…Еще совсем недавно все было более или менее нормально. Это же на своих – Табу, а на чужих никакого табу и нет вовсе, только поймать нужно. Вот и получалось: пока община этого… рыбоеда рядом жила, можно было и прихватить их баб, пока Табу. Мужчины там были никудышные, защитить своих баб не могли, вот и прихватывали их люди Аша. А сейчас нет их, ушли куда-то…
…Ну вот, началось! Забормотали двое… еще… еще… В бормотании появляется ритм, его усиливают шлепки ладоней по голому телу… А в ритме слышится:
– Бабы! Бабы! Ба-абы! БА-А-АБЫ!!!
Еще немного – и… Вожак, невзирая на распирающую сытость, вскочил на ноги, схватил копье, изо всех сил ударил острием в самый центр костра. Искры и горячие угли полетели во все стороны.
– ВА! ЗАТКНИТЕСЬ!!
(Так и есть! И не боятся вовсе; прямо в глаза пялятся!)
– Сам заткнись!
– Бабы! Бабы! Ба-абы! БА-А-АБЫ!!!
Аш понимал: пора кого-то убить… Только кого? Тут – свой, тонкий расчет; Уга не убьешь: он настороже, и у него защитники появятся. А из остальных… Жаль, что Трупожора выгнал! Его бы сейчас – самое лучшее…
Тень пала от входа прямо на него и на костер.
– Вожак! Вожак!!! БАБЫ!!!
Трупожор, худой, непрерывно ухмыляющийся, вползал в пещеру, повторяя одно заветное слово:
– БАБЫ!!!
Сегодня утром его, и копье-то метнуть не способного, дважды промахнувшегося, Аш вышвырнул из общины. И мясо запретил есть:
– Иди отсюда! Лягушек лови, Трупожор!
(Знал, конечно, что мяса и под обрывом вдосталь, на всех хватит. Но – не в том же депо!)
Сейчас Трупожор бормотал что-то совсем непонятное… Спятил, быть может?
– Да говори толком!
Но тот вовсе не хотел говорить толком, только ухмылялся. И Аш понял наконец. Сунул Трупожору кусок кости с остатками мяса:
– Жри!
И тот зачавкал, захрумкал.
Из его объяснений поняли: Трупожор, изгнанный из пещеры, и в самом деле направился туда, куда и раньше уходил в таких случаях, – на место бойни. Никто там его не обидит, и мяса вдосталь, а если и сунется кто, то такому не поздоровится. Хоть и зовут его «Трупожор», хоть и терпит он такую кличку, а все знают – не для него она. Совсем не для него! Но все дело в том, что, блуждая по окрестностям, подобрался Трупожор к пещерке, уютной пещерке. Вроде бы Аш тоже заметил ее, да вот оглядеть да обнюхать не успел!..
Трупожор прервал рассказ, оглядел внимательно почти обглоданную кость и со вздохом принялся зубами выскабливать остатки мяса, нимало не заботясь о прерванном повествовании. Аш ухмыльнулся и сунул ему другой кусок. Мясной.
– …А там, в пещерке, длиннотелые ! Бабы! Мужчин я и не видел вовсе! А бабы хороши! И меня приметили, да! …А мужчин и не было вовсе!..
Длиннотелые ! При всей заманчивости того, что рассказал Трупожор, было в одном этом слове такое, что заставляло призадуматься.
В общинах коротконогих много Табу. Самых различных: и на пищу, и на дни, когда нельзя ни работать, ни охотиться, и на охоту (некоторых зверей не то что убить, обидеть не моги ). Но самые строгие Табу – на женщин! Бывает иногда, мужчины, не знавшие своих жен по многу-многу дней, словно с привязи срываются, но это всей общине беда, если не остановить такого, если не убить. Если соседи – все ничего: у слабых отберут баб и натешатся. А то и так бывало: если соседи посильнее, ты их бабу поймаешь, а они твою прихватят – и все довольны. Включая самих баб. Вот без соседей плохо, тут и самому впору с привязи сорваться… Но соседи соседям рознь. Одно дело – нормальные люди, коротконогие, такие, как Аш и его сородичи. И совсем другое – длиннотелые.
Они появились невесть откуда – непонятные, непохожие на нормальных людей: даже лица, даже тела их какие-то другие. И живут, говорят, не по-людски, и одежа у них не людская, и оружие. Когда появились, люди их истребить хотели. Или хотя бы прогнать туда, откуда пришли. Да не тут-то было! Длиннотелые оказались опаснее Вурра – громадного пещерного медведя, коварнее тигролова Арра. Далеко летели их копья и били без промаха – коротконогие только диву давались таким броскам, те, кому посчастливилось уйти. Коротконогие попадали в неожиданные засады, из которых мало кто спасался, коварные ловушки возникали на их привычных тропах: откуда-то сверху нежданно-негаданно обрушивается камень, внезапно спотыкается нога – и мужчина-коротконогий падает прямо на острые колья, а то вдруг короткое копье вылетает неведомо откуда и разит точно в цель. И в единоборстве, в схватках во время налетов, длиннотелые, хотя и выглядели слабее коротконогих, почти всегда выходили победителями. Сила не выручала: дубина с размаху врезалась в стену пещеры, копье протыкало воздух, и коротконогий, увлеченный собственным размахом, падал под точные удары длиннотелых.
Но женщин длиннотелые не убивали, во всяком случае молодых, забирали с собой. И это казалось странным: что им, своих баб мало, что ли? Или их Табу еще продолжительнее Лунных?
Аш знал это все понаслышке – от стариков, от соседей. Сам он длиннотелых не видел ни разу: из тех мест, где они появились, община откочевала дальше в горы еще тогда, когда он был детенышем. И вот теперь…
– Ха! – взревел Уг. – Бабы! Пусть длиннотелые ! Я уже и ослицу готов!..
– Нужно все разузнать! – сказал Аш. – Как так: бабы есть, а мужчин нет?
– И хорошо! – Уг яростно заскреб ногтями волосатую грудь. – Мужчин нам и не надо! Своих хватит! Пока ты разузнавать будешь, и бабы уйдут! Брать нужно, пока они там! А кто будет мешать – Уг сильный, Уг один завалил Byppa ! Ba!
Он потряс дубинкой. Остальные одобрительно заворчали. Зашевелились, стали подниматься, несмотря на распирающую сытость.
– Ва! Веди, Трупожор! И смотри: если обманул, я тебя самого как длиннотелую сделаю! А после шею сверну!
Уг расхохотался и вдруг, бросив дубину, начал яростно скрести бока и подмышки. Почему-то блохи донимали его особенно сильно, больше, чем других.
Делать нечего. Сейчас их не удержишь даже на короткое время. Придется рисковать.
Аш рывком поднял Трупожора на ноги:
– Нажрался? Веди! Только тихо!
«Тихо?!» Куда там! Сорвавшись с привязи, голые, кто с копьем, кто с дубиной, а кто и вовсе без оружия, они бежали по склону, поросшему высоким колючником. Его цветы горели в закатном свете, словно маленькие огоньки, колючие стебли царапали лодыжки и бедра, еще сильнее возбуждая, подхлестывая. Разгоряченные самцы спешили к самкам, оглашая окрестности нечленораздельными воплями, забыв всякую осторожность, не думая ни о какой опасности… каждый твердил в такт бега – то ли про себя, то ли вслух:
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Вниз по склону, потом направо, потом снова вверх, сквозь молодую поросль… Яростный вопль: чей-то лоб встретился с дубовым стволом! Интересно, что крепче?..
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Скорее, скорее! Ветки упруго хлещут по телу, ветки подгоняют: скорее, скорее !
– Ба-бы! Ба-бы! Ба-бы!
Сейчас! Сейчас! Босые пятки бьют по каменистой тропе, нисколько не чувствуя боли. Уже совсем близко! Вниз, и снова вверх по склону… Сейчас! Сейчас!..
Вот он, широкий грот, открывшийся впереди и выше, между высоких стволов. Аш помнил, подходы к этому гроту заросли колючим кустарником, а теперь туда ведет широкая тропа, кустарник оставлен только по сторонам… Что там играет на стенах грота – отблеск закатного солнца или отсветы костра, горящего где-то в глубине?
– Ну, где они?! – прорычал Уг, рывком, за волосы подтаскивая к себе Трупожора.
– Здесь, здесь! Я видел! Были…
– Где – «здесь »?!
И тут…
