И в ту же минуту двое мужчин, шедших мимо, налетели на Эмброуза и с силой прижали его к стене. Он застонал и попытался вырваться, но они ударили его несколько раз и быстро зашагали прочь. Эмброуз опустился на тротуар.

— Эй! Стойте! — закричала я, когда они уже поворачивали за угол. — Кто-нибудь, остановите их! — во все горло завизжала я, обращаясь к собравшимся перед входом в ресторан.

Люди обернулись и посмотрели туда, куда я показывала, но мужчины уже скрылись из вида. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел заметить.

— Винсент! — громко позвала я.

Винсент обернулся и, видя мою тревогу, начал пробиваться сквозь толпу ко мне.

— Эмброуз, с тобой все в порядке? — спросила я, приседая на корточки рядом с ним. — Что те уроды…

Я замолчала, увидев, что рубашка Эмброуза разорвана на груди и пропиталась кровью. Он не шевелился.

«Ох, помоги, боже, только бы он не умер…» — подумала я.

За прошлый год я уже повидала ужасов больше, чем за всю свою жизнь. И уже не в первый раз задала себе вопрос: «Почему именно я?» Обычно девушкам-подросткам не приходится так часто сталкиваться с доказательствами нашей смертности, с горечью прикидывала я, а внутри меня уже нарастало чувство паники. Я опустилась на колени рядом с недвижным телом.

— Эмброуз, ты меня слышишь?

Кто-то отделился от толпы и подошел к нам.

— Эй, что с парнем?

И как раз в этот момент Эмброуз содрогнулся и, опираясь на обе руки, начал подниматься на ноги. Встав, он запахнул куртку, чтобы скрыть кровь на рубашке, хотя на асфальт натекла уже заметная лужа.

— О, бог мой, Эмброуз, что произошло? — спросила я.

Я протянула руку, чтобы поддержать его, и он тяжело оперся на меня.

— Не Эмброуз. Это Юл.

Слова слетали с губ Эмброуза, но его глаза слепо смотрели прямо перед собой, в никуда.

— Что? — растерянно пробормотала я.

Винсент наконец подошел к нам.

— Послушай, — обратилась я к нему, — Эмброуза то ли ножом ударили, то ли еще что… И у него теперь бред. Он мне только что заявил, что он — Юл.

— Надо поскорее увести его отсюда, пока они не вернулись с подкреплением, чтобы забрать его тело, — тихо сказал мне Винсент и тут же продолжил громче: — Все в порядке, все в порядке, спасибо!

Он обращался к нескольким мужчинам, которые уже шли в нашу сторону. Потом он закинул руку Эмброуза себе на плечо.

— А Джорджия? — выдохнула я.

— Те, кто это сделал, видели, что ты стоишь рядом с Эмброузом. Тебе слишком опасно оставаться здесь.

— Я не могу бросить сестру! — возмутилась я, поворачиваясь к ресторану.

Винсент схватил меня за руку и потянул обратно.

— Она была в ресторане, когда они напали. Ей ничего не грозит. Идем! — приказал он, и я взяла другую руку Эмброуза и закинула себе на плечи.

Эмброуз мог идти, но выглядел очень слабым. Мы добрались до конца квартала, и там Винсент остановил такси и затолкал нас обоих внутрь; сев сам, он захлопнул дверцу. Я всматривалась в улицу, когда мы объезжали. Джорджии не было видно.

— Что это с ним? — спросил водитель, поглядывая нас в зеркало заднего вида; ему явно не нравился вид крупного парня, почти лежавшего на заднем сиденье.

— Напился, — коротко ответил Винсент, стягивая с себя джемпер.

— Ну, смотрите, чтобы он не загадил мне машину, — сказал водитель, с отвращением качая головой.

— Что там произошло? — тихо спросил меня Винсент по-английски, поглядывая на шофера, чтобы убедиться: тот ничего не понимает.

Он протянул свой джемпер Эмброузу, и тот, расстегнув молнию на куртке, затолкал джемпер себе под рубашку. А потом опустил голову на спинку переднего сиденья.

— Мы просто стояли там, и вдруг два какие-то парня придавили его к стене. И убежали, я и понять ничего не успела.

— Ты видела, кто из них это сделал? — спросил Винсент.

Я отрицательно качнула головой.

Эмброуз сказал:

— Это были они. Я не заметил их вовремя, иначе бы предупредил.

— Все в порядке, Юл, — ответил Винсент, осторожно кладя ладонь на спину Эмброуза.

— Почему ты называешь его Юлом?

— Эмброуза здесь нет. Это Юл, — сказал Винсент.

— Что?! Но как?..

Меня охватил ужас, я резко отшатнулась от обмякшей фигуры рядом со мной.

— Эмброуз или без сознания, или… мертв.

— Мертв, — откликнулся Эмброуз.

— Но он… он оживет? — едва выговорила я.

— Цикл начинается с начала, когда нас убивают. Первый день нашей бездеятельности начинается ровно в ту секунду, когда мы умираем. Так что не тревожься… Эмброуз вернется через три дня.

— А что сделал Юл? Вселился в него?

— Да. Он хотел увести Эмброуза с того места раньше, чем наши враги вернулись бы и забрали тело.

— Так вы и это умеете? Я хочу сказать, вселяться в кого-нибудь.

— Только в других ревенантов и только при определенных обстоятельствах.

— Например?

— Например, если тело в достаточно хорошем состоянии, чтобы передвигаться. — Видя мою растерянность, Винсент пояснил: — Если оно целое. И еще не наступило трупное окоченение.

— У-у! — скривилась я.

— Сама спросила!

Он посмотрел на водителя, который, судя по отсутствию у него интереса к разговору, ничего не понимал.

— А как насчет людей? — спросила я.

— Ну, если они живые, то да, но только с их разрешения. И они должны знать, что это очень опасно для человека — когда в одной голове функционируют сразу два сознания, — ответил Винсент, постучав себя по голове. — Если это затянется надолго, они могут сойти с ума. — Я вздрогнула. — Не думай об этом, Кэти. Такое очень редко вообще случается. Это просто нечто такое, что мы можем сделать в какой-то совершенно особой ситуации. Вроде вот этой.

— Что… я тебя пугаю до полусмерти, дорогая Кэти? — Эти слова слетели с губ Эмброуза.

— Да, Юл! — призналась я, наморщив нос. — Должна честно признать, прямо сейчас я до жути напугана.

— Круто, — сказал он, и на губах Эмброуза появилась улыбка.

— Юл, ты выбрал неудачный момент для шуток, — укорил его Винсент.

— Прости, приятель. Но мне не часто удается вот так подшутить над человеком.

— Может, ты бы лучше сосредоточился на том, чтобы по возможности уменьшить кровотечение? Водитель взбесится, если мы испачкаем ему машину, — прошептал Винсент.

— Погоди-ка, — спохватилась я, — но если те парни его уже убили, зачем бы им возвращаться за его телом? Да, собственно, зачем было вообще его убивать, если они знали, что он все равно через три дня оживет? — спросила я Винсента, не обращая внимания на весь сюрреализм его разговора с трупом.

Винсент как будто сначала взвесил, нужно ли рассказывать мне об этом. Но потом, посмотрев на тело Эмброуза, прислонившееся ко мне, зашептал:

— Это единственный способ уничтожить нас. Если они нас убивают, а потом сжигают труп, мы уходим уже навсегда.

Джорджия была в ярости. И я ее не винила за это.

К тому времени, когда мы добрались до дома Винсента, мы уже обменялись с ней сообщениями на эту тему.

Джорджия: «Куда вы провалились?»

Я: «Эмброузу стало плохо. Пришлось везти его домой».

Джорджия: «Почему ты не зашла за мной в ресторан?»

Я: «Пыталась. Не смогла пробиться сквозь толпу».

Джорджия: «Я тебя просто ненавижу, Кэйт-Бомон-Мерсье!»

Я: «МНЕ УЖАСНО ЖАЛЬ».

Джорджия: «Нашла тут нескольких знакомых, они спасли меня от окончательного унижения. Но тебя все равно ненавижу».

Я: «Прости!»

Джорджия: «Не прощаю!»

Мы с Винсентом пытались поддержать Эмброуза, но тот сам выбрался из машины, когда такси остановилось, оттолкнув наши руки.

— Уже сам справляюсь. Черт, до чего тяжелый этот парень! Как он вообще таскает с места на место всю эту гору мышц?

Когда мы подошли ко входу, Винсент немного растерянно обернулся ко мне.

— Я, пожалуй, пойду домой, — сказала я, подталкивая его вперед.

Он явно обрадовался моим словам.