Саня утром пришел буквально перед школой – я его ждал и только хотел отругать, а он, никак не реагируя на мои слова, шмыг в свою комнату, рюкзак схватил, и мимо меня назад к выходу проскользнул. Я тоже сумку свою подхватил и за ним рванул, торопливо закрывая дверь на ключ, − школа-то у нас одна. Но почему-то не догнал. То ли он спрятался где, то ли вообще всю дорогу до школы бежал. А вечером он пришел буквально за несколько минут до прихода матери. И на все воспитательные внушения как попугай повторял: «Я больше не бу-уду, Я больше не бу-уду». Мне показалось, что брат нисколько не раскаивается, а только комедию тут перед нами строит.
А еще я заметил, что вести он себя после этого стал как-то не так. Со мной почти не разговаривал, только по необходимости. Даже не смотрел на меня. Весь зажатый какой-то, замкнутый, и уже не обращался за помощью по учебе, что раньше было в порядке вещей, и никакой веселости в поведении, и бегать за мной хвостиком перестал. Вообще − словно моментально повзрослел. Даже на свой день рождения никого в этот раз не пригласил. А друзья, как я заметил, у него новые появились, причем, один был явно старше. Однажды у школы их видел вместе, пошел к ребятам, но как только Саня меня заметил, то что-то сказал своему дружку, тот и ушел. Не бежать же за ним. И приходить домой стал позднее. Намекнул как-то родичам, что Санька сильно изменился, отец поговорил с братом, да только вывод сделал, что все нормально, просто парень в переходном возрасте. Мать даже отругала меня почему-то, а не мелкого, что мы с Санькой как чужие стали.
Вот такие натянутые отношения у нас длились долго – до лета. Я особо-то не переживал – у меня Оксана, подготовка к экзаменам, да и вообще, что тут такого? После разговора с отцом решил, что так и есть − Саня в переходном возрасте, ничего удивительного. Пусть изменился мальчишка, ну и что? Все мы меняемся, пока живем. У меня же еще поступление в универ.
Как школа закончилась, родители хотели брата к тетке на дачу отправить, но тот уперся – и ни в какую, мол, дома лучше. Так и тусовался непонятно где и с кем. Но вроде как все нормально было, да и вел он себя тоже обыкновенно − уже привычно замкнуто. Вот только однажды − я тогда дома находился, потому и обратил внимание – Саня пришел довольно рано и сразу под душ полез, было слышно, как вода с силой бьет в дно ванны. Необычно это как-то. Я-то за компом сидел, так даже встал и не поленился сходить и постучать ему в дверь ванны, спрашивая, что с ним случилось. А он вполне нормально ответил, что мол, все хорошо, просто упал, испачкался. Но вышел через несколько минут как-то странно, напряженно двигаясь, я в этот момент на кухне себе перекусить делал, раз уж встал из-за компа. Опять вопрос ему задаю типа: что с тобой, что-то болит? И получаю вполне ожидаемое: все нормально, упал, ударился, вот и больно. И мимо меня, стоящего в проходе на кухню, все так же медленно, аккуратно двигаясь, прошел к себе в комнату. Я еще подумал зайти к нему, да так и не зашел. Он поужинать-то вышел, как мама позвала, и снова к себе вернулся. Вроде все как обычно, но что-то уж совсем тихо вел Санька себя тогда. Это я уже позже вспомнил и переоценил этот случай. Когда узнал невероятное. А вообще-то после того дня все даже в норму приходить стало: Саня повеселел, оттаял как-то, со мной, пусть и не по-прежнему, но все же общаться стал более раскрепощено, даже с каким-то вызовом. Ну, думаю, прошел этот его непонятный период.
Владимир вновь замолчал, налил себе в бокал сок и, не торопясь, выпил его. Я предложил выйти на балкон, покурить. Он согласно кивнул и первым встал из-за стола. К этому времени в комнате почти ничего не изменилось: трое мучили уже две гитары, а больше никого и не было. Видимо, кто-то все же ушел, а кто-то по комнатам закрылся до победного конца. Снова вспомнился Дима. И Андрей. И чем они там занимаются. Я даже поморщился из-за поднявшегося раздражения: и что он все мне в голову-то лезет? Лучше уж слушать историю братьев – отвлекает.
– Ну что там дальше-то было? – поторопил я Володю с продолжением, как только он выбросил окурок, провожая взглядом полет не затухшего огонька до земли. Он усмехнулся:
– Что, интересно? – и отошел от перил балкона.
– Рассказывать ты умеешь – увлекает, – не стал я врать, направляясь за ним в тепло комнаты.
– А дальше… Дальше многое в моей жизни изменилось. Вот иногда удивляешься: как такое может быть? Это в книгах, кино или еще где, короче – выдумать можно, но вот чтобы в жизни… Это я про совпадения, если ты не понял, – парень плюхнулся на диван, заложил руки за голову и уставился в потолок. Я уже открыл рот сказать, что жду продолжения, но тут Володя снова заговорил:
– В тот день, стыдно сказать, у меня прихватил желудок. Причем это произошло как раз на консультации перед последним моим экзаменом в школе. Естественно, я ушел домой. В квартире из комнаты брата раздавалась музыка. Причем не просто раздавалась, а гремела. Сходив первым делом в туалет, решил зайти к нему и спросить – не поносит ли и его? Было у меня подозрение насчет вчерашнего ужина. Постучался. Ноль реакции. Да при таком-то грохоте тут стреляй – ничего не услышишь. Ну, я и вошел, собираясь первым делом попросить звук убавить, да так с открытым ртом и впал в ступор, не сразу осознав, что же это я вижу: Санька голый, с задранными ногами, с откинутой назад головой и закрытыми глазами, причем не описать даже, что за выражение лица у него было, лежит на кровати и обнимает за задницу нависшего над ним такого же голого парня, явно постарше возрастом, даже, может, моего ровесника! Тот ритмично двигался, не замечая меня, только стоны да ахи от обоих сквозь грохот музыки чуть слышны были. До моих офигевших мозгов, наконец, дошло, что это Саньку, пацана, моего младшего братишку, которому четырнадцать только-только исполнилось, трахают прямо здесь, дома, на моих глазах!
Что со мной было – не пересказать. Я ведь мог нафиг убить того парня, ему крупно повезло, что Санька вмешался, повиснув на мне сзади. Какой-то кусок происходящего тогда я не помню, только с момента, как метелю этого пидора, тот падает на пол и, свернувшись клубком, закрывая голову руками, лежит у моих ног. Я замахиваюсь ногой ударить его в бок, но тут на мне виснет брат, я, не удержав равновесия, тоже начинаю падать, но успеваю опереться руками на кровать. Санька кричит:
– Я держу его, беги!
Парень поднимается с пола, но, как ни странно, никуда не бежит, а быстро натягивает джинсы и поворачивается к нам, копошащимся на кровати:
– Я никуда один не уйду! Или пока твой брат не успокоится! – решительно заявляет он. Под левым глазом наливается фингал, а справа краснеет припухшая скула – не слабо я ему врезал, но взгляд твердый и упрямый. Я просто опешил от такой наглости, даже перестал пытаться Саньку отцепить от себя.
– Успокоился? – И это он мне?! Я уж и не знал, как реагировать.
– Сядьте нормально. Надо поговорить. Сань, а ты оденься пока. И сделай музыку потише.
Мой брат без вопросов отпустил меня и послушно пошел выполнять сказанное. Я только диву давался, как он себя покорно ведет с этим…этим…этой сволочью. Тишина после выключения проигрывателя была оглушающая.
– Прежде познакомимся, – парень сел в кресло около компа, а Санек меж тем устроился рядом со мной, опасливо поглядывая – не выкину ли чего.
– Меня зовут Даниил, для друзей – Даня. Ты можешь не представляться, Володя, о тебе я знаю.
– Ты не Даня, а пидор долбанный, что творишь, извращенец, – меня как прорвало, слова горохом сыпались: – я урою тебя на хер, урод ебаный, с моим братом так поступать! Да тебя посадить надо за развращение малолетних, и ты еще бесстыдно тут сидишь! Катился бы, пока я из себя не вышел и не пересчитал твои зубы, – Санька снова схватился за мою руку, я выдернул ее. Меня удерживало только непонятное спокойствие Даниила и то, что Саня явно на его стороне. Парень от моих слов лишь поморщился, стоически выслушивая оскорбления в свой адрес.
