— Это совсем другое, — поджав губы, возразила принцесса. Последние слова Ли вызвали глухую тоску по Аларику и Деррику, и захотелось снова оказаться рядом с ними. Возможно, она не настолько взрослая и самостоятельная, как хотелось бы, и ей еще совсем рано уезжать из родного дома и выходить замуж…

— Нет, Эля, не настолько уж это все отличается от твоего детства. Просто вопросы стали чуть серьезнее. А на большинство из них ты и сама знаешь ответы, только понимать этого не хочешь.

Эля, пожав плечами, опустила голову. Меньше всего ей сейчас хотелось думать о тех вопросах, ответы на которые маячили где-то на самом краю сознания и настойчиво пытались пробиться на свет. К тому же Лиолинн снова умудрилась повернуть разговор не в то русло, в которое его пыталась направить Эля, а сил и умений противостоять драконице в этом у младшей принцессы пока не было. А вот юная девушка с аметистовыми волосами легко управляла направлением беседы, и это совершенно не вязалось с ее внешностью и теми чертами характера, что она демонстрировала ранее, тем образом, что успел сложиться у Эли. Переменчивая, словно дуновение ветра, непонятная хозяйка замка, способная и прыгать вокруг гостьи, словно маленький ребенок, и с мягкой укоризной отчитывать ее, словно заботливая мать. Девушка, сквозь фиолетовые глаза которой на мир смотрели и хулиганистая непоседа, и взрослая женщина, и живая, немного озорная юная леди.

— Лиолинн, а кто ты?

Драконица чуть подняла брови, словно удивленная тем, что Эля только сейчас решилась задать этот вопрос.

— Я бы, конечно, могла тебе ответить, но мне кажется, что больше ты поверишь кое-кому другому. Как только вы снова увидитесь, можешь у него спросить.

Тиен? Эля вскинулась, заглядывая в глаза Лиолинн и забывая про легкую снисходительность, мелькнувшую в голосе драконицы, пытаясь понять, не шутит ли Аметистовая. Означают ли эти слова, что скоро она снова увидит этого невозможного ушастого? Ли спокойно выдержала внимательный взгляд, не давая гостье ни единой подсказки, которая помогла бы верно интерпретировать только что сказанное, но Эля в них уже и не нуждалась. Губы сами собой растянулись в улыбке, стоило только представить эльфа и скорую встречу с ним, а пульс подозрительно зачастил, откликаясь на резко изменившееся настроение. Пальцы нервно затеребили лазурный поясок, и Эллея никак не могла усмирить радость. Ли отказывается прямо отвечать на вопросы? Что ж, не так уж это и страшно. Все равно скоро до ужаса умный ушастый все расскажет.

Какое-то время в гостиной было тихо, девушки замерли на своих местах, погруженные в мысли и мечты. Ли, прислонившись к подоконнику, с теплотой и задумчивым интересом наблюдала за воспрянувшей духом Эллеей, с лица которой не сходила солнечная предвкушающая улыбка. Эля же просто не могла заставить себя сосредоточиться на чем-то, что не имело отношения к Тиену. Мысли то и дело возвращались к эльфу, который наверняка дико зол на Лиолинн. А запрятанные ответы, увидев возможность, поспешили подобраться поближе к свету, чтобы в нужный, но самый неподходящий момент достучаться до сознания младшей принцессы.

Эля уже не возмущалась по утрам, когда находила на диванчике в гостиной новый необычный наряд. Каждый день разного цвета, но всегда — кукольно-короткий и яркий. То, как ее наряжала Лиолинн, перестало иметь значение после первого же занятия с драконицей. Какая разница, во что ты одета, когда перед тобой открывается удивительный мир ментальной магии?

Каждое новое пробуждение сопровождалось нетерпеливой мыслью об очередном занятии, о возможности увидеть и понять что-то еще. Младшей принцессе, которая практически всю жизнь провела в стенах отцовского дворца и которая готовилась поменять его на другой, ментальная магия нужна не была. Не было и нужды развивать свой дар. Но Эле, путешествующей по миру верхом в компании эльфа, таррлинов и маленького оборотня, хотелось научиться им пользоваться. Не просто воспринимать мысли окружающих или иметь возможность заглянуть чуть глубже в воспоминания, а уметь создавать миры, улавливать изменения в настроениях и слышать только кого-то одного в толпе вместо лавины голосов и мыслей. И аметистовая драконица пыталась научить ее этому.

Ли видела этот мир не так, как его воспринимают человеческие или подобные им расы. У драконов, как и у оборотней, две ипостаси. Но если у жителей Дагонии главенствующую роль занимает отнюдь не внутренний зверь, то у крылатых — наоборот. Облик двуногого существа — не более чем удобная форма, помогающая жить рядом с людьми, вампирами, гномами. И в каких-то вопросах драконы очень далеки от человека. В возможностях использования дара, например.

Младшей принцессе преподавалось только то, что требуется знать дочери короля и будущей жене титулованного приближенного правителя, и ничего сверх этого. Уступкой отца можно было считать появление в Сфирене шаэны Далии, наставницы по магии. Обнаруженные у девочки способности требовали хотя бы малейшего раскрытия, ибо запертый дар — угроза здоровью и жизни. И его величество Джордан обеспечил его, это малейшее раскрытие — но не более. Эля могла пользоваться простейшими заклинаниями, чувствовать мага рядом с собой и читать мысли, а все остальное разбиралось только в теории. Аларик и Деррик, у которых в крови тоже проснулось наследство бабушки-эльфийки, занимались куда серьезней, с множеством наставников и полным раскрытием дара. Если бы не встреча с Арраном, Эля так и не начала бы развивать свои способности. Но делать это самой, без поддержки и подсказки, довольно трудно, многого достичь нет возможности, и предложение Ли, которое сначала пугало, оказалось настоящим подарком младших богов.

Меньше всего внимания в магическом образовании Эли уделялось ментальной магии. Как и о своих способностях, так и о способностях других людей с таким даром младшая принцесса знала немногое. И никто никогда не говорил, что ментал может как разрушать, так и создавать. Не в материальном мире, естественно, но и мир мыслей — целая вселенная, которая требует изучения и трепетного отношения, каждое вмешательство в которую несет за собой определенные — и не всегда положительные — последствия. Эллея никогда не задумывалась о том, что судьи, дознаватели, шпионы, работающие на королевство, чаще всего разрушают сознание, в которое вторгаются. Особенно дознаватели. Что таких ментальных магов с самого детства воспитывают, создавая необходимые характеры. Что каждое такое грубое вмешательство в итоге отражается и на самих менталистах, вызывая вполне закономерное безумие. Что счастливчики, поздно открывшие свои способности и избежавшие внимания королевских служб, используют, как правило, свой талант для созидания, а еще чаще — практически не используют по отношению к окружающим. И что сама Эля, к ее удивлению, успела попробовать себя в обеих ролях.

По словам драконицы, самым безобидным способом пользоваться даром было чтение мыслей, ненаправленное, когда открываешь сознание для всего окружающего. Этим Эллея чаще всего и занималась, если прибегала к своим способностям. Куда хуже Ли восприняла сообщение о том, что младшая принцесса может проскальзывать глубже в сознание, выискивая и вытаскивая на свет воспоминания и забытые мысли.

— Я бы твою цаханию за хвос-ст оттаскала, — прошипела Лиолинн, хмуро выслушав рассказ о псевдооборотнях и о том, как своевременно Эля вспомнила о своем даре. — Нельзя так делать, это же ничем не отличается от методов ваших дознавателей!

Они расположились в малом салоне для отдыха, раскидав по пушистому ковру подушки и лениво перебираясь с одного конца комнаты на другой вместе с солнечными лучами, проникающими в комнату через огромные, в полстены, окна. На столиках слуги оставили занимающимся девушкам фрукты и сладости, а также несколько видов сока и холодные настои из ягод. Ли, познакомившаяся со способом Эллеи добывать информацию, подскочила с пола, возмущенно нависая над принцессой.

— Ваших? — заинтересованно подалась вперед девушка. — А у вас разве нет ментальных магов?