О том, чтобы припарковаться у самого зала прилетов, нечего было и мечтать. Остановка там по плечу разве что десантникам: один прыжок — и привет, лучше всего на ходу. Чтобы узнать об этом проклятом самолете из Сингапура, придется оставить машину где-то на стоянке и довольно далеко бежать. Под исключительно щедрым душем.
Вообще-то я в новом аэропорту всегда теряюсь, однажды целых четыре раза объехала вокруг, чтобы понять топографию, вот и теперь хоть и нашла место на нужном уровне, но лишь на открытой площадке, без крыши над головой. Таксист припарковался через пару машин от меня, так как ближе воткнуться не удалось.
Я помахала ему рукой, показав жестом, чтобы он ждал.
Ну и что из того, что у меня был зонтик?
Добравшись до элегантного зала прилетов, я насквозь промокла — от ребер до пяток. Табло, правда, работало, однако за ту минуту, что я вглядывалась в Сингапур, сведения о рейсе поменялись трижды. Самолета вообще не существует, он уже приземлился, он все ещё летит. По расписанию он должен был сесть через пятнадцать минут, так он будет садиться или нет?
Живой человек, до которого я наконец добралась спустя одиннадцать минут, сообщил, что опоздание составляет около полутора часов.
Я направилась обратно на стоянку к своему таксисту, горько сожалея, что не надела болотные сапоги. Сев в такси, я захлопнула дверцу, прищемив две спицы зонта.
— Полтора часа, — грустно сказала я. — Примерно и вероятно. Вы успеете выучить португальский.
— На кой хрен мне нужно учить португальский? — изумился водитель. — И вообще, о чем вы говорите? Полтора часа ждать?
— Вот именно. Дальний Восток непредсказуем. Разве Рысек вас не предупредил?
— Какой ещё Рысек?
— Рысек Ясинский. Ваш приятель.
Некоторое время водитель выглядел слегка оглушенным.
— Да нет у меня никакого приятеля Рысека! И Ясинского тоже нет!
У меня зародились недобрые предчувствия.
— Ничего не понимаю. Вы должны быть готовы к долгому ожиданию, я же специально заказывала именно вас, даже номер записала: пятьдесят четыре — сорок.
— В таком случае, милая пани, это я ничего не понимаю. Во-первых, у меня номер сорок восемь — двенадцать, во-вторых, я вообще не знаю никакого Рысека Ясинского, а в-третьих, у меня заказ на поездку в Бемово, а не в аэропорт.
А ещё через полчаса меня ждет постоянный клиент на Рашинской, мы с ним договорились, так что я хотел бы успеть. Вам придется придумать что-то еще.
Мои дурные предчувствия усилились.
— Тогда к кому же вы приехали в Виланов?
— К какой-то Кентшик. Круткая, дом пять.
— Прелестно. Вы остановились у дома три — Круткая, три. А я как раз ждала такси!
— Холера! Мне очень жаль, но ничего не поделаешь, мне нужно ехать на Рашинскую.
Это я и сама понимала. Не станешь ведь удерживать человека, который договорился с постоянным клиентом в такую погоду. Заплатив ему, я помчалась к своей машине и промокла ещё сильней, так и не сумев раскрыть по дороге зонтик. Он как-то подозрительно сопротивлялся.
Едва я захлопнула дверцу, как заверещал мобильник. Это был обеспокоенный и расстроенный Рысек.
— Где вы? Похоже, все пошло наперекосяк.
Звонил Мариан, мой приятель, он везет какую-то бабу, но совсем не туда, куда нужно. В Бемово. И это вообще вроде бы не вы.
— Конечно, нет, я на Окенче. И уже знаю, что произошло, я забрала таксиста, что приехал за ней, а она села к твоему приятелю...
— Вот именно, это Бемово его и запутало, потому что ассоциируется с аэродромом. И только по пути он начал что-то соображать.
— Постой, но мой, то есть её, таксист уже уехал, у него договоренность...
— И больше никакого нет?
— Нет!
— Так я сейчас позвоню Мариану, чтобы малость поднажал. Отвезет ту бабу и пусть сразу же гонит к вам! Да, минуточку! А когда самолет садится? Вы уже знаете?
— Примерно через полтора часа.
— Тогда успеет...
— А ты где?
— Подъезжаю к аэропорту. Сейчас вы меня увидите. Такой желтый с синим...
— Ладно, звони своему Мариану.
Дождь вроде бы немного ослабел, зато поднялся ветер. Через двенадцать минут я увидела желтую с синим машину, ужасно странную, она показалась мне какой-то не такой, и уж если это — небольшой кран... Я бы лично назвала эту махину самым большим краном!
Рысек припарковался на первом попавшемся свободном месте и примчался ко мне, прикрывая лицо капюшоном форменной куртки.
— Я уже дозвонился, баба как раз вылезает, и Мариан газует к нам, — заявил он. — Очень здорово, что рейс запаздывает...
— Постой-ка, Рысек, — перебила я его, так как меня вдруг кольнуло очередное недоброе предчувствие. — Если я хоть что-то в жизни понимаю, эти дальние рейсы... С какой стороны дует ветер?
— Север здесь, юг — здесь... Так, на глазок, — с востока.
— И подгоняет самолет! На всякий случай пойду-ка я спрошу, нет ли каких изменений.
— Лучше я сбегаю, — мужественно вызвался Рысек. — А вы посидите.
Он понесся бегом и вернулся через десять минут.
— Вы были правы, они ускорились. Теперь опоздание всего сорок пять минут.
— О господи, да ведь это значит, что он сядет через четверть часа!
— Ну, какое-то время им ещё понадобится, — успокоил меня Рысек, отжимая носовой платок, который вынул из кармана, чтобы вытереть лицо. — Вы их будете там ужасно долго встречать, каждого в отдельности, а за это время и Мариан успеет приехать. Вдвоем мы с их багажом быстро управимся.
— Может, я все-таки подожду внутри...
— Да там человеку и сигарету выкурить не позволят...
— Холера...
Спустя четверть часа Мариана все ещё не было, а мои предчувствия разбушевались ничуть не меньше, чем стихия снаружи. Дождь и ветер приобрели шквальный характер, то затихая, то усиливаясь, причем затишье составляло процентов десять от максимальной силы. Я решила дождаться этих самых десяти процентов и добраться до здания бегом. Рысек счел правильным вернуться к своему крану и на всякий случай перегнать его поближе.
Когда я ввалилась в зал прилетов, громкоговоритель заставил меня как можно скорей посмотреть на информационное табло. Все мои недобрые предчувствия оправдались с лихвой: самолет из Сингапура только что сел!
У меня уже не хватило смелости выбежать наружу, чтобы отыскать своих союзников. Одновременно я осознала, что понятия не имею, откуда берутся эти холерные багажные тележки.
С той стороны? Или с этой? И хватит ли у них ума схватить этот транспорт? Или, может быть, они думают, что это должна сделать я?
Рядом со мной вырос Рысек.
— Тележки там, — мотнул он головой. — Смотрите, каждый с ними выезжает. Видите?
И в этот момент я обнаружила свою родню.
С феноменальной ловкостью пройдя через паспортный и таможенный контроль, они объявились уже по эту сторону стеклянной стены. Дядюшки в поте лица своего толкали две громадные кучи багажа, тетки и бабушка топали порожняком.
— Вон они, — мертвым голосом произнесла я. — Вот эти.
— Холера, — прошептал Рысек.
Семейство тоже увидело меня и, к сожалению, немедленно признало. Бабушка как-то странно меня разглядывала, я даже забеспокоилась — может, она заметила, что я в парике, и ей это не понравилось? Есть же люди, которые не выносят парики.
— Я думала, ты за нами приедешь, — горько сказала она. — Я знаю, что здесь нет носильщиков, потому что у вас безработица, но не ожидала, что нам придется идти пешком.
— Да что ты, бабушка, каким пешком! — вежливо возразила я. — Моя машина на стоянке.
Разумеется, к выходу то и дело подруливали такси, но наше не появлялось. Если бы я не перепутала машины и если бы Мариан был уже здесь...
— И где же она, твоя стоянка? — спросил один из дядюшек, тот, который не был моим крестным.
— Рядом, в нескольких шагах, — бодро отрапортовал Рысек и отнял у него тележку с грузом. — Вообще все готово, прошу вас, прошу.
Я настолько растерялась, что выпихнула родню наружу под все эти атмосферные прелести. Правда, те как раз слегка приутихли. Я помогала дядюшке-крестному толкать вторую тележку, со скрипом мы добрались до стоянки.
