— Прости, — ответил кот. — Мы с тобой говорили слишком… эмоционально. Нас хорошо было слышно за дверью. И теперь тебя провожает весь Литиррин. Люди ждут с самой полночи.

— Плохо… — пробормотал Арэль, зябко кутаясь в плащ. — Я надеялся уйти незаметно. И мне было бы легче, и жителям… а вдруг не получится? Зачем дарить ложную надежду?

— Лучше так, чем просто гнить от болезни… — проворчал кто-то из солдат. И тут же повинился: — Простите, государь!

Арэль только рукой махнул, начиная свой путь к холмам за городом. И хорошо, что его предупредили, а то воочию увидеть все эти безмолвные толпы вдоль пути следования было бы… жутковато. Люди стояли, сидели и даже лежали, молча провожая своего князя. Пылали, потрескивая, редкие факелы, тускло светили фонари. Кто-то тихо всхлипывал, кто-то так же тихо молился, но в основном над огромным городом стыла гнетущая тишина, полная безумной надежды.

— Прости!.. — шепнул Лямруш, невольно передернув плечами. — Если бы я знал…

— То меньше бы орал на весь замок? — Бледно усмехнулся Арэль. И решительно отбросил плащ, открывая себя многотысячной толпе. Шагнул прямо с крыльца в седло поданной лошади и, разобрав поводья, слегка ударил каблуками. Умное животное тут же пошло легкой рысью, выплетая ногами вензеля. Следом ехали Лямруш и гвардейцы.

…Уж чего стоил Арэлю этот проход к городским воротам, не знал никто, кроме самого князя! Но он справился. Ни разу его лицо не дрогнуло, а конь не сбился с шага, чувствуя решимость всадника. И за ворота кавалькада выехала слаженной группой, оставив горожан толпится на стенах Литиррина — за эту неделю стрелки Рихшана научили их не пересекать невидимой черты. Вот и сейчас цепь арбалетчиков растянулась на расстоянии выстрела от стен. Но стояла безмолвно, не делая попыток убивать. Лишь расступилась, пропуская всадников.

Арэль ехал неторопливо, не в силах оторвать взгляда от холма впереди. От близкой воды наползал туман. Лошади плыли в нем по самое брюхо, тихонько всхрапывая и осторожно переступая ногами — вдруг да оскользнутся на невидимой дороге! Вокруг стремян закручивались туманные усики, лениво цепляя всадников за колени. Было промозгло и почти бесшумно — даже стук стальных подков доносился словно бы издалека, как будто заглушенный очень плотным одеялом.

Высокий холм все больше и больше выступал из туманного озера, словно покатый остров со срезанной вершиной, на которой собрались остальные участники действия. Серые предрассветные сумерки создали иллюзию потустороннего мира, наполненного призрачными тенями. И только самая вершина оказалась облита теплым свечением: видимо, для ритуала все было готово…

Оставив охрану под холмом, Арэль уже в одиночестве поднялся туда, где маги колдовали вокруг магической фигуры, изображенной прямо на камнях. Силовые линии слабо потрескивали, испуская довольно яркое свечение. В предрассветное небо, медленно танцуя, поднимались мириады невесомых пылинок. И каждая сверкала словно далекая звезда.

Красивое… даже завораживающее зрелище.

Чуть в стороне застыл Рихшан, сложив руки на мускулистой груди. Лямруш, отдав какие-то распоряжения солдатам, поднялся вслед за Арэлем. И тут же подошел к мужу, мигом очутившись в его объятиях.

Сам Арэль в это время неотрывно смотрел на Габраэла, что прижимал к себе безмятежно спящего сына.

— Как ты? — Тихо спросил король, стараясь не разбудить малыша. И юноша не выдержал… весь его самоконтроль полетел к собачьим демонам, едва он увидел двух самых дорогих ему существ.

В три шага приблизившись к Белому волку, Арэль разом обнял его и сына, на миг прижавшись всем телом и вдыхая молочный запах Диранна, смешанный с запахом его отца.

— Все… все будет хорошо, — показалось или нет, что голос несгибаемого Гирр-Эстега дрожит.

— Прости меня… — в порыве раскаяния прошептал Арэль. Маленький принц, стиснутый отцами, недовольно заворочался в пеленках, но не проснулся.

— За что? — Не понял Габраэл, замерев от удовольствия. Юноша прерывисто вздохнул.

— За то, что не послушал тебя, — признался он глухо. — Тогда… когда ты утащил меня во дворец… тогда ты говорил мне, что хочешь защитить от всего… Что если я стану князем, то проблем не оберешься… Если бы я не стал сопротивляться, ничего бы этого не было! И ты с Диранном не подвергся бы такому риску.

— Не говори глупостей, — осторожно прервал его Гирр-Эстег. — Ты не мог иначе. И никто бы не смог на твоем месте. Ты князь. Ты Миранн. И ты ОБЯЗАН был освободить свой народ. Да и какой риск? Маги говорят, что трое легко перенесут обряд.

— Да… конечно, — Арэль с вымученной улыбкой поднял голову и посмотрел в серьезное лицо Белого волка. — Прости мою слабость… конечно же все будет хорошо.

— Господа, время… — тихое покашливание Джессина прервало тягостное общение. И Гирр-Эстег невольно нахмурился — почему-то остался привкус недосказанности… чего-то опасного и непонятного. Но Арэль уже уходил, уводимый магом. Другой маг с поклоном принял на руки спящего принца.

Проводив встревоженным взглядом сына, король бросил взгляд на магическую фигуру у себя под ногами.

Всего лишь круг.

Простой круг с тонко выписанными по ободку непонятными иероглифами. И трехлучевой звездой в центре по числу участников.

— Прошу вас, государи, — Джессин указал главным лицам на центр звезды.

— Сначала ритуал Истинного брака. Подумайте еще раз… Хотите ли вы связать себя на все времена и воплощения?

— Глупый вопрос! — Тут же рыкнул Гирр-Эстег. — Я уже все решил!

— Государь, вы не поняли… — осторожно вмешался маг. — Видимо, я плохо вам объяснял. Князь Миранн берет вас в мужья! Не ВЫ его, а ОН вас. И тем самым навечно привязывает вас к себе. В этом браке главный он, не вы. И при этом ваше согласие должно быть полностью добровольным и осознанным. Конечно, вы можете потом провести ритуал по законам Гирра, но для Вечности именно этот брак будет главным…

— Да плевать мне и на Вечность, и на законы Гирра, — с великолепной небрежностью отозвался король, широко улыбаясь застывшему напротив Арэлю. — Какая разница, кто там будет за кем… сами разберемся! Ты, главное, скрепи наш брак. И покончим, наконец, со всеми несчастьями. Не заставляй людей ждать, — он кивнул на светлеющие в утреннем тумане стены Литиррина, переполненные горожанами. — Или ты, Арэль, все-таки против взять меня в мужья?

— Только за, — юноша вдруг с трудом удержался на ногах. Послышался ему или нет призрачный смешок?..

…Лилово-фиолетовые тени от невидимого светила зажигали на холке огромной волчицы алмазный блеск далеких звезд.

— Еще ни разу не случалось, чтобы сходились две души, изначально соединенные магией полной привязки. Твой браслет на руке — это знак Истинного супружества. Не потребовалось храмовых ритуалов, чтобы он возник. Ибо, несмотря всю твою обиду, отрицание, гнев, ты любишь Габраэла… того, кто некогда был твоим обожаемым Вирраном…

Неужели… неужели Темная Волчица дала ему подсказку?!

Смутное воспоминание накатило так внезапно, что у юноши закружилась голова. Кажется… кажется, в одном из воплощений Вирран… нет, было другое имя!.. не важно… Вирр сам привязал его к себе, тем самым еще больше укрепив связь, возникшую в предыдущем мире.

А сейчас именно он должен привязать к себе Габраэла… привязать к себе реинкарнацию Виррана.

Круг замкнулся… или стал полным?

Как порой жестоки ваши шутки, о, боги!

— …Ари, что с тобой? — Голос Габраэла с трудом пробился сквозь шум в ушах.

— Ничего, — юноша заставил себя улыбнуться. — Просто бессонная ночь… да еще усталость накопилась.

— Когда все закончится, я неделю не выпущу тебя из постели, — сообщил Гирр-Эстег, лаская взглядом измученное лицо возлюбленного. Хотелось обнять любимого и целовать долго… нежно… сладко… Но маги особо предупредили о недопустимости каких-либо нарушений.

— Когда все закончится, у нас будет целая гора срочных дел, — фыркнул в ответ Ар. — Придется разгребать последствия чумы.