Она растерялась.

— Вообще-то, я собиралась уже ложиться спать. Я…

— Ну две минуты уж как-нибудь выкроишь для меня.

Он открыл дверь в конце коридора и включил свет. Это была просторная комната, выглядевшая довольно скучно: здесь стояли два чертежных стола и огромные серые шкафы.

— Ты ведь только что подслушивала? — бесцеремонно спросил Фальк.

— Это произошло случайно, — ответила она в замешательстве.

Ей бы очень хотелось знать, для чего предназначена эта комната, но Фальк закрывал собой чертежную доску, на которой были прикреплены эскизы, испещренные цветными линиями.

— Жасмин, я был сегодня в Берлине у твоей начальницы. Я знаю, кто ты и зачем ты здесь. Ты разлучаешь любящих людей, ты срываешь свадьбы, если того хочет кто-то из родственников. При этом ты не интересуешься, прав ли ваш клиент и почему он этого хочет.

— Мы ищем только трещину в отношениях, из-за которой их брак, рано или поздно, рухнул бы сам.

— Ну не смеши меня! А Северин? Ты собираешься соблазнить его за свой счет? В таком случае мне кажется, что я сегодня кое-что объяснил твоей начальнице.

— Так оно и есть. — Жасмин улыбнулась, словно это все было невинной игрой. — Она уже позвонила и выплеснула на меня весь свой гнев.

— И что?

— Слишком поздно. Если машина запущена, то ее уже не остановить. — Жасмин покачала головой. — И вы ничего с этим не поделаете. Мужчинам нравится профессиональный соблазн. Они с удовольствием шалят, делая вид, что хотят проверить, смогут ли этому противостоять, но в итоге попадают в сети.

— Понимаю. У нас, бедолаг, просто не остается никакого шанса, если женщина чего-то действительно хочет. Странно только, что в мире так много несчастных одиноких женщин. Наверное, это не так-то просто.

— Неправда, это очень просто. Шестое правило в инструкции по соблазну, которую я когда-нибудь напишу, звучит так: никогда не давай мужчине понять, что он тебе нужен, — тогда ты станешь нужна ему.

Фальк озадаченно покачал головой и улыбнулся.

— Я только одного не могу понять.

Жасмин внимательно посмотрела на него.

— Неужели ты занимаешься всем этим соблазнением из-за за тщеславия? Почему ты до сих пор не взяла моего отца себе в союзники? Ты ведь знаешь всю правду о Тиллере. Мой отец, скорее всего, поверит тебе.

Жасмин как подкосило.

— Мне пока не хватает доказательств.

Фальк засмеялся.

— Я потрясен. Твой коллега и… близкий друг собрал достаточно убедительных фактов.

Очевидно, Глория посвятила Фалька в некоторые подробности, о которых ей ничего не было известно. Но почему?

— Жасмин, ты и нас хочешь уничтожить? — спросил он.

Она испугалась.

— Нет… Как бы я могла?

— А вот этого я тебе лучше не буду рассказывать. Но, насколько я помню, документы, которые ты так внимательно изучала в поезде, свидетельствуют о том, что мы временно состояли с Тиллером в деловых отношениях. К счастью, это было три года назад. Тогда Северин и Николь не встречались, пребывая в затяжной ссоре.

— Вот видишь, тогда вам ничего не угрожает. Но если ты считаешь, что это необходимо, то я сейчас пойду к твоему отцу и расскажу ему, что Карла Хайнца Тиллера ожидает грандиозный скандал, — предложила Жасмин, хотя этот поступок мог стоить ей миллиона, который предложила Николь в обмен на ее молчание. Оставалось надеяться только на гордость Фалька.

— Нет уж, не надо, — сказал он. — Если отец не хочет прислушаться к моим доводам, то ему придется это почувствовать.

— А он действительно мог бы запретить Северину жениться на Николь?

— Конечно. Но честно говоря, он не хочет, чтобы возникали какие-то помехи. Поэтому он отнесся к моему предупреждению с недоверием. Мы все хотим, чтобы Северин женился на Николь. Даже тебе с твоими уловками, милыми веснушками и наивными голубыми глазами не удастся помешать этому. Николь положила глаз на деньги Северина, а деньги всегда помогают преодолевать трудности. Она его знает как облупленного. — Он вздохнул и подошел к окну, вглядываясь и ночную темноту. — А я наконец смогу жить своей жизнью.

— Что ты этим хочешь сказать?

Фальк не ответил. Он смотрел перед собой, погрузившись в свои мысли. Жасмин перевела взгляд на чертежную доску и застыла в изумлении.

— О! — не удержавшись, воскликнула она. — Ты проектируешь кухни! А я думала…

Он повернулся к ней.

— Нет, я не бездельник с толстым кошельком, за которого ты меня принимаешь. Я промышленный дизайнер. Вообще то, я хотел проектировать судна, но в этой области мне не удалось утвердиться. В прошлом году Северин все-таки убедил отца, чтобы он поручил мне проектировать современные кухни для маленьких квартир и кухонных ниш: коробочные системы из вторичного сырья с хорошим дизайном для самостоятельного монтажа. Я не хочу заниматься этими помпезными кухнями, которые передаются по наследству или остаются от квартиросъемщиков, а потом десятилетиями пылятся и покрываются плесенью на чердаке.

Фальк подошел к рабочему столу и открыл одну из огромных папок с чертежами.

— Линия кухонь «Кларисса» легкодоступна даже для студентов, — пояснил Фальк, — или для супругов с малым достатком и высокими требованиями к эстетике быта. Торговля заинтересована в этом проекте. Но процесс предварительного заказа ускорился бы, если бы отец раскошелился на соответствующую рекламу. — Фальк вздохнул. — К сожалению, отец и Северин помешаны на роскоши. Кухни «Розеншток» — это своего рода «Порше» среди кухонь. А я считаю, что это неправильно. Люди не так часто меняют свои шикарные кухни, как дорогие лимузины. Кухней пользуются около двадцати лет, а вот на «Порше» ездят лет восемь.

— Прекрасно, — сказала Жасмин, — а нельзя ли тогда отказаться от этой огромной плиты? Если живешь один, то редко пользуешься большой духовкой и чаще готовишь в микроволновке. Одним достаточно двух конфорок, а другие, напротив, хотели бы кухню с грилем для приготовления рыбы или мяса с низким содержанием жира. Почему не придумать такое место для готовки, которое можно было бы самому составлять из разных частей, необходимых конкретному покупателю?

Она посмотрела на Фалька: его взгляд был устремлен на эскизы.

— Кроме того, можно было бы поставить ящик для всяких половников, дуршлагов и прочей кухонной утвари прямо возле плиты. Тогда не будет этого беспорядка в столах. А для прихваток хорошо бы предусмотреть крючки непосредственно возле плиты, именно там, где они необходимы. Когда еда готова, достаточно лишь одного-двух движений: выключить плиту, протянуть руку к прихватке и поднести ее к кастрюле, чтобы снять с огня. Что-то в этом роде.

Жасмин закончила с описанием тяжелейшей работы у плиты, поставила воображаемую кастрюлю на стол и восторженно посмотрела на Фалька: его черные глаза блестели, губы приоткрылись в улыбке.

— Конечно, я не придираюсь к твоим проектам, — как бы извиняясь, сказала она. — Тебе следовало бы…

Внезапно он схватил ее за руку, крепко прижал к себе и поцеловал — горячо, нежно, страстно и… стеснительно.

Неохотно оторвавшись от нее, Фальк глухо произнес:

— О Боже, Жасмин. Прости меня, но это… должно было произойти. — Он не отпускал ее. — Я хотел этого еще несколько дней назад, когда ты в пух и прах разнесла мой проект маминой кухни. Я думаю, что именно в тот момент и в тебя влюбился. Или это произошло еще в поезде в Росток? Честно говоря, я просто засмотрелся на тебя. По крайней мере, я сразу обратил внимание на твой привлекательный зад, когда в первый раз увидел тебя у Красной ратуши.

У Жасмин закружилась голова. Хорошо, что он крепко держал ее.

— Лучше сейчас ничего не говори, — прошептал он, нежно убирая прядь волос с ее лица. — Молчи, а то я боюсь, что ты в очередной раз скажешь неправду, будто хотела бы признаться, что тоже влюблена в меня. А мне ни в коем случае нельзя этому верить.

— А если бы я сказала, что люблю Север…

— Тихо! — Он прикоснулся пальцем к ее губам. Убедившись, что она молчит, Фальк еще раз поцеловал ее, но в этот раз медленно, осознанно и немного печально.