– Мистер Чапман, мне известно о той печальной истории в Вашингтоне. Неважно, виноваты вы были или нет. Если человек участвует в скандале, он становится уязвим перед ложными обвинениями. Напоминаю, что вы принесли присягу. У вас с мисс Циммерман когда-либо были плотские отношения?

– Нет, – ответил он низким, твердым, не терпящим возражений голосом.

Пру Циммерман заерзала на стуле, когда на нее устремились внимательные глаза судьи.

– Ну?

Она содрогнулась и закрыла лицо руками.

– Мой молодой человек меня бросил. Я не знала, что делать. Простите меня, простите.

В комнате воцарилось смущение. Пока адвокат выводил Пру из комнаты, она умоляла Гранта и Шелли ее простить. Наконец судья зачитал итоговое решение, официально сняв обвинения с Гранта.

Когда все закончилось, Грант бросился к Шелли, взял ее под локоть и подвел к окну, в более уединенное место. Он обхватил ее лицо руками и приподнял его, с любовью заглянув в глаза.

– Зачем ты свидетельствовала в суде? Правда всплыла бы наружу за несколько минут.

– Я хотела доказать, что безоговорочно тебе доверяю. Что люблю тебя. Прости, что подвела тебя, когда ты особенно нуждался в поддержке.

Он нежно поцеловал ее в губы.

– Если честно, я был зол, как дьявол, когда от тебя уезжал. Но разве можно обвинять расстроенную невесту, когда в день свадьбы ее жениха вызывают в суд по вопросу отцовства? – Он печально рассмеялся. – Прости меня, Шелли. Даже если нам суждено прожить сотню лет, я не смогу тебе этого возместить.

– Ты уже искупил все свои грехи преданной любовью.

– Но возможно, это не последний случай. Как сказал судья, мои характер и репутация еще долго будут плодить подозрения.

– Пока ты меня любишь, я смогу пережить все.

– Люблю. – Он так тесно прижал ее к себе, словно хотел стать единым целым.

– Грант, почему ты не рассказывал, что звонил много лет назад?

– Как ты узнала?

– Случайно, от мамы сегодня утром. Почему ты мне сразу не рассказал?

– Я испугался, что ты подумаешь, будто я рисуюсь. Или что я влюблен в прошлое. Когда я узнал о твоих чувствах, не решился рассказывать. Ты так страдала в первом браке. Я не хотел, чтобы ты сокрушалась о том, что могло случиться и не случилось.

– Я всегда сожалела о годах, проведенных в разлуке, жалела, что не рассказала тебе о своих чувствах, когда достаточно повзрослела, чтобы понять: это не подростковое увлечение.

– Так не будем больше терять ни минуты, – прошептал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Судья? – обратился он. Судья приводил в порядок бумаги и удивленно поднял глаза: он думал, что все уже ушли.

– Сделаете нам одолжение? Можете зарегистрировать наш брак?

– Ты совсем не похожа на банкиров, что мне приходилось встречать, – протянул Грант с порога ванной, когда она вышла из душа.

– И ты очень любишь мне об этом напоминать, – сказала она, брызгая воду с пальцев ему в лицо.

Он взял у нее из рук полотенце и бросил на пол.

– Давай уточним: раньше меня никогда не возбуждали банковские служащие, мне никогда не хотелось сделать вот так, – он накрыл ее грудь ладонью и игриво шлепнул по соску, – и я ни разу не видел банкира с таким восхитительным маленьким пузиком. – Он погладил ее слегка выступающий живот.

– Не такой уж он уже и маленький, – проговорила она, уткнувшись в его теплую шею.

– Одежда для будущих мам тоже в консервативную серую полоску?

– Я разделяю твою ненависть к консервативной серой полоске. Никто ничего не говорил про мою одежду. Когда мои клиентки видят, что можно совмещать карьеру и материнство, это придает им уверенности.

Четыре месяца беременности мало изменили ее тело: разве что появился небольшой животик, демонстрирующий здоровый рост ребенка, и стала пышнее грудь. Эти перемены восхищали будущего отца. Грант ощупывал ее живот каждый день, проверяя, как растет малыш.

– Я уже люблю его, – сказал он, целуя все еще мягкий живот Шелли, – но не так сильно, как мать, – прошептал Грант, приподнялся и припал к глубокой ложбинке между грудей.

– Даже через три года брака?

– Уже три года пролетели? – Он был не особенно разговорчив и лениво покрывал поцелуями ее декольте.

Она замурлыкала и просунула руку под ремень его брюк.

– Да, и я все еще отбиваю тебя у однокурсниц.

– Брось, – еле дыша, проговорил он.

– Да-да, они тоже не каменные. Я знаю, что это такое – сидеть в классе и мечтать об учителе.

– Правда?

– Ага.

После ее выпускных экзаменов они переехали в Тулсу, где Шелли предложили престижную должность в банке. Грант преподавал в знаменитом государственном университете, где через два года занял место заведующего кафедрой политологии и правоведения. Он был по-прежнему привлекательным, ухоженным и спортивным. Седина в волосах лишь добавляла шарма.

На первое совместное Рождество она подарила ему трубку и модный твидовый пиджак с замшевыми заплатками на локтях. Он посмотрел на подарки с плохо скрываемым разочарованием.

– Без этого не обходится ни один профессор, – поддразнила она.

Сразу после Рождества он съездил в магазин и поменял их на кожаную куртку и узкие джинсы. Она нехотя признала, что такая одежда идет ему куда больше, но сердито смотрела в университете на каждую девушку, поддавшуюся его сексуальным чарам.

Жизнь Шелли била ключом. Брака с Дерилом, который, как они узнали из газет, уже развелся со второй женой, словно никогда и не было. Ее жизнь началась с чистого листа, когда Грант Чапман пригласил ее выпить кофе после лекции по политологии. Вернее, когда он впервые поцеловал ее, еще в старшей школе. Тягостные годы стерлись из памяти.

Теперь, в его объятьях, она выражала любовь страстными ласками.

– Шелли, – застонал он, – раз твое поведение мало походит на благонравие строгого сотрудника банка, я сейчас расстегну штаны.

– Почему бы тебе их просто не снять? – предложила она страстным шепотом, игриво подмигнув. Они словно соревновались в быстроте рук, пока он не оказался нагим, как и она.

– Есть еще идеи? – прошептал он и запустил руку ей между ног.

– Угу, – хмыкнула Шелли. Она вновь прикоснулась к нему, прижав к себе.

Он взял ее на руки и понес в спальню. Осторожно положив ее на кровать, устроился рядом. Она зарылась лицом в темные волосы груди и принялась ласкать его грудь языком.

– Шелли, ты… Да… Изумительно…

Она подняла голову, чтобы слиться с ним в нежном, жадном поцелуе. Как обычно, он похитил у нее дыхание и здравый смысл. Ее тело завибрировало, словно струна тонко настроенной арфы. Она сомкнула губы вокруг его языка, что блуждал у нее во рту, пробуя на вкус.

Он обхватил ее груди, приподнял и сжал их вместе, опустил голову и насладился новым темноватым оттенком чувствительных сосков.

– Грант, люби меня, – молила она его, когда их тела слились воедино.

Войдя глубоко внутрь нее, он толчками приближал их к блаженству.

– Как мы с тобой впервые занимались любовью, – сказал он, – помнишь, Шелли?

– Да, да, – прошептала она, уносясь в небытие. – Я помню.