-Поразительно, - в волнении произнес Томас. - Выходит, наш младший брат жив и здоров?.. Мы можем найти его, поговорить с ним...
-Ну, поговорить - это вряд ли, - осторожно произнесла Юлия. - Он не очень разговорчив... лесник же.
-Так вот, - Рютгер поднес к носу свой вечный мак, потом вздохнул и отложил его на столик, рядом со своим бокалом вина, к которому даже не притрагивался. - Все это наводит меня на мысли... Какие ваши планы, Юлия?..
-Матиас решил принять должность начальника королевской охраны, - сказала Юлия. - Я его не уговаривала, он сам... Он будет разыскивать Одинокие Деревья и древесных магов и восстанавливать общину в Варроне. Сэр Аристайл вызвался ему помогать, в искупление своей предыдущей вины. Значит, мне придется принять должность главной фрейлины. Чтобы присматривать за ним... ну и за Антуаном с Лютером... и вообще.
-Очень благодарен вам за заботу о моем отпрыске, - чуть склонил голову Томас.
-То есть вы не собираетесь возвращаться в Эскайпею? - уточнил Рютгер.
-Ох, нет... Я только попробую послать папе и учителю письма, но не знают, дойдут ли они... - Юлия вздохнула. - Ну что делать?.. Не могу же я бросить Матиаса! А леди Алиса обещала и сама меня учить, и со жрецами из Главного Храма договориться...
-Письма дойдут, - улыбнулся Рютгер. - Потому что их отвезу я.
-Брат! - Томас чуть не поперхнулся глотком вина. - Вы нужны здесь! Теперь, когда вы выздоровели, ваша помощь потребуется Его Величеству! А если вы имеете в виду необходимость разыскать нашего младшего брата, то в Унтитлед могу съездить и я: так будет правильнее с точки зрения...
-Нет, не правильнее, - Рютгер наконец-то взял бокал и сделал глоток. - Для начала, я еще далеко не выздоровел, Томас. Я болен... я неизлечимо болен вот уже десять лет. Что за прок Его Величеству с конченого человека в советниках?.. И кроме того, у меня есть в Унтитледе еще один долг.
Томас помедлил.
-Не смею вставать на пути между вами и вашим долгом, - кивнул он. - Даже если не представляю, что может связывать вас с этим местом.
-Ах, возлюбленный брат мой... - Рютгер опустил бокал, и тот тихонько звякнул о столик. - Знаете ли вы, что становится после смерти с Древесными магами?..
-Они исчезают, и их скелеты находят на месте Одиноких деревьев.
-Я раньше тоже так думал, - кивнул Рютгер. - Но недавно узнал от Юлии, что это только одна сторона проблемы. И сделал вывод.
-Нет! - Юлия побледнела. - Неужели вы собираетесь?..
Они с Иеронимо расстались только тогда, когда тропинка почти час петляла между высоких папоротников и густейшего хитросплетения сосен, елей и кленов, таких высоких, что, кажется, они задевали верхушками льдисто-синее небо, и так пронизанных жарким солнцем уходящего летнего дня, как будто между стволами протянули гигантские золотые паутины. Уже немало густых, заросших по пояс травой полян осталось позади, и немало обрывов, по дну которых шипели дикими змеями буйные желто-белые пенные ручьи, и звериные следы пересекали их путь не раз и не два. Тропа много раз обрывалась, и лесник находил другую; иногда приходилось идти несколько метров и вовсе без тропы, и тогда эти метры казались длиннее всего предыдущего пути. Короче говоря, далеко они зашли, выбраться человеку, не знающему леса, было бы теперь почти невозможно.
-Вы уверены, господин хороший? - спросил Джерри-мышонок. Весь его облик и взгляд выражали крайнее недоверие способности заморского аристократа не пропасть в этой чащобе. - Почитай, если сейчас прямо назад отправиться, вашим ходом еле до темноты в сторожку мою успеем.
-Джерри, ну может быть, хоть раз вы назовете меня братом? - дружелюбно произнес Рютгер Аустаушен, поправляя на плече рюкзак.
-Может быть, вы мне и брат, - Джерри смерил Рютгера взглядом. - Вроде, похожи. И магия ваша у меня получается. Да только ничего это не меняет. Никуда я с вами не поеду. Здесь мое место. В этом лесу. Что дочке моей помогли - это спасибо.
-Фамильное упрямство, - улыбнулся Рютгер.
-Может, и так, - улыбнулся в бороду лесник. - Какой из меня аристократ?.. Воронам варронским на смех.
-Ехидным лошадям, - поправил Рютгер. - У нас смеются, в основном, ехидные лошади... Ну, может, вы и правы.
-Не может, а прав, - покачал головой лесник. - Я всегда прав, дело у меня такое. Так значит, не вернетесь со мной?
-А тут уж мое упрямство.
-Ну, воля ваша. Но ночь едва ли переживете. Это я вам как пить дать. Волки тут. Ну, на дерево если только влезете. Но вы разве ночь на дереве усидите?.. Непременно к утру свалитесь.
Рютгер улыбнулся.
-Может, и умру... Ну что ж, Джерри. До свидания. Спасибо вам за разговор, угощение и помощь. Очень я был рад нашей встрече. И помните, что в любом случае двери дома Аустаушенов для вас открыты. Мы всегда держимся семьи.
-И вам спасибо, господин Аустаушен. Бывайте. А то если передумайте, вы, главное, костер не разводите. Заберитесь на дерево, да и сидите себе. Если есть чего погреться, тоже можно, только не злоупотребляйте. В наших местах таких хищников не бывает, чтобы по деревьям лазили. Ну и молитесь.
-Спасибо вам, - сказал Рютгер. - Все будет, как будет.
Лесник медленно пошел прочь, то и дело оборачиваясь. Возможно, он жалел, что не решился назвать странного гостя братом, может быть, удивлялся его сумасшествию. Рютгер не стал ждать, пока Иеронимо скроется из виду - продолжил путь. Чувство, возникшее с тех пор, как Марофилла - ах нет, теперь уже Аустаушена - поразила магия Матиаса Бартока, властно звало его вперед. Он чувствовал: судьба его близко.
Безошибочным чутьем Рютгер нашел дерево уже к вечеру, когда солнце валилось куда-то за макушки деревьев, а лучи его стали особенно золотыми и особенно ласковыми; птицы же пели не так ликующе, как с утра, а тоже как будто уже утешаясь перед ночью тем, что будет еще и новый день. Рютгер не был уверен, что завтра наступит и для него.
Это была белоствольная березка, совсем еще молодая, но уже крепкая. Рютгер не сомневался: вырастет со временем, станет высокой и сильной, ствол потрескается в черное, заматереет до дубовой твердости... Вон кругом сколько места... и солнце светит на нее так радостно, что она стоит вся как будто позолоченная.
Раньше его деревом был клен, Рютгер знал это. Но смерть, конечно же, все меняет.
-Ну здравствуй... - сказал он, не решаясь коснуться коры ладонью. - Вот и я...
Он хотел сказать: "Ты меня простишь?", но слова застряли в горле. Какие уж тут слова. Тут осталась только судьба. Как она решит, так и будет. Кроме человеческого закона прощения, есть еще вселенский закон воздаяния, и тянут они, как правило, в разные стороны.
Рютгер не хотел больше недоговоренностей. Он хотел жить прямо и так, как надо. Хотя бы вот как мальчишка Матиас.
Рютгер сбросил рюкзак в траву - плечи с непривычки сильно ныли - шагнул к березе, прижался к коре ладонями и лбом. Постоял так сколько-то, закрыв глаза. Он не чувствовал Колина. Совсем. Только теплая, нагретая солнцем за день, терпко пахнущая кора. И все-таки - он знал это - то самое дерево. Здесь боль не отпустила, но здесь было легче, чем где бы то ни было еще на свете.
В ту ночь Рютгер устроился на ночлег перед Одиноким Деревом, понятия не имеет, проснется или нет. Давно уже он не засыпал так легко и не спал так спокойно. И снились ему цветные, ласковые сны.
А дерево пело на ветру...
[1] Копрофилы - с греч., досл. "любители кала".
[2] Делириум - delirium (лат.) - "белая горячка". Более правильная форма будет "делирий".
[3] Копрофаг - с греч., досл. "пожиратель кала"
[4] Эта цитата не принадлежит перу Макиавелли.
1
