— А как ты свои уши спрячешь? — Спросил он. Я хмыкнул, провел по ним рукой, делая вид, что накладываю морок. — Силен! А на ощупь они тоже человеческие?

— Да. Я спец по маскировке. Слишком много времени провел в мирах, где про эльфов и слыхом не слыхивали.

— Расскажи нам про свой народ, Сет. — Попросила Кейт, и я задумался.

Врать им было невозможно. К тому же, мне самому вдруг стало интересно. А есть ли у меня вообще свой народ? Я Люцифер, один единственный на все миры и времена. Может, мой народ это мои демоны, черти и другие обитатели Ада? Однозначно нет. Ни к какой расе я не принадлежу в силу того, что нас с напарником сотворили, а потом и обгрейдили, специально. И я подумал про других, тех, кто был скорее моей семьей, чем народом. Вечные. Нам нечего было делить и не о чем спорить. Девять разномастных разумных и пять Драконов. И, конечно же, Трое во главе с Властелином и Доминик, ушедшие в мироздание. Тринадцать. Отличное число, которое все с удовольствием расширили бы до четырнадцати. Кейт любили все. Но это было не в нашей власти.

— Нас очень мало, поэтому мы делаем все, чтобы помочь друг другу. Наш мир велик, и видимся мы не часто, ведь у каждого из нас есть своя важная и ответственная работа. За редким исключением. Среди нас нет обычных существ, ни одного. В нашем мире происходит столько всего и сразу, что уследить за всем практически невозможно, и иногда бывает так, что пока я спасаю нас всех здесь, мои друзья делают то же самое на другом конце.

— Звучит очень грустно. — Сказал Дагор, во время моего рассказа незаметно перетянувший на себя Кейт.

— Тебе показалось. — Усмехнулся я. — Я повышал значимость моего народа в ваших глазах.

Они рассмеялись, а через пару минут нам притащили целый ворох одежды. Веселье начиналось. Вместе с одеждой появился и кот.

— Ты где был? — Бросилась к нему Кейт, подхватила на руки и принялась жамкать. Шило слабо отбивался, полузадушенный в горячих объятиях.

— Отпусти меня, я же задохнусь! — Просипел он, выкрутился из ее рук и сбежал ко мне, надеясь на мою защиту. — Гулял я. Мы уже месяц путешествуем, а я кот! У меня потребности есть. Всякие разные.

— Ну ты даешь, Шило. — Восхитился Дагор, начиная разбирать одежду.

С каждой минутой воодушевление покидало его, а когда он увидел панталоны, чулки и остроносые башмаки, лицо у него вытянулось окончательно. Я не выдержал и рассмеялся вслух. Шило спрятался за моей спиной и пока только улыбался. Кейт прекратила копаться в своих вещах, увидела тряпки Дагора и уселась на кровать с твердым намерением проследить процесс одевания парня от и до.

— Вы что, издеваетесь?? Я нормальный мужик и не буду ходить в чулках!!! — Возмутился он. — Я Дракон и не собираюсь сверкать голой задницей как какой-то ммм…!! Вы меня поняли.

— Дагор, у тебя нет выбора.

— Это еще почему?

— Потому что так одеваются все знатные жители города, а мы понятия не имеем, куда нас занесет в поисках. Богатых в это время боятся и слушаются, так что терпи. К тому же у тебя всегда будет плащ.

— А ты тоже переоденешься, Сет?

— Конечно! Я же ваш слуга и должен соответствовать. — Поклялся я.

Они же не знают, что между богатыми и бедными есть принципиальная разница. Но это будет сюрпризом, и портить его я не собирался. Дагор посмотрел в мои честные глаза и сдался. Такое чувство как смущение никогда не было толком знакомо его роду, поэтому он разделся и в задумчивости замер над кучкой одежды. Красивый он все-таки. Надеюсь, Кейт это оценит.

— И что из этого надо одевать в первую очередь?

— Кейт, я думаю, ты должна ему помочь. — Подсказал я.

Она покосилась на меня, но послушно встала и подошла к оборотню. Провела по его мускулистому смуглому плечу и спине рукой и оставила ее на его талии. Дагор смотрел на нее во все глаза, не дрогнув ни единым мускулом, но раздувающиеся изящно вырезанные ноздри выдавали его с головой. Кейт поцеловала его в плечо и улыбнулась.

— Знаешь, дорогой, слуга у нас с тобой совершенно никакой. Может, уволим его без выходного пособия?

— Отличная мысль, дорогая. — Согласился Дагор, целуя ее в лоб.

Мы с Шило глазели на них в четыре глаза и старались не моргать. Но на этом супружеская сцена закончилась, и они принялись за дело. Обидно. Через пять минут я устал смеяться, и пошел помогать, а еще через десять Дагор посмотрелся в зеркало и успокоился. Как я и думал, даже в этих ярко-красных чулках и бордовых панталонах он выглядел сто процентным брутальным мужиком. Кейт мы одевали с ним вдвоем. Я, потому что знал, что и в каком порядке надо нацеплять, а он, потому что ему потом все это надо будет снимать. Одеться сама Кейт не сможет, даже если сильно постарается. Одна шнуровка на корсете чего стоила! Последним я достал совершенно сумасшедшую шляпу, похожую на полицейский дорожный конус. Маленькая и изящная Кейт чуть не сломалась под ее весом, а когда увидела себя в зеркале, хохотала как ненормальная минут пять-то точно. Они уселись на кровать и уставились на меня, собираясь оторваться по полной.

Я усмехнулся и пошел к последним оставшимся тюкам. Скинул одежду, надел просторную рубаху, помедлил, понимая, что времени у меня будет мало. Быстро натянул на себя совершенно обычные темные штаны, гольфы до колен и добротные крепкие башмаки. Выпрямился, собираясь сбежать, но не успел. Дагор сбил меня с ног, а Кейт схватила за ухо.

— Ах ты! Мерзавец, ты все знал заранее!! А я-то думаю, почему ты так легко согласился на роль слуги! — Возмущению оборотня не было предела, и он чуть не переломал мне руки от негодования, не рассчитав свою возросшую силу. Но мне было смешно, и я не обратил на это внимания. Гораздо больше меня беспокоила Кейт, державшая в своих цепких пальчиках мое горящее ухо.

— Больно!! Отпусти меня моя госпожа, я хотел как лучше!

— Как лучше, говоришь? Наверняка жены слуг тоже ходят в нормальной одежде! Если бы я знала заранее, то ты бы был господином, а мы твоими слугами!

— Именно поэтому я вам ничего и не сказал. Я эти дурацкие чулки однажды целый месяц носил, с меня хватит. — Сказал я, ловко скидывая оборотня на Кейт. Пока они барахтались, я сбежал вниз ужинать.

Час спустя я сидел за столом, доедая вполне съедобную еду, и отрешенно наблюдал за тем безобразием, что происходило в номере над обеденным залом. Епископ, приехавший из Бирмингема на конклав, пил вино и занимался жестким сексом со своим давним другом епископом из Йоркшира. Их души были настолько черны, что у меня чесались руки забрать их в Ад прямо сейчас, но, увы и ах, их срок наступит еще не скоро. Они замучают еще не одного молодого монашка, прежде чем чистая душа одной из прихожанок заставит одного из них понять весь ужас того, что он творил всю свою жизнь.

Искреннее раскаяние позволит его душе выбраться с четвертого круга Ада на пятый. Четырнадцать мучительных смертей ради одной единственной души, готовой измениться в лучшую сторону. Не слишком ли большая цена? Вопрос не ко мне. А его друг попадет в руки сатанистов вместе со своим полуживым новым увлечением. Епископа замучают там похлеще, чем в Аду, а молодого и чистого душой монашка не тронут, оставив умирать на улице. Его подберет иезуит, а через двадцать лет Сальмерон станет известнейшим теологом и положит начало Контрреформации в католической церкви, делая все, для того чтобы люди верили в Бога и стремились к лучшему.

Все связано. Цепь событий, каждое из которых тянет за собой другое. Я слишком могущественное существо, чтобы вмешиваться в ход жизни обычных разумных. Это всегда приводит к непредсказуемым последствиям, меняя ход истории всего мира. Иногда вероятности выправляются в изначальные, но чаще всего сплетаются в новые узоры, весьма далекие от тех, что сложились первоначально. Это ни хорошо, ни плохо. Это жизнь, и я стараюсь лично и напрямую в нее без особых причин не вмешиваться. Но всегда есть те, кто хочет перекроить мир по-своему и изменить естественный ход событий. Их руками я могу делать все, что угодно, всего лишь предлагая Выбор. Чаще всего ими занимаются мои помощники, заключая с их душами дьявольский договор. Позволяя им думать, что они получат то, что хотели, и лишь изредка выполняя то, что эти черные души задумали. Расплата за это удовольствие превышает его в тысячи раз. Ад это не дом милосердия. Но я не Зло, я Тьма, а это совершенно разные вещи. Настоящее Зло живет только в душах разумных. И не моя вина, что к Свету приходит так мало народу.