– Какие-нибудь особые приметы у него были?

– У Феринга была родинка на правой лодыжке и весьма необычная татуировка в виде хоббита на дельтовидной мышце. Мы наводили справки в тату-салоне – такие татуировки очень редки.

– А что показала стоматологическая экспертиза?

– Мы не нашли никаких данных о его зубах.

– Почему?

– Колин Феринг вырос в Англии, а перед переездом в Нью-Йорк жил в Сан-Антонио, штат Техас. Его сестра утверждала, что он лечил зубы в Мексике.

– Так вы не звонили в клиники Лондона или Мексики? Сколько времени требуется, чтобы отсканировать и послать по электронной почте рентгеновский снимок зубов?

Медэксперт раздраженно вздохнул:

– У нас и без этого было достаточно сведений, лейтенант, – родинка, татуировка, заверенное нотариусом опознание тела близким родственником. Если бы мы запрашивали по всему миру данные о зубах всякий раз, когда в Нью-Йорке покончит с собой иностранец, у меня не оставалось бы времени ни на что другое.

– Вы сохранили образцы тканей или крови Феринга?

– Мы делаем рентгеновские снимки и сохраняем образцы крови и тканей только в спорных случаях. Здесь же все ясно – бесспорное самоубийство.

– Откуда вы знаете?

– Феринг бросился с моста напротив Спатен-Дайвила. Его тело обнаружил в реке полицейский катер. При ударе о воду он расшиб себе голову и отбил легкие. При нем нашли предсмертную записку. Вы же все это знаете, лейтенант.

– Я читал об этом в деле. Но это не значит, что я в этом уверен на все сто…

Продолжая стоять, доктор демонстративно закрыл папку:

– Благодарю вас, джентльмены. У вас все? – Он посмотрел на часы.

Пендергаст наконец подал голос.

– Кому вы отдали тело? – спросил он со скучающим видом.

– Сестре, конечно.

– А какие документы, удостоверяющие личность, она вам предъявила? Паспорт или что-то еще?

– Насколько я помню, это были водительские права, выданные в штате Нью-Йорк.

– Вы сняли с них копию?

– Нет.

Пендергаст еле слышно вздохнул:

– Свидетели самоубийства имеются?

– Насколько я знаю, нет.

– Проводилась ли судебная экспертиза предсмертной записки, чтобы убедиться, что это действительно почерк Феринга?

Чуть поколебавшись, медэксперт снова открыл свою папку:

– Похоже, что нет.

– Кто нашел записку? – вмешался д’Агоста.

– Полицейские, которые выловили тело.

– А сестра – вы ее опрашивали?

– Нет. – Хеффлер отвернулся от д’Агосты, чтобы тот наконец замолчал. – Мистер Пендергаст, могу я спросить, что заинтересовало ФБР в этом деле?

– Нет, не можете, доктор Хеффлер.

Д’Агоста невозмутимо продолжал:

– Послушайте, доктор. В вашем морге находится тело Билла Смитбека, и для ведения следствия нам необходимо иметь результаты вскрытия. Как можно быстрее. Надо будет также сделать генетический анализ образцов крови и волос. Тоже срочно. И поскольку вы не удосужились сохранить образцы тканей и крови после вскрытия Феринга, вам придется провести анализ ДНК его матери.

– Что значит срочно?

– Максимум за четыре дня.

На лице доктора появилась чуть заметная торжествующая улыбка.

– Мне очень жаль, лейтенант, но это невозможно. Мы здесь очень загружены, но даже без этого четыре дня – абсолютно нереальный срок. Для вскрытия потребуется не менее десяти дней, а возможно, и все три недели. Что касается генетического анализа, то это вообще не в моей компетенции. Взять кровь у матери можно только по распоряжению суда, а это займет несколько месяцев. Учитывая загруженность лаборатории генетического анализа, результаты вы получите не раньше чем через полгода.

– Какая жалость, – произнес Пендергаст, поворачиваясь к д’Агосте. – Придется нам подождать, пока доктор Хеффлер не сделает вскрытие, как говорится, в авральном порядке.

– Если я буду делать вскрытия в авральном порядке для каждого агента ФБР или следователя убойного отдела – а они все меня об этом просят, – я не смогу заниматься ничем другим. – Доктор подтолкнул документ к краю стола. – Извините, джентльмены. Прошу прощения, но мне надо идти.

– Конечно, – отозвался Пендергаст. – Нам так жаль, что мы заняли ваше драгоценное время.

Д’Агоста с недоумением посмотрел на поднимающегося со стула спецагента. Они что, молча проглотят всю эту туфту и уберутся восвояси?

Пендергаст сделал несколько шагов к двери, потом остановился и, повернувшись к доктору, спросил:

– Странно, что вам удалось так быстро покончить с трупом Феринга. Сколько дней вы с ним занимались?

– Четыре. Но это было явное самоубийство. У нас нет места, чтобы подолгу хранить трупы.

– Ага! Учитывая ваши проблемы с хранением, мы даем вам четыре дня на вскрытие Смитбека.

Последовал короткий смешок.

– Мистер Пендергаст, вы, наверно, не расслышали, что я сказал. Я дам вам знать, когда мы сможем им заняться. А теперь, если вы не возражаете…

– Ну, тогда у вас есть три дня, мистер Хеффлер.

Доктор недоуменно уставился на него:

– Простите?

– Я сказал, три дня.

Хеффлер прищурился:

– Ну вы и наглец, сэр.

– А вы страдаете вопиющим отсутствием профессиональной этики.

– О чем вы говорите, черт побери?

– Будет большой скандал, если станет известно, что ваша контора продает мозги умерших.

Последовала длительная пауза.

Когда медэксперт заговорил, в голосе его зазвенела сталь.

– Вы мне угрожаете, мистер Пендергаст?

– Вы очень догадливы, доктор, – улыбнулся спецагент.

– Насколько я понимаю, вы говорите о вполне законной практике. Все это делается с благородной целью – для проведения медицинских исследований. Мы используем все органы невостребованных трупов, не только их мозг. Это позволяет спасать человеческие жизни и развивать науку.

– Ключевое слово здесь «продажа». Десять тысяч долларов – неплохая сумма. Кто бы мог подумать, что мозги так дороги.

– Господи, да мы вовсе не продаем их, мистер Пендергаст. Это всего лишь компенсация наших затрат. Ведь извлечение и хранение органов тоже чего-то стоит.

– Вряд ли читатели «Нью-Йорк пост» почувствуют разницу.

Доктор побледнел:

– «Пост»? А разве они уже писали об этом?

– Пока нет. Но представьте, какие могут быть заголовки.

Доктор потемнел лицом, и его галстук-бабочка затрясся от негодования.

– Вы прекрасно знаете, что такого рода деятельность никому не приносит вреда. Полученные деньги строго учитываются и направляются на поддержание нашей деятельности. Мой предшественник делал то же самое, так же как и тот, кто работал здесь до него. Мы не афишируем это только потому, что люди могут неправильно нас понять. Вы с вашими угрозами переходите все границы. Это просто неприлично.

– Согласен. Так как насчет трех дней?

Медэксперт бросил на него тяжелый взгляд. Глаза его сверкали от ярости. Потом он коротко кивнул:

– Двух дней достаточно.

– Благодарю вас, доктор Хеффлер. Очень вам признателен.

Пендергаст повернулся к д’Агосте:

– Мы больше не смеем задерживать доктора Хеффлера. У него на счету каждая минута.

Когда они вышли из здания и направились к ожидающему их «роллс-ройсу», д’Агоста не смог удержаться от смеха:

– Ловко вы вынули кролика из шляпы!

– Не знаю почему, Винсент, но люди, облеченные властью, часто находят удовольствие в том, чтобы ставить палки в колеса зависящим от них людям. Боюсь, я испытываю неменьшее удовольствие, когда наступаю им на хвост. Это не слишком добродетельно, но в моем возрасте уже трудно избавляться от плохих привычек.

– Но на хвост вы ему наступили действительно здорово.

– Что касается генетического анализа, то здесь доктор Хеффлер прав. Ускорить этот процесс не в его силах, да и не в моих тоже, тем более что здесь требуется решение суда. Значит, надо искать другой подход. Поэтому сегодня мы посетим «Уиллогби мэнор» в Керонксоне, чтобы выразить свои соболезнования некой Глэдис Феринг.