Вот оно, значит, как? — прищурился Седрик.

Именно так, ваша милость, — твердо ответил Злотарь. — Конечно, при условии, что ваша милость не прикажет обратного.

Седрик задумался, потом решительно произнес:

Нет. Продолжайте работать по своему усмотрению. Но обо всех так называемых разрешенных диверсиях я хочу знать заранее.

Слушаюсь, ваша милость, — качнул головой Злотарь.

И еще, — добавил Седрик, — продолжайте держать капитана третьего ополченческого под своим присмотром. На всякий случай, чужемирец есть чужемирец…

Я могу говорить с вами откровенно, господин капитан? — Голос Дайлина звенел от обиды.

Рустам демонстративно огляделся по сторонам:

Дайлин, здесь нет никого, кроме нас, а мы с тобой друзья как-никак. Поэтому оставь этот официальный тон и говори запросто.

Хорошо, — парень криво усмехнулся, — скажу запросто. Я хочу спросить у тебя, друг. Разве я дал тебе повод усомниться в моей смелости? Может, я где-то не справился или тебе показалось, что я струсил? Так ты скажи, скажи прямо. Вместо того чтобы делать это исподтишка.

А, вот ты о чем, — помрачнел Рустам.

Да, именно об этом, — вскинул голову Дайлин. — Я всегда восхищался тобой, Рустам, тобой и Гартом. А вы… вы…

Голос парня сорвался, и Рустам закончил вместо него:

А мы подло и низко засунули тебя в хозотряд. Это ты хотел сказать?

Да! — воскликнул Дайлин, покраснев от незаслуженной обиды. — И это было и в самом деле подло и низко.

Рустам тяжело вздохнул и пожалел, что Гарта в эту минуту нет рядом, хозотряд был его предложением, и было бы только справедливо расхлебывать эту кашу вместе. Впрочем, вздохами делу не поможешь.

Дайлин, присядь. — Рустам указал на стул.

Спасибо, я постою, — обиженно отказался парень.

Присядь, я говорю. — В голосе Рустама прорезалась твердость.

Дайлин покосился на него и сел, невидяще уставившись в мутное, дешевое стекло окна. Рустам встал из-за стола и, придвинув стул, сел рядом с другом.

Дайлин, у меня в этом мире нет никого ближе тебя и Гарта.

Поэтому ты меня и засунул в хозотряд, — усмехнулся парень, — чтобы уберечь от опасности?

Рустам не стал отвечать, ведь пришлось бы ответить положительно, а это только усложнило бы разговор. Вместо этого Рустам невозмутимо продолжил, словно и не было этого вопроса:

И полностью довериться я могу лишь вам двоим. Полк только формируется, и хозотряд самая необходимая и наиболее загруженная работой сотня на это нелегкое время. У меня чертова туча дел, и я не хочу вдобавок еще тратить драгоценное время на постоянные проверки тыловой службы. Чтобы этого избежать, у меня было лишь три варианта: первый — командовать хозотрядом лично, что, как ты понимаешь, само по себе абсурдно; второй — назначить на это место Гарта, а потом покончить с собой, будучи не в состоянии справиться с полком без его помощи; и третий — положиться на тебя и получить возможность хоть изредка спать спокойно, будучи уверенным, что за моей спиной ничего не растранжирят и не разворуют. Я выбрал третий вариант, как наименьшее из зол…

И сделал из меня тыловую крысу! — перебил его Дайлин.

Во время боя твоей сотне нужно будет переквалифицироваться в санитаров, что тоже весьма небезопасно, — попробовал Рустам привести еще один веский довод.

Ха! — усмехнулся Дайлин. — И ты думаешь, что я тебе поверю? Я боевой унтер-офицер! — воскликнул он, вставая с места и все больше распаляясь. — И эти нашивки я, как и Гарт, заработал кровью! И не собираюсь отсиживаться в безопасном месте среди ущербных и калек…

Да с чего ты решил, что твое место будет безопасным?! — вскочил и Рустам, тоже разозлившись. — И с чего ты взял, что я буду препятствовать обучению твоей сотни боевым ухваткам?! Напротив, если бы ты взял на себя труд меня выслушать, то услышал бы приказ — обучать хозотряд наравне с линейными сотнями! Или ты думаешь, что в такой сложной обстановке целая сотня будет бить баклуши, когда рядом сражаются их друзья и братья?!

Что ты сказал? — удивленно переспросил Дайлин.

Что слышал! — отрезал разозленный Рустам. — Твоей сотне прямой приказ — все свободное время посвящать воинским упражнениям. И в то же время это не должно отражаться на хозобеспечении полка, за что отвечать тебе лично. В бою вы будете нашим резервом и вступите в схватку в самый тяжелый для полка момент. Приказ понятен?!

Да, сэр! — радостно гаркнул приободренный Дайлин. — Разрешите выполнять?!

Выполняйте! — бросил Рустам, переполняемый противоречивыми чувствами.

Уже в дверях Дайлин обернулся и, блеснув влажными глазами, сказал:

Спасибо, Рус. Ты настоящий друг.

Да ладно, иди уже… — отмахнулся Рустам, через силу улыбнувшись.

После ухода Дайлина он некоторое время постоял у стола, бездумно перебирая лежащие на нем предметы, затем, словно очнувшись, позвал:

— Гастер!

Дверь почти сразу же распахнулась, пропустив в кабинет новоиспеченного штабного сержанта.

— Господин капитан?

Где сейчас первый унтер Гарт? — отрывисто спросил у него Рустам.

Принимает новобранцев, сэр! — бодро отрапортовал Гастер. — Послать за ним вестового?

Нет, — ответил Рустам после секундного раздумья. — Лучше пошлите за целителем Трентом. И еще — сержант Джинаро отправился по моему приказу в город, сообщите на ворота: как только вернется — сразу ко мне.

Капитан у себя?

— Да, господин первый унтер-офицер, доложи…

Гарт лишь махнул Гастеру рукой, сиди, дескать, и

без тебя обойдемся, и распахнул дверь. Рустам, присев на краешек стола, внимательно разглядывал меч в своих руках. На столе лежали новые ножны, приятно пахнувшие хорошо выделанной кожей. Под стать ножнам был и широкий рыцарский пояс с рычащим львом на стальной пряжке.

— Ну вот, — улыбнулся Гарт, — одной проблемой меньше, командир. Теперь у тебя не только доспехи есть, но и пояс с ножнами. Осталось только цепь справить рыцарскую да шпоры золотые — и хоть на прием к королеве, которой у нас пока нет.

Рустам рассеянно посмотрел на друга и ничего не сказал, задумчиво поглаживая ладонью холодную сталь. Гарт озадаченно взъерошил свои густые волосы:

— Что-то случилось, братец? Ты чего такой задумчивый?

Рустам молча протянул другу меч. Гарт взял его в руки и пожал плечами. Меч как меч, полученный из рук самого короля, конечно, но ему уже доводилось держать его в руках. Что ж здесь такого? Хотя нет, что-то все-таки изменилось. На матовом клинке, у самой гарды, серебрились выгравированные руны.

«Верой и Правдой», — прочитал надпись Гарт и посмотрел на друга.

Верой и правдой, — эхом отозвался Рустам, не отрывая взгляда от стального лезвия.

Ты знаешь, что это? — тихо спросил Гарт.

Кажется, знаю. — Рустам поднял на него глаза. — Доверие.

Доверие, — согласился с ним Гарт, — но не только. Это еще и девиз, девиз твоего рода. — Он слегка провернул в руках меч, так что надпись заиграла золотом в последних лучах уходящего солнца, и тихо пояснил: — Каждый рыцарь имеет право на свой девиз, он может придумать его сам или получить его от влиятельного вельможи, которому служит, а в некоторых случаях и от своей дамы сердца. Такой девиз называют рыцарским, и любой рыцарь может велеть написать его по нижнему краю своего щита, прямо под гербом. Но кроме рыцарского девиза есть еще и родовой. Этот девиз можно получить только из рук самого короля, девиз присваивается исключительно на поле боя и является непременным атрибутом родового герба. Родовой девиз пишется по верхнему краю щита и передается по наследству. Это честь для всего рода и предмет законной гордости. Вдобавок ко всему по нашим законам только обладатели родового девиза имеют право внести в свой герб глинглокского льва. Вот только не спеши радоваться, братец, — предупреждающе нахмурился Гарт, — тебе еще нужно будет выяснить в геральдической палате, действительно ли эта надпись на мече является родовым девизом, вполне может оказаться, что король к ней непричастен.