Владимир скользнул взглядом по комнате. Должно быть, это был кабинет - огромный письменный стол, затянутый зеленым сукном, компьютер. Вдоль стен книжные шкафы до потолка, скрывающие за стеклянными дверцами сотни серьезных, умных книг. Утонченная интеллигентность... и застоявшаяся тоска.
- Деньги зарабатываешь... или призвание? - спросил Панфилов.
- Ну издеваться вот только не надо. Мы с вами, кажется, на одной стороне. Между прочим, ненавижу мужиков... обслуживать, - сказал он злобно, - Я не пе...
Он кинул слегка виноватый взгляд на преподавателя.
- Не голубой. Но вот приходится иногда. Отказывайся, не отказывайся... Суровые законы жизни. Для фирмы клиент прежде всего и, когда поступает заказ, нужно найти подходящий... экземпляр. Сегодня кроме меня никого не было... подходящего. Да и желающих не так-то много, спрос, короче, больше, чем предложение. Мало кто из парней решается.
"Какого черта я распространяюсь, - подумал он мрачно, - Оправдываюсь что ли?"
- И что, отказаться ты не мог? - удивился Панфилов.
- Отказаться? - Вовка посмотрел на него почти с ненавистью, - Да на фиг? За это платят больше. Чуть ли не в два раза больше, чем когда с бабами. А от меня не убудет...
Преподаватель смотрел с недоумением.
- Да... наверное, ты прав в чем-то. Но все это... ладно, не слушай меня. Выпить хочешь?
Вовка благодарно кивнул.
Константин Викторович направился к бару.
2
Он вынужден был улыбаться и кокетничать, и от этого становилось еще хуже. Вовка чувствовал, что еще немного, и он врежет-таки кому-нибудь по зубам - но он продолжал улыбаться, заставляя себя не думать, отрешиться от своего бренного тела, как заклятие повторяя глупую фразу: "От меня не убудет." Убывало... убывало катастрофически - и даже мысль о довольно кругленькой сумме денег не утешала уже.
Вовка приехал сюда работать. Вместе с троими своими "сослуживцами". Он смотрел на них сейчас и удивлялся - они совсем не выглядели так, будто им было плохо. Да и с чего бы! "Что ж я-то никак не могу привыкнуть?" - думал молодой человек с тоской. Невольно вспоминался недавний разговор с Панфиловым, когда они вдвоем едва не прикончили целую бутылку коньяка.
- Смешно, - говорил Константин Викторович, с какой-то детской беззащитностью глядя в глаза Вовке, так, что тому даже делалось неловко, - Смешно, что я - взрослый сорокалетний мужик - плачусь тебе в жилетку, как маленький мальчик. Но ты, ты-то можешь понять!
- Могу! - кивнул головой Вовка, - Че вы дергаетесь? Да таких, как вы - море! Уж можете мне поверить! И никто это извращением уже не считает.
- Чушь! Модно сейчас прогрессивным быть, но попробуй ты скажи кому-нибудь - шарахнутся, как от прокаженного.
- А вы говорили?
- Нет! И не скажу никому! Да я сам, если хочешь знать, себя извращенцем считаю! Убить себя готов в иные моменты! Но... тут выбор невелик, либо примириться с самим собой, либо мучаться всю жизнь! Вроде бы все не так уж плохо... но что бывает хуже, чем война с самим собой?
- Ну и что, получилось заключить мир с самим собой? - спросил Владимир жадно.
- Да ни хуя! - печально ответил Константин Викторович. - Я тебе завидую даже, ты - парень без комплексов... Вообще я нынешней молодежи завидую!
- У вас любовники были?
- Давно уже не было никого... Лет пять.
Вовка даже присвистнул.
- Слишком мудрым стал, чтобы по притонам шляться. И страшно, знаешь!
- Да нет, вы правильно сделали, у нас безопасно... А еще лучше нашли бы кого-нибудь себе. Одного и на всю жизнь. Или так не бывает?
Константин Викторович пожал плечами.
Вовка очень хорошо запомнил одну его фразу, которая объяснила ему то, чего он не мог понять, объяснила просто, доступно и заставила смотреть на вещи философски. Которая утешила. Лишний раз доказав его НОРМАЛЬНОСТЬ.
Уже наступила ночь, он уже позвонил шоферу и сказал, что его услуги не требуются. Давно прошло время, за которое было уплачено. Не были они "исполнителем" и "заказчиком", не были разумеется и преподавателем и студентом. Они не были никем друг для друга - просто двумя человеческими существами. Об откровенном разговоре, необходимом им сейчас как воздух, завтра они предпочтут забыть. И... он действительно не повод для знакомства. В том его и прелесть.
- Я знаю, что ни в чем не виноват, что гомосексуалистом невозможно стать, ты либо родился им, либо нет! Я читал все на эту тему, что только мог найти. Ты знаешь, говорят, существует ген гомосексуализма, который передается по наследству?! Ничего с этим нельзя поделать, ты понимаешь?!
Почему он никак не может привыкнуть? Потому что он не сможет привыкнуть никогда! Не создан он для этого! Он не педик, и от вида такого количества голых, потных, возбужденных мужских тел его тошнит. Они некрасивы, они просто отвратительны на вид. И как только они могут возбуждать кого-то?..
С усилием проглотив горячий комок, подступивший к горлу, Вовка осторожно покинул своего любовника, который как раз вовремя переключился на другого, стянул со стола бутылку водки и забрался за кадку с пальмой в надежде, что о нем не вспомнят.
Закроешь глаза - всплывает эта мерзкая обрюзгшая рожа, губы мокрые, глазки поросячьи блестят. Бормочет: "Ведь мы еще увидимся, правда?" "Правда", - говорил Вовка, скрипя зубами. В гробу мы увидимся с тобой! Слава Богу, хоть все в презервативах!
- Я пью за тебя, малютка СПИД! - пробормотал Вовка, опрокидывая в себя бутылку, - Хоть чего-то боятся эти ублюдки!
Загородный особняк, километров двадцать от Москвы, умело скрытая за высоким забором роскошь - значит хозяин старый партаппаратчик. Новый русский скрываться бы не стал. Вовка с ребятами прикалывались по началу, узнавая в прибывающих известных актеров, телевизионщиков... потом не до приколов стало. Вечеринка длилась уже часа четыре, все уже перепились, но еще не до того состояния, чтобы падать, и перетрахались, но еще не до того состояния, чтобы потерять все силы - короче говоря, веселье было в самом разгаре.
Честно говоря, Вовка был слегка шокирован тем, что здесь происходило. До сегодняшнего дня он полагал, что видел уже все... Нет, разумеется, он слышал о подобных оргиях, но слышать и видеть - и участвовать! - совсем разные вещи.
Эти скоты притащили с собой детей, мальчишек и девчонок, никто из которых не выглядел даже пятнадцатилетним, и что вытворяли с ними - волосы дыбом становились. Если ему, взрослому парню, было так тошно, то им-то каково!
Скрывшись за огромной кадкой, Вовка как спасение глотал огненную воду, задерживая дыхание, чтобы не чувствовать спирта. Правила запрещали напиваться, но черт с ним со всем! - он просто свихнется, если не наберется сейчас под завязку.
Играла музыка, женский голос хрипло орал какой-то шлягер, визги, смех, дикие вопли... одуреть. И вдруг среди этой какофонии звуков, он услышал звонкий мальчишеский голос с нетипичной для всего происходящего злобной интонацией:
- Отлезь, достал!
Что-то невнятное в ответ.
- Да пошел ты на хуй!
Вовка от удивления даже вылез из-за кадки - кто это из деток позволил себе бунт?
Мальчишка шел по берегу бассейна. Он был похож на ангела, сошедшего в ад - ему было лет пятнадцать, может быть, шестнадцать и был он удивительно красив - эффектной броской красотой, которая приковывала, завораживала взгляд, затмевала все вокруг - и он буквально излучал сексуальную энергию, сводящую с ума. Что-то ошеломительно волнующее было в его движениях - пластичных, изящных как у кота. Кто научил его всему этому, может быть сама природа? Но каждое движение казалось продуманным до мелочей.
Либо Вовка был уже настолько пьян, что ему глючилось, либо природа действительно была способна творить чудеса!
Божественное видение было разрушено грубо и безнадежно - чья-то лапа вылезла из воды и схватила мальчика за лодыжку. Тот вскрикнул, взмахнул руками и плюхнулся в бассейн, под дружный хохот всех присутствующих. Он появился через несколько мгновений, злобно отплевываясь выбрался на берег, стряхнул с волос капли воды.
