Нельзя было убедить армейское командование в невозможности обеспечить от неприятельских атак отдельные эшелоны экспедиционной армии и ее дальнейшее снабжение как на длинном морском переходе, так и на месте высадки, имея в своем распоряжении лишь 2 крейсера (слабые турецкие корабли не шли в счет). Даже если бы удалось уничтожить или парализовать отдельные части русского флота, то и тогда такая десантная операция не имела бы никаких шансов на успех.
Сушон со своей стороны указывал на необходимость действий в районе Суэцкого канала для отвлечения неприятельских сил в том направлении. Турецкое главное командование и генерал Зандерс вначале переоценивали трудности такой операции.
Крупно намеченная операция против Одессы вылилась в конечном итоге в авантюристическую высадку небольшого десанта близ Аккермана. На русском побережье должны были быть высажены 24 турецких кавалериста, одетых в русскую форму и частично говорящих по-русски. Целью высадки являлось разрушение железной дороги Бендеры — Рени и уничтожение соседних деревень. По выполнении задачи отряду надлежало прорваться в Румынию. 5 декабря и до половины ночи с 6 на 7 декабря «Бреслау» сопровождал транспорт до Змеиного острова (остров Фидониси у Сулинского гирла Дуная), откуда транспорт в темное время до рассвета мог дойти до намеченного района высадки. Командир транспорта, турецкий морской офицер, отлично справился со своей задачей. Высадка была произведена быстро, причем нескольких местных жителей, находившихся на берегу, захватили в плен, и транспорт вернулся целым и невредимым 9 декабря в Константинополь. Десантный же отряд, как и следовало ожидать, был тотчас же обнаружен русскими и взят в плен, не выполнив своей задачи. «Бреслау» повернул к берегу Крыма, обстрелял у побережья несколько русских тральщиков и самолет, сбросивший бомбу, упавшую в расстоянии 1000 м от крейсера; 8 декабря «Бреслау» вернулся в Константинополь.
6 декабря в 18 ч 30 мин «Гебен», «Берк» и «Пейк» вышли в море для обеспечения переброски сухопутных войск на 4 транспортах, следовавших под конвоем «Меджидие». Перевозились 2 батальона, 2 горные батареи, 100 кавалеристов, верблюды и снаряжение. Энвер-паша с генералом Бронзартом следовал на «Гебене», чтобы присоединиться к 3-й армии у Трапезонда. Несмотря на донесение об обнаружении 8 декабря в 12 ч 4 неприятельских кораблей, проследовавших W-м курсом мимо Трапезонда, и на оживленные радиопереговоры, никаких неприятельских сил встречено не было. Турецкий конвой разошелся с неприятельскими кораблями (предположительно — эскадренными миноносцами), шедшими вдоль берега, уклонившись в море N-м курсом. Этот маневр был проведен из мало обоснованных соображений. Действительно, донесения турецких береговых радиостанций часто бывали настолько неполными и ненадежными — не раз они оказывались чистейшей фантазией, — что не представлялось возможным иметь хотя бы приблизительное представление о местонахождении, численности, составе и деятельности неприятельских сил. Ввиду того, что у Трапезонда можно было нарваться на мины, войска высаживались восточнее — в Ризе. Здесь повторилось событие, уже однажды пережитое «Гамидие». Германский командир минного крейсера «Берк» пишет в своем военном дневнике о высадке в Ризе:
«В 14 ч начальник порта — на корабле; он сообщает, что все готово для высадки: не только мужчины, но и женщины готовы помогать; со всех окрестностей собрался народ, чтобы посмотреть на крейсер „Явуз-Султан-Селим“ и оказать ему помощь. Около 300 шлюпок уже ожидало в гавани прибытия пароходов. В 14 ч 25 мин встали на якорь под самым берегом. При подходе были встречены шлюпками, которые напоминали огромный пчелиный рой, пришедший в движение. Жужжание сменялось радостным шумом, который перешел в громкие приветствия. Не успел я ответить, как „Берк“ оказался окруженным шлюпками. Люди взобрались на корабль; на палубе невозможно повернуться. Они изумлялись орудиям, целовали затворы, пачкая лица в вазелине. Эта толпа не была неорганизованной: ею руководил простой человек, который в знак своей культурности, а может быть, и в знак своего высокого положения, имел через плечо театральный бинокль в желтом футляре. Он только успел открыть рот, как вся эта толпа вернулась в шлюпки, направившиеся к „Меджидие“».
10 декабря, после производства высадки, транспорты вышли в море под конвоем «Меджидие» и «Берка», а «Гебен» и «Пейк» направились к Батуму с целью его обстрела. Верхушки горных цепей были ярко освещены, тогда как само побережье исчезло в тумане. В 12 ч русская радиограмма открыто сообщала: «„Гебен“ у Батума». Из-за плохой видимости под берегом „Гебену“ пришлось подойти на 14,8 км (81 каб.). Он выпустил пятнадцать 280-мм снарядов. Было видно, как на берегу поднимаются столбы дыма. Береговые батареи отвечали без успеха. Обстрел города являлся только демонстрацией, поэтому он не был продолжительным. При обстреле имелось в виду по возможности не причинять вреда мусульманскому населению. 12 декабря корабли снова вернулись в Босфор.
Со времени бомбардировки 3 ноября из Дарданелл не получалось никаких значительных известий. 13 декабря пришла телеграмма, сообщавшая, что английская подводная лодка 2 торпедами потопила линейный корабль „Мессудие“. После полудня лодку видели уже выходящей из пролива. Сам корабль не имел боевого значения, но, к сожалению, на нем погибла половина его современных 150-мм орудий, большая часть боевого запаса и отличная радиостанция. Сушон передал этот старый корабль дарданелльским укреплениям в качестве плавучей батареи и предлагал поставить „Мессудие“ на якорь на малых глубинах у набережной Чанака в качестве дополнения к кинжальным батареям. Но корабль был поставлен вне района крепости, а теперь торчал из воды и, к несчастью, служил отличным ориентиром для неприятеля при подходе к проливу.
Подводной лодке, потопившей «Мессудие», пришлось предварительно пройти через 2 минных заграждения, расположение которых, по-видимому, было ей точно известно; сведения о них неприятель мог получать от греческой части населения дарданелльских деревень, легко узнававшей все мероприятия по обороне. Из задержанных и расшифрованных турками телеграмм русского посла Гирса явствует, что он имел весьма точные сведения обо всех мероприятиях по обороне страны. Например, число мин в Дарданеллах было указано им с точностью до одной. После появления этой первой подводной лодки приходилось считаться с частыми их прорывами в Мраморное море; поэтому в Дарданеллах и Босфоре была организована противолодочная дозорная служба. Все местные власти, жандармские пункты и торговые пароходы получили описания внешнего вида и образа действий подводных лодок и указания, как нужно действовать и доносить в случае их появления. Генерал-инспектор береговой обороны, адмирал Узедом, просил у Сушона об откомандировании в Дарданеллы линейных кораблей «Барбаросса» и «Торгут», которые в случае форсирования пролива неприятелем смогли бы оказать поддержку крепости. Без этих 2 линейных кораблей положение, по его мнению, было бы критическим: до постановки затребованных мин существовала реальная опасность. Сушон, хотя и считал, что опасность со стороны подводных лодок для этих недостаточно защищенных от торпед кораблей слишком велика, не мог отказать в просьбе. Корабли отправились 14 декабря в Дарданеллы. В связи с угрозой со стороны подводных лодок, сохранявшей свою реальность до постановки нового минного заграждения, кораблям этим приходилось в течение дня быть все время на ходу и становиться на якорь лишь ночью. 19 декабря, после постановки новых заграждений, оба корабля вернулись в Босфор.
21 декабря «Гебен» и «Гамидие» снова вышли в Черное море для обеспечения перевозки сухопутных войск, производившейся на 3 пароходах. 23 декабря транспорты прибыли в Трапезонд, не встретившись с неприятелем. Как и раньше, пароходы шли под берегом, а «Гебен» и «Гамидие» прикрывали их со стороны моря. «Гамидие» получил приказание с наступлением темноты обстрелять Батум. В ночь с 24 на 25 декабря с дистанции 9,2–8,2 км (50–45 каб.) «Гамидие» выпустил несколько снарядов в сторону огней, горевших в городе. Командир не считал возможным подойти ближе, опасаясь минных заграждений. Наблюдений относительно результатов обстрела не было сделано.
