Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Дик Фрэнсис

Второе дыхание

С искренней благодарностью Джону Кеттли, метеорологу, Феликсу Фрэнсису, физику, Меррику Фрэнсису, наезднику, и Норме Джин Беннет, Этель Смит, Фрэнку Рулстону, Кэролайн Грин, Алану Гриффину, Энди Гибберту, Пайлару Бушу Гордону, Стиву Пикерингу, национальному архиву Каймановых островов и Энн Фрэнсис — за название.

Пролог

В бреду умирать легче.

Я привык жить в упорядоченном мире. Беспокоиться о зарплате, о рабочих графиках. И о своей бабушке. А бабушка беспокоилась обо мне. И потому, узнав о моих намерениях, спросила:

— А это не опасно?

«Еще бы не опасно!»

— Да что ты! — ответил я. — Что в этом может быть опасного?

— Ну как же, разве не опасно летать сквозь ураган?

— Ничего со мной не случится, — сказал я. — Я вернусь.

Ну а теперь я был, считай, покойник. Я бултыхался во вздыбленном ураганным ветром море, точно тряпичная кукла. Море высасывало из глубин тонны воды и взметало их ввысь текучими горами, мчащимися быстрее лошадей на Дерби. Временами колоссальные волны возносили в небо и меня. А иногда я оказывался погребен под их массой — измученные легкие жаждали вдохнуть чего угодно, хотя спасти меня мог только воздух.

Я вдоволь наглотался карибской соли.

Ночь тянулась целую вечность, и конца ей не предвиделось. Я утратил всякое представление о том, где верх, где низ, где вода, а где воздух. Ноги и руки мало-помалу отказывались работать. Сбитый с толку мозг начал являть мне красочные видения.

Я отчетливо, как наяву, видел свою сухопутную бабушку. Ее инвалидную коляску. Ее серебряные туфли. Ее круглые встревоженные глаза и опасливые пророчества:

— Не делай этого, Перри. Мне что-то не по себе.

«Вот оно как, бабушку-то не слушаться…»

Я видел, как она говорит, и слышал ее слова, но движения губ не совпадали с голосом.

«Тону, — подумал я. — Волны все выше. Ветер все сильнее. Дышать все труднее…»

Предсмертный бред облегчает конец.

Глава 1

А начиналось все как шутка.

Мы с Крисом Айронсайдом были коллегами. Оба холостяки, оба тридцати одного года от роду, оба метеорологи. В тот день, о котором идет речь, мы без особого энтузиазма обнаружили, что наши отпуска в этом году частично совпадают.

В наши обязанности входило рассказывать телезрителям и радиослушателям о циклонах и перепадах атмосферного давления во всем мире. Мы работали в метеоцентре Би-би-си и вместе с несколькими другими метеорологами по очереди сообщали нации хорошие или плохие прогнозы погоды. Миллионы людей с завтрака до полуночи слышали наши голоса и видели на экране наши улыбающиеся или нахмуренные лица, так что мы нигде не могли появиться, не будучи узнанными.

Крису это нравилось. Мне когда-то тоже нравилось, но давно уже приелось. Известность имеет свои минусы.

«А вы, случайно, не?..»

«Да-да, он самый».

Отпуск я старался проводить в краях, где меня никто не знает. Неделя в Греции. Слоны в Серенгети. Вверх по Ориноко на долбленом каноэ. Небольшие приключения. Никаких рискованных авантюр. Я вел вполне упорядоченную жизнь.

Так вот, Крис ткнул пальцем в график отпусков, вывешенный на доске объявлений. Рука его дрожала от негодования.

— Октябрь-ноябрь! — сердито фыркнул он. — А ведь я просил август!

На дворе стоял январь. В августе обычно идут в отпуск те, у кого есть дети школьного возраста. Шансов получить отпуск в августе у Криса практически не было, но у него надежда нередко брала верх над здравым смыслом.

Крис отличался милой сумасшедшинкой, благодаря которой с ним было так приятно посидеть вечерком в пабе. Но, проведя как-то раз вместе с Крисом неделю у подножия Гималаев, я был искренне рад вернуться наконец в родные пенаты.

Мое имя, Перри Стюарт, стояло почти в самом конце алфавитного списка. Ниже были только Уильямс и Ятс. Я обнаружил, что имею право отгулять положенные мне десять рабочих дней в конце октября и должен вернуться на работу четвертого ноября, в канун дня Гая Фокса. Я пожал плечами и вздохнул. Год за годом мне доставалась обязанность — наверно, почетная — отвечать на животрепещущий вопрос: быть или не быть дождю вечером пятого ноября, когда небеса должны вспыхнуть россыпями многоцветных огней в память о Гае Фоксе и его неудавшемся взрыве парламента. И год за годом, если предсказанный мною ливень действительно случался, на стол мне сыпались пачки писем от возмущенных ребятишек, уверенных, что это я во всем виноват.

Крис просмотрел список и постучал по моей фамилии.

— Октябрь-ноябрь! — провозгласил он без особого удивления. — Я так и знал! И ты опять потратишь половину отпуска на свою бабушку.

— Видимо, да.

— Ты ж у нее и так каждую неделю бываешь!

— Угу.

У Криса были папа, мама, братья и еще парочка кузенов. А у меня — только бабушка. Она буквально выкопала меня, еще младенца, из-под обломков дома, разрушенного взрывом газа. И вместо того, чтобы оплакивать моих погибших родителей, воспитала меня.

У большинства моих коллег-метеорологов были жены (или мужья), сожители или хотя бы случайные партнеры. Я же время от времени проводил ночку-другую с сиделками моей бабушки. Не то чтобы я был убежденным холостяком. Просто не спешил жениться. Быть может, ждал свою Золушку.

С приближением осени маниакально-депрессивный психоз Айронсайда все больше клонился в сторону депрессии. Криса снова бросила очередная девушка, и пессимизм, унаследованный им от матушки-норвежки вместе с бледным цветом кожи, длинным подбородком и астеническим телосложением, заставлял его чаще, чем обычно, предсказывать циклоны при малейшем понижении ртутного столба.

Отдельные группы наших зрителей, имевших свои причины особенно интересоваться погодой, как правило, тяготели к определенным метеорологам. Так, например, наша коллега Берил Ятс считалась специалистом по части свадеб, а Сонни Рэй в свободное время отвечал на вопросы строителей, подрядчиков и маляров, ведущих наружные работы. Напыщенный старый Джордж сообщал муниципалитетам, когда можно будет прокладывать и чинить водопроводные трубы, не опасаясь, что канаву зальет дождем. Землевладельцы, крупные и мелкие, особенно доверяли Крису и приступали к сенокосу тогда, и только тогда, когда Крис сообщал, что погода будет подходящая.

Основным хобби Криса были полеты на собственном легком одномоторном самолете. А потому большую часть своих выходных он проводил на отдаленных фермах. Фермеры были ему всегда рады. Они сгоняли с поля овец, чтобы предоставить Крису посадочную площадку, и, случалось, срезали макушки у целого ряда ив, чтобы Крис мог беспрепятственно взлетать.

Я тоже раза три летал с ним в гости к фермерам. Однако мои собственные последователи, не считая детишек, желающих устроить день рождения в саду, были в основном лошадниками. Тренеры скаковых лошадей, желающие, чтобы под копытами у их быстроногих питомцев была идеальная дорожка, почему-то предпочитали советоваться со мной лично. Несмотря на то, что мы готовили специальные прогнозы, посвященные спортивным состязаниям.

Дома, на автоответчике, меня постоянно ждали послания типа: «Я собираюсь в среду вечером выставить многообещающего жеребчика на гладких скачках в Виндзоре. Велик ли шанс, что почва будет твердой?» или «Я не стану выставлять своего стиплера на завтрашний трехмильный стипль-чез, если вы не дадите слово, что дождя завтра не будет!» Мне звонили и организаторы летнего лагеря Пони-клуба, и режиссеры конных шоу, и даже устроители состязаний по конному поло. Все умоляли пообещать им, что погода будет хорошей. Заводчики, отправляющие своих племенных кобыл в Ирландию, беспокоились о том, как бы их лошадки не попали в шторм. Но чаще всего ко мне обращались менеджеры ипподромов, желающие знать, придется ли им поливать дорожку водой в следующие несколько дней. Если дорожка будет хорошей, тренеры охотнее пошлют своих лошадей на скачки. Если будет много участников, на трибунах будет много зрителей. «Хорошая дорожка» — это золотое дно ипподромовского бизнеса; и горе метеорологу, который ошибется с прогнозом!

1
{"b":"207464","o":1}