениях Льва Толстого: «Не веруя в личного Бога, он, Толстой, считает бессмыслием и глупостью молитву, которую признавали нужною люди всех веков, всякого состояния и всякого культа. Он, безумец, не придает значения словам Творец и тварь, не признавая разумного Творца; сам себя он не считает тварью, а каким-то эволюционным продуктом; и многим другим библейским словам не придает он никакого значения, хотя бы например, словам Спаситель, грешник, так как он считает грех простым словом, несуществующим, а себя – безгрешным, не имеющим никакой нужды в Спасителе, и мечтает притом, что он сам собою достигнет совершенства»1779.
Все суждения Льва Толстого, приведенные в данном отрывке и вызвавшие праведный гнев о. Иоанна, составляют суть и рериховского вероучения. И если пантеистические взгляды Толстого о. Иоанн называет «безумными», то не иначе назвал бы он и пантеистический оккультизм Рериха.
Не могли бы получить благословения о. Иоанна и попытки Рериха создать синкретическую всемирную религию, встраивающую обрывки православия в нехристианскую религиозность. Вот только один фрагмент из «Мыслей о Церкви» о. Иоанна: «Чин обращения от разных вер и исповеданий и присоединения к Православной Церкви – что показывает? Необходимость оставления ложных вер и исповеданий, отрицания заблуждений, исповедания Православной Веры и покаяния во всех прежних грехах и обещания Богу хранить и твердо исповедовать веру непорочную, беречься грехов и жить в добродетели»1780.
Народная любовь к о. Иоанну побуждала не только Рерихов, но и иных недругов православия заочно вербовать его в свои сторонники. Например, в 1932 г. в Вильно в иезуитском журнале «К соединению» некий ксендз Семяцкий заявил, что «о. Иоанн Кронштадтский много совершал чудес, пока был католиком, но как только отрекся от католичества, сила чудотворная оставила его». Поскольку аналогичные слухи распускались еще при жизни батюшки, однажды он сам высказался по этому поводу (в Витебске в Петро-Павловской церкви 7.4.1906): «Патеры без всякого зазрения совести клеветали на меня, что я будто перешагнул в католическую веру, да и сам царь, якобы сделался католиком. Столь бессовестно оклеветывая меня и царя, католики многих православных крестьян заставили принять католичество и навязать им чуждую веру. Это ли дух Христов?»1781.
Итак, утверждения рериховцев о том, что оккультизм Рериха был благословлен о. Иоанном Кронштадтским, есть чистая ложь.
Стопроцентно фантастическим является и утверждение о том, что оптинские старцы хоть как-то сочувствовали рерихианству. Старцу Нектарию просто беззастенчиво приписали фразу, немыслимую в его устах: «в конце века сего многие люди придут к истинному православию через учение Рериха». Лжец, составивший эту выдумку, был настолько церковно необразован, что даже не заметил, что словосочетание «конец века сего» для церковного сознания (в котором несомненно жил старец Нектарий) означает не конец столетия, а конец мира, наступление царства Антихриста.
Наконец, апофеозом бессовестности является утверждение, будто «в старчестве Оптиной пустыни, этой духовной вершине православия, можно заметить тот особый духовный синтез, который так характерен для рериховского учения».
Поскольку автор рекламки особо выделяет преп. Амвросия Оптинского (который «благодаря своей широкой и глубокой образованности явил собою высокий синтетический идеал монаха-ученого»), то стоит напомнить хотя бы такие мысли Преподобного: «Спиритизм есть ничто иное, как новое заблуждение и новая прелесть вражеская… Явных безбожников всякий отвращается и удаляется; людей же, прикрывающихся видом ложной религиозности, в душе же своей пропитанных заблуждением прелести вражией, не вдруг распознает кто-либо и из понимающих дело. Апостол говорит: „Христос вчера и сегодня и во веки Тот же“ (Евр. 13,8). Значит, какое учение в православной Церкви насаждено в начале Духом Святым через апостолов и чрез Отцев вселенских соборов, то должно продолжаться до скончания века. Все новые учения суть ничто иное, как новые заблуждения, посеваемые так или иначе древним врагом рода человеческого»1782. Так что и учение теософов как не насажденное Отцами Вселенских соборов не имело никакого шанса быть благословленным преп. Амвросием.
