– Выглядишь замечательно! – воскликнула Ева.
– Ну смотри, дура ты набитая, если при виде меня эта баба завизжит и кинется бежать, – пробурчал Уилт. – Во сколько встреча с их благородием?
Из тактических соображений Ева не расслышала оскорбление.
– Вполне успеем выпить по чашке чая в кафе, – взглянув на часы, сказала она. – Раньше половины первого нас не ждут.
По настоянию Евы на рандеву поехали не в машине, а на велосипедах. Полчаса провели в кафе, затем направились в отель. В дурацком костюме Уилт себя чувствовал записным шутом.
– Леди Кларисса в фойе, – известил администратор.
С мужнина лацкана Ева смахнула невидимую соринку:
– Если спросит, что тебе заказать, скажешь – херес.
– Я не люблю херес! – вспылил Уилт. – Что она-то пьет?
– Нечто под названием сухой мартини.
– Вот его и закажу. Он придаст необходимую уверенность человеку, которого обкорнали под ноль и вырядили фарцовщиком.
– Хорошо, пей мартини, но только один бокал. Коктейль очень крепкий, в нем много джина. Еще не хватало, чтоб ты надрался. И разговаривай культурно!
Уилт мрачно проследовал в фойе, где его ждал сюрприз: вместо чопорной старухи он увидел отменно одетую и весьма привлекательную даму, которая явно была подшофе, хотя держалась великолепно.
– О, дорогуша миссис Уилт! – приветствовала она Еву. – А вы, наверное, ее мозговитый муж Генри? Ах, дорогой мой, какой у вас веселенький костюмчик!
Дама ободряюще улыбнулась, а Уилт, к своему немалому удивлению, услышал собственные заверения в том, что польщен этой встречей.
– Знаю, миссис Уилт пьет херес, а вы... – Леди Кларисса оставила вопрос открытым.
Уилт ни секунды не колебался.
– Пожалуй, надо вас поддержать. Вроде как сухой мартини? – промурлыкал он, кивнув на фужер.
Леди Кларисса подала знак официанту, который мгновенно к ней подскочил. Видимо, здесь она была почитаемой пьяницей.
– Сладкий херес для миссис Уилт... Думаю, он вам больше понравится, милочка... А нам с Генри сухой мартини, только не усердствуйте с вермутом.
Ева слегка надулась: почему это ее величают «миссис Уилт», а мужа – по имени? И еще ей категорически не нравилось лицо Уилта, который выглядел точно кот, сожравший полдюжины канареек.
– Так вот, насчет моего сына. Он не тупой, просто неуч, – поведала леди Кларисса. – Историю считает старомодной. Я говорила, что иначе и быть не может, поскольку она связана с прошлым, но его не переубедишь. От мужа толку мало. Мальчик ему не родной сын, и он его дразнит, называя «Эдди»...
– Если сэр Джордж ему не отец... – перебила Ева, но, к великому огорчению Уилта, осеклась. Казалось, вот-вот прозвучит вопрос о незаконнорожденном ребенке.
– Мой первый муж погиб в автокатастрофе.
– Какой ужас! Мои соболезнования.
– Не могу сказать, что я сильно переживаю, хотя вроде бы должна. Он был ужасный зануда. Однако я дернула вас не для разговоров о нем.
– Вы сказали, Эдвард не любит историю, – напомнил Уилт. – А как у него с другими предметами?
– В позапрошлом году он не сдал английский. Видимо, считает его тоже устаревшим. Но по-моему, причина в ином. Эдвард заваливает экзамены в пику отчиму. Видите ли, Джордж полагает, что прошлое гораздо важнее настоящего. К тому же он и сам преклонных лет, хотя моложе дяди Гарольда. Однако столь же скверного нрава.
Поразмыслив над ее монологом, Уилт нашел его совершенно бессвязным. Видимо, дамочка была пьянее, чем выглядела. Генри переглянулся с женой, и та поспешно внедрилась в беседу:
– Вам удалось устроить дядюшку в приют?
– Да, после обычной склоки. Вначале он заявил, что там слишком шумно, потом углядел чернокожую кухарку и устроил катавасию из-за африканского СПИДа. Я пыталась втолковать, что она местная уроженка, даже выговор у нее манчестерский. Все это очень хлопотно, старик и сейчас грозится съехать.
«С кем же мне предстоит сосуществовать? – раздумывал Уилт, слушая эту ахинею. – Пожалуй, лучше сейчас известить, что я не учился в Портерхаусе, нежели ждать разоблачения».
– Кстати, сразу хочу сказать, что я закончил не Портерхаус, а Фицгерберт, – сообщил он, не обращая внимания на Еву, сделавшую страшные глаза. – С давних времен, когда ни я, ни ваш муж еще не отметились в Кембридже, Фицгерберт считался затрушенным колледжем.
– Затрушенный... – хмыкнула леди Кларисса. – Слово какое-то... «Фицгерберт» звучит лучше. Изящнее, если вы меня понимаете.
– Совершенно с вами согласна, – облегченно выдохнула Ева.
Встреча перешла в фазу обеда, чему Уилт весьма обрадовался. Такого убойного мартини он еще не пил: огромный фужер, крепчайший джин. Страшно представить последствия второго бокала, если уже после оглушающего первого мысли пробуксовывали. Одно бесспорно: леди Кларисса – выпивоха какой поискать.
– Когда вы заканчиваете семестр? – спросила она после заказа блюд и легкого препирательства с сомелье. Внимательно изучив список вин, леди Кларисса сделала выбор в пользу «Шато-Латур», но оно, как нарочно, закончилось. На замену сомелье предложил кларет, который было неизмеримо дешевле. Дама неохотно согласилась, но, пригубив вино, объявила его очаровательным.
– Кто бы мог подумать? Пожалуй, после двух мартини самое то, – возвестила она, когда сомелье, наполнив бокалы, отбыл.
Уилт сосредоточился на предыдущем вопросе:
– Я освобожусь в конце недели.
– Но чет... – вклинилась Ева.
– Дочери закончат учебу через двенадцать дней, – пресек диатрибу Уилт.
Чету Гэдсли ждал неприятный сюрприз. Супруги забудут о репетиторе, стоит девицам слегка разгуляться на их угодьях. Точнее, устроить бедлам.
– Вам обязательно их дожидаться? Я хочу, чтобы Эдвард поступил в колледж сразу после осенней переэкзаменовки.
Свои мысли Уилт оставил при себе. Даже если малый выдержит переэкзаменовку, в Кембридж он сможет поступить лишь через год. Во всяком случае, так положено, но кто его знает, как там заведено в Портерхаусе – самом непритязательном кембриджском колледже. Если память не изменяет, там не шибко придерживались правил. Видимо, в Портерхаусе все возможно.
– Я была бы признательна, если б вы начали занятия как можно скорее, – сказала леди Кларисса. – Поселитесь в усадьбе, а потом переедете в коттедж. Увидим, как вы поладите с моим мужем...
– Думаю, это реально. – Уилт взглянул на жену: – Правда, милая?
– Вполне. Ведь мы очень скоро подъедем, – с наигранной радостью ответила Ева.
Обращение «милая» в устах мужа было весьма необычно и в последние годы почти всегда сигнализировало о неприятностях. А еще настораживала покладистость Уилта. Уж кто-кто, а он-то в последнюю очередь подчинялся чужому желанию. Беспокоило и то, как леди Кларисса, в которой уже сидело две трети бутылки, откровенно пялилась на Уилта. Надо держать ухо востро. Полторы тысячи в неделю на всем готовом – неслыханно щедрый гонорар для простого репетитора. Словечко «шуры-муры», возникшее в голове, по дороге домой слетело и с языка.
– Если собираешься завести с ней шуры-муры, прежде хорошенько подумай! – крикнула Ева, притормаживая перед знаком «Стоп».
– Ты сама заварила эту кашу, – осклабился Уилт, мысленно давя на педали. – И чем теперь недовольна? Я лишь следовал твоим указаниям. И потом, она в стельку пьяная.
– Зачем было перед ней лебезить?
– По-моему, именно этого ты и хотела, милая.
Сейчас «милая» приобрела совсем другую интонационную окраску, но Ева утешилась тем, что план ее сработал: Уилт выглядел респектабельно и не напился. Остаток пути проехали молча, однако дома она вновь взъерепенилась:
– К тебе обращалась по имени, а ко мне – «миссис Уилт». Что за официоз? Могла бы называть Евой.
– Тебя неоднократно величали «дорогуша миссис Уилт». Кроме того, нанимают-то меня, а в ее кругах, видимо, так принято – слуг называть по имени. Не понимаю, чего ты бесишься из-за ерунды?
– Будет тебе ерунда, если я что-нибудь замечу, – пригрозила Ева и тотчас вспомнила еще одну подозрительную деталь: – Когда она предложила отвезти тебя в имение, ты аж подпрыгнул от радости. Что за дела?
