– Но мне все равно нужно знать общую картину.

– У нее недавно появился новый парень-англичанин, – ответил Тарик.

Раиф быстро взглянул на брата. Им вовсе не нужно трясти перед Джорданом грязным бельем их семьи. И то, что Калила подобрала себе какого-то непонятного студента, вместо того чтобы соединиться с сыном уважаемого шейха, как и было запланировано много лет назад, позором легло на всю их семью. Но к государственной безопасности это не имеет ни малейшего отношения.

– Как его зовут? – настаивал Джордан, включая дворники, чтобы хоть что-то видеть в начавшейся метели.

– Тебе нужно всего лишь отвезти нас к Анне Ричардсон, а не составлять семейное досье, – не выдержал Раиф.

– Найлз, – ответил Тарик. – Больше нам ничего добиться от этой упрямой девчонки так и не удалось. Калила стала первой жертвой проклятия, а теперь еще и Маллика бросила невеста.

Раиф закатил глаза:

– Никакого проклятия не существует.

– Проклятие «Золотого сердца»? – уточнил Джордан.

– Всего лишь глупая легенда, – устало отмахнулся Раиф. Он, конечно, терпеливый человек, но всему есть предел.

– А что насчет этого Найлза? Откуда он появился?

– Он студент.

– Араб?

– Типичный англичанин, – резко ответил Раиф. – Давайте не будем отвлекаться. Сейчас нас в первую очередь интересует Анна Ричардсон.

– А это ты видела? – спросила Анну соседка, Дарби Мерси, следом за ней заходя в дом.

Анна искренне любила Дарби, но сейчас ей хотелось побыть в одиночестве. После общения с Интерполом она мечтала лишь о горячем душе, травяном чае и двенадцатичасовом сне.

– Что видела? – уточнила она, надеясь услышать в ответ что-нибудь простое и короткое.

– Сегодняшний «Инквизитор»?

– Я была слишком занята, чтобы читать газеты.

– Даже мимо газетного киоска не проходила? Ведь все прямо на первой полосе.

– Что – все?

Судя по тону Дарби, ей это «все» точно не понравится. Однако на сегодня проблем и так выше крыши, так что бы там ни было, она как-нибудь справится с этим завтра, после того как хорошенько отоспится и отдохнет.

– Твоя фотография.

Анна устало вздохнула и отправилась на кухню, но вместо чая решила прибегнуть к каберне совиньону. Оба этих напитка помогали ей быстро заснуть, но вино, в отличие от чая, еще и давало ей на время возможность забыть о том, во что превратилась ее жизнь.

– И на чем меня подловили на этот раз?

Она уже не раз попадала на первые полосы газет, особенно после того, как Далтон Ротшильд наврал об их отношениях.

– «Кутерьма на великосветском аукционе», – прочитала Дарби.

– Понятно, – пробормотала Анна, доставая из холодильника бутылку и роясь в шкафчике в поисках штопора. – И что там дальше?

Дарби уселась на высокий барный стул и расправила перед собой газету:

– «Не в силах очистить ни свое собственное имя, ни репутацию своей фирмы после скандала с «Золотым сердцем», Анна Ричардсон решила пойти по давно протоптанной тропинке».

– По какой еще тропинке? – удивилась Анна, откупоривая бутылку.

– Решить все проблемы через постель.

– Через постель Далтона? – Какая-то странная логика. Про них писали уже два месяца подряд, к чему опять возвращаться к этой теме?

– Через постель принца Раифа Коури.

Анна замерла с поднятым штопором в руке:

– Что?

– Ты меня слышала.

– Это что-то новенькое.

– Но у них есть фотография.

– И что с того? – В газетах уже мелькали сотни ее фотографий, и лично ей больше всего нравилась та, на которой она проливает кофе себе на блузку перед Метрополитен-оперой.

– На ней ты целуешь принца.

Анна почувствовала, как кровь отлила у нее от лица.

– И на фотошоп не похоже.

Анна подошла к столику, на котором лежала газета.

– Черт, – выдохнула она, любуясь на себя и Раифа. Она обнимает его за шею, их губы соприкасаются в страстном поцелуе…

– Подделка?

– Это было в Райясе. – Но кто мог тогда их снять?

– Так это правда? – Дарби прямо засветилась от радости. – Ты переспала с Раифом Коури?

– Нет, конечно. Но я его поцеловала. – И как бы ей сейчас ни хотелось свалить все на фотошоп, было бессмысленно отрицать правду. – Мы поцеловались один-единственный раз. И больше ничего не было. Но бог ты мой, это произошло на другом конце света, за высоченными дворцовыми стенами!

Анна невольно вспомнила тот волшебный поцелуй перед тем, как она улетела из Райяса. Можно подумать, что она и так редко его вспоминала.

– А ты и не говорила, что успела в него влюбиться.

– А я в него и не влюблялась. Он – заносчивый нахал, и к тому же твердо уверен, что я – воровка и врунья.

– А он неплохо целуется для заносчивого нахала, – улыбнулась Дарби, еще раз взглянув на фотографию.

– Но это же не я его целую, а он меня, – соврала Анна.

Пусть все действительно и начал Раиф, но она уже через секунду ему с готовностью ответила.

– Так это он в тебя влюбился? – протянула Дарби так, как будто просчитывала все возможные варианты.

– Это не романтический поцелуй, а обычная демонстрация силы. Этакий способ показать, кто тут хозяин.

– Как-то не похоже, чтобы ты сильно сопротивлялась.

Что ж, с правдой не поспоришь, ведь, как бы ей сейчас ни хотелось все изменить, тогда она действительно даже и не думала сопротивляться. Пусть Раиф заносчив и упрям, но при этом он еще и чертовски сексуален и отлично умеет целоваться. И когда их губы встретились, между ними что-то навсегда изменилось, однако Дарби об этом знать не нужно.

Ведь ей и самой непросто было забыть всю ту историю.

– Раиф всего лишь хотел показать, что это – его страна и он может делать в ней все, что захочет, и я ничем не смогу ему в этом помешать. И следующим же рейсом я улетела.

– Например?

– Что – например?

– Ты сказала, что он может там делать все, что захочет. Например?

Анна пожала плечами и вернулась к бутылке вина, в котором сейчас нуждалась как никогда.

– Например, обложить бедных непосильными налогами, отобрать частную собственность, национализировать любое предприятие или бросить ни в чем не повинного человека в тюрьму.

– И он собирался бросить в тюрьму тебя?

– Точно не знаю.

– Но вместо этого он тебя поцеловал?

– Наверное, и вряд ли он думал, что ему понравится. Но ему понравилось, и он на минуту отвлекся, так что у меня появилась возможность спастись бегством.

– А почему ты мне раньше об этом не рассказывала? – спросила Дарби, доставая два бокала.

– Проще все отрицать, когда ты не рассказываешь все подробности лучшей подруге.

– Да, тебе крупно не повезло, что вас сумел подкараулить какой-то фотограф.

Ладно, у нее в любом случае не слишком хорошо получалось все отрицать. И она все еще чувствовала, как сильные руки Раифа обнимают ее, ее губы до сих пор хранили вкус его губ, а терпкая восточная ночь и тихий океанский бриз не шли у нее из головы. И от одного этого воспоминания по всему ее телу пробежала волна сладостной дрожи.

– Лучше побыстрее все это запей, – откуда-то издалека послышался голос Дарби, и подруга заботливо подтолкнула к ней бокал вина.

Анна уже с благодарностью хотела последовать ее совету, как в дверь позвонили.

– Не открывай, – предложила Дарби. – Вдруг это очередной репортер?

Кроме репортера это еще может оказаться и Эдвина Барроуз, один из членов совета директоров их аукциона, которая любила заскочить к ней вечером, когда выгуливала своего кокер-спаниеля.

И ей просто необходимо рассказать Эдвине и о допросе Интерпола, и о том, откуда взялась эта фотография в газете, ведь Эдвина – одна из ее главных сторонниц в совете, а прямо сейчас ей нужна вся поддержка, на которую только можно рассчитывать.

Так что Анна направилась к домофону, решив, что если это окажется репортер, то она просто соврет и скажет, что Анны нет дома.

– Да?

– Анна? Это принц Раиф Коури, – заявил мужчина с очевидно поддельным акцентом. – Нам нужно поговорить.