– Доррин, но ведь это чистый, ухоженный город, – говорит Кадара, указывая на выстриженный газон. – Почему бы и не провести здесь некоторое время?

– Ну и оставайтесь, а я не могу. Давайте назначим место встречи.

– Доррин, глупее этого...

– Кадара! – обрывает ее Брид и обращается к Доррину: – Можешь ты объяснить, что тебя здесь не устраивает, помимо хаоса?

– Здесь повсюду что-то... вроде невидимых медуз со жгучими щупальцами. У меня слезятся глаза, а порой просто нечем дышать, – Доррин смотрит на мостовую, потом поднимает глаза на приземистые дубки с бледной корой. – Деревья здесь, и те какие-то... неправильные.

– Ты должен уехать немедленно или мы сначала потолкуем с каким-нибудь торговцем?

– Надолго мне здесь лучше не задерживаться.

– Замечательный парень! Теперь к его дурацким машинам добавились немыслимые медузы и неправильные деревья.

Доррин и Брид оборачиваются к Кадаре.

– Вообще-то, Кадара, я вполне доверяю его чувствам. Ты уж как хочешь, а я предпочел бы отправиться в путь вместе с Доррином.

– Прости, – бормочет Кадара, уставясь в гриву своей лошади. – Просто во все это трудно поверить.

Доррин, несмотря на резь в глазах, ухмыляется:

– Я бы сам не поверил, не будь мне так больно.

– Так дело всего-то навсего в хаосе? – уточняет Брид.

– «Всего-то навсего»? – кисло переспрашивает Доррин.

– Уел ты меня, Доррин! – смеется Брид.

– Все вы, мужчины... заодно, – ворчит Кадара.

– Но так ли, этак ли, а торговцев поискать надобно, – говорит Брид. – Как думаешь, можно найти кого-нибудь близ центральной площади?

Доррин кивает. Площадь ничуть не хуже всех прочих мест, а следовать сквозь сплетения хаоса за Бридом куда легче, чем в одиночку.

Еще одна повозка, поскрипывая, проезжает мимо в направлении Монтгрена.

– А почему бы не спросить у кого-нибудь, где тут рынок? – ворчит Кадара. – Вы, мужчины, вечно корчите из себя всезнаек и стыдитесь задать простой вопрос.

– Вот ты и спроси, – отзывается, покраснев, Брид.

– С удовольствием.

Фыркнув, Кадара опережает своих спутников и подъезжает к людям, разгружающим подводу перед каким-то зданием.

– Уважаемые, не могли бы вы сказать мне, где тут останавливаются торговцы?

Пузатый малый с шевелящимся на ветру пушком светлых волос поднимает глаза лишь после того, как сгрузил на тачку мешок муки.

– Вольные торговцы или лицензированные?

– Не знаю. Те, которые в городе.

– Значит, лицензированные. Езжай к торговой площади.

– Это та площадь, что впереди?

– Нет, та – чародейская.

Второй возчик, даже не взглянув на всадников, сплевывает на обочину и берется за очередной мешок.

– А где торговая?

– Езжай по улице мимо Белой башни, а как дорога раздвоится, сверни направо. Потом сама увидишь.

И он принимает на брюхо следующий мешок.

Направляясь к центральной площади, спутники встречаются с отрядом одетых в белое воинов. Все как один устремляют на проезжающих холодные взоры, и Доррин вынуждает себя выдержать взгляд окутанного хаосом предводителя, силясь произвести впечатление обычного любопытствующего путника. Всадники – и Белые стражи, и троица с Отшельничьего – разъезжаются в полном молчании.

Чем ближе к площади Белых чародеев, тем сильнее становится ощущение хаоса. Деревьев здесь уже нет. Всю зелень составляют низкие кусты да трава.

Неожиданно на узкой боковой аллее появляется тачка, которую толкает прикованный к ней человек, одетый в рубище. За тележкой следуют еще один малый в лохмотьях и женщина в белом, окутанная аурой хаоса, а позади них – двое Белых стражей.

Поравнявшись с кучей мусора, женщина делает жест, и с ее руки с шипением срывается огненная струя. Как только оставшийся от сора белесый пепел оседает на камни, человек в лохмотьях сметает его в совок и высыпает в тачку.

Мусорщики следуют дальше.

Теперь ясно, отчего улицы Фэрхэвена столь чисты, а вот метод очистки объясняет неприязнь Доррина к Белому Городу. За годы каждодневной уборки мусора с помощью энергии хаоса Фэрхэвен, безусловно, пропитался мельчайшей белой пылью, сохранившей печать хаоса.

– Похоже, тут растрачивают магию попусту, – тихонько бормочет Брид.

– А по-моему, это наказание для чародеев, – отзывается Кадара. – Причем наказали, кто бы сомневался, женщину.

– А нам никак не объехать эту площадь? – жалобно спрашивает Доррин, когда тележка уже скрывается из виду.

– Мне бы хотелось на нее посмотреть, – говорит Кадара.

– Я встречу вас на дальней стороне.

– А ни на что не нарвешься? – спрашивает Брид.

– Да по мне что угодно лучше, чем это... – Доррин машет рукой в сторону Белой Башни, источающей хаотическую энергию, но все же ухитряется выдавить улыбку, уловив тончайшие черные линии, скрепляющие блоки из белого гранита. Даже здесь, в цитадели Мастеров хаоса, не обойтись без некоторых элементов гармонии.

– Но все-таки, а вдруг что-нибудь?

– Я постараюсь ни во что не вляпаться, – обещает Доррин, поглаживая кобылу по шее. – Ничего со мной не случится. Надеюсь, – добавляет он уже про себя, когда Брид направляет своего гнедого ближе к Кадаре.

Чувствуя на спине взгляд Брида, он сворачивает в боковой проулок, стараясь не наехать на кого-нибудь из жмущихся к стенам пешеходов, из-под ног которых поднимается тончайшая белая пыль. Ни один из них не поднимает на него глаз.

Поворачивая в нужном, как ему кажется, направлении, он едва не сталкивается с тележкой торговца, а потом минует лоточников, торгующих рыбой, мясом и выпечкой. И снова ни один из них не поднимает глаз на одинокого всадника. К тому времени, когда, обогнув площадь, он возвращается на аллею, Брид и Кадара уже там.

– Нам пришлось тебя ждать.

– Так ведь вы ехали прямым путем. Видели что-нибудь интересное?

– На площади почти пусто, – отвечает Брид. – Может быть, люди боятся магов?

– Зачем бояться тех, кто содержит город в чистоте и пресекает преступления? – пожимает плечами Кадара, трогая лошадь с места.

– Возможно, такая концентрация хаоса сама по себе вызывает у людей беспокойство, – бормочет под нос Доррин, пристраиваясь позади Кадары.

На торговой площади толпится десятка два народу, ворота окаймляющих ее каменных зданий пропускают повозки. На фасаде одного из таких строений, сложенного, как и почти все прочие, из белого гранита, красуется вывеска с выведенными храмовым начертанием словами: «Купец Герриш» и нарисованными темно-зеленой краской подводой и лошадью.

Краска не облупилась, и линии достаточно четкие, но, на взгляд Доррина, рисунок грубоват.

– Ну что, сунемся туда? – спрашивает Брид, соскальзывая с седла с завидной для Доррина легкостью.

– Надо же с чего-то начать, – отзывается Кадара, так же легко спрыгивая со своей кобылы.

Пока Доррин привязывает Меривен к коновязи, его спутники уже успевают стряхнуть с одежды висящую в здешнем воздухе мельчайшую пыль. Доррин следует их примеру. Свой посох оставляет притороченным к седлу. Глупо тащить в лавку четырехфутовую орясину.

Сквозь полуоткрытую дверь они входят в маленькую комнату, где стоящий у стола грузный загорелый мужчина внимательно рассматривает развернутую и придавленную по краям камнями с кулак величиной карту. Справа находится заставленный бочонками проход, за которым видна конюшня.

– Ты, Гирл? – рассеянно спрашивает он вошедшего и лишь потом поднимает глаза. – Э, да ты не Гирл! Чего тебе надо?

– Ежели ты Герриш, – говорит Брид с открытой улыбкой, – то хочу спросить: не нужны ли тебе охранники?

– Ну... – качает головой купец. – Ты-то, конечно, парень крепкий. Но какой прок от твоих спутников?

– Не скажи, почтеннейший. Думаю, Кадара владеет мечом лучше любого из твоих людей.

Кадара смотрит купчине прямо в глаза и тот, не выдержав первым, переводит взгляд на Доррина. Рыжеволосый паренек скучно пялится на стену.

– Охранники? – повторяет купец. – Зачем мне охранники?