Роз удивилась, что даже не сознавала свое одиночество до тех пор, пока эти две женщины не заполнили пустоту в ее жизни, в ее душе, в ее доме. До их появления она старательно отгоняла мысль о том, каким огромным и тихим стал дом, когда его покинули двое из трех ее родных сыновей, и страшилась того дня, когда Харпер, ее первенец и опора, покинет гостевой домик, расположенный всего в нескольких шагах от главного дома.

Но что делать, такова жизнь. Никто не понимает это лучше садовода, для которого жизнь – череда перемен. Цикличность необходима, без нее невозможно цветение.

Роз, высокая, гибкая, с коротко стриженными черными волосами, сбежала по наружной лестнице, перешла на шаг, огибая дом, чтобы не спеша полюбоваться полупрозрачными клубами тумана, окутавшего зимние сады, серебристыми листьями овечьих ушек, мерцающими в капельках росы, алеющими гроздьями рябины, еще не тронутыми птицами.

Ближе к подъездной аллее Роз перешла на легкий бег. Взгляд ее глаз цвета выдержанного виски заскользил по высоким магнолиям, изящным кизиловым деревьям, декоративным кустарникам, фиалкам, высаженным всего пару недель назад, и клумбам, словно затаившимся в ожидании скорого цветения.

Роз твердо знала, что в западном Теннесси у ее поместья не найдется конкурентов, как не найдется особняка, способного соперничать с изысканным величием Харпер-хауса.

Она привычно развернулась в конце подъездной дорожки и побежала на месте, разглядывая прекрасное здание, искусно сочетающее классический стиль и готику. Камень теплого желтого оттенка мерцал в жемчужной туманной дымке, белели изящные рамы высоких окон, парили кружевами перила третьего этажа, раздваивающаяся лестница поднималась к веранде, обвивавшей второй этаж и защищавшей от непогоды парадный вход.

Роз любила просторный фамильный дом и все, что он олицетворял для нее.

Она лелеяла его с тех самых пор, как он перешел в ее руки после смерти родителей. Она вырастила в нем своих сыновей и потеряла мужа. Она радовалась в нем и горевала.

Придет день, и она передаст дом Харперу, как передали его ей. Роз благодарила бога за свою уверенность в том, что Харпер будет любить и лелеять его так же, как она сама.

Все, чего ей это стоило, не идет ни в какое сравнение с тем, что дом дарит ей, и с теми мгновениями, когда она любуется им в утреннем тумане.

Роз вспомнила, что встала в такую рань не полюбоваться домом, а пробежать свои три мили, и устремилась на запад, держась поближе к обочине, хотя в это время здесь редко проезжали машины. Чтобы отвлечься от раздражения, неизменного при пробежке, она стала мысленно перебирать список сегодняшних дел.

Пора удалить семядоли со здоровых многолетников, проверить все саженцы на признаки заражения мучнистой росой, а некоторые из более зрелых сеянцев уже наверняка готовы к пересадке.

Да! Стелла просила подобрать для праздничных распродаж побольше амариллиса и пуансетий, ящиков для луковичных, веночков и гирлянд. С веночками справится Хейли. У девочки хороший вкус и ловкие руки.

А сколько предстоит возни с выращенными на делянке рождественскими елями и остролистами! Слава богу, этим может заняться Логан.

И нужно непременно заглянуть к Харперу, посмотреть, готовы ли к продаже привитые им рождественские кактусы, и выбрать парочку себе.

Роз старательно отвлекала себя от неизменного соблазна свернуть с дороги под каменную арку и в одиночестве прогуляться по питомнику, созданному с нуля собственными руками.

Стелла расстаралась к праздникам, сгруппировав зеленые, розовые, белые и красные пуансетии в ковер, временно раскинувшийся перед невысоким зданием торгового центра. Она повесила на дверь веночек с крохотными лампочками, на веранде поставила маленькую сосну Веймута, уже украшенную к Рождеству… Интригующее сочетание белых фиалок, глянцевых листьев падуба и соцветий клейкого шалфея не оставит равнодушными многочисленных покупателей.

Чтобы закрепить достигнутый в преодолении соблазна успех, Роз переключилась на дела, не связанные с бизнесом. Необходимо – если не сегодня, то обязательно на этой неделе – выкроить время, чтобы закончить рождественские покупки. Или почти закончить. Пойти хотя бы на те приемы, от которых не удалось отвертеться, и подготовить тот, что решила устроить сама. Давно не открывала она дом для пышных празднеств…

Надо признать, что в этом виноват, во всяком случае отчасти, развод. Откуда взяться желанию устраивать приемы, если чувствуешь себя идиоткой и не можешь избавиться от унижения, вызванного союзом – к счастью, весьма коротким – с лжецом и предателем.

«Пора отбросить болезненные воспоминания», – решила Роз, как отбросила она их причину. Возвращение Брайса Кларка в Мемфис лишь подчеркивает важность и своевременность возрождения ее жизни, как общественной, так и личной.

Розалинд добежала до старого пораженного молнией дерева гикори, отмечавшего половину дистанции, и повернула назад. Влажный туман впитался в ее волосы и куртку, но холод не чувствовался, и мышцы расслабились. К сожалению, все, что говорят о пользе физических упражнений, правда.

Дорогу не спеша перешла олениха. Роз заметила и более густую зимнюю шкуру, и настороженный взгляд огромных карих глаз.

«Ты прекрасна, – подумала Роз, тяжело дыша на последней полумиле. – Только, будь добра, держись подальше от моих садов». Еще одна заметка на память: обработать сады репеллентами до того, как эта милая олениха с подружками и приятелями решит заглянуть в питомник перекусить.

Роз как раз сворачивала на подъездную аллею, когда услышала приглушенные шаги и почти сразу увидела легко узнаваемую даже в тумане фигуру.

Перейдя на бег на месте, Розалинд улыбнулась сыну:

– Ты сегодня ранняя пташка.

– Хотел побегать вместе с тобой, но не успел, – Харпер пригладил пятерней темные волосы. – Так бурно отпраздновали День благодарения и твой день рождения, что решил до Рождества сжечь накопленные жировые запасы.

– Ты никогда не набираешь и унции. Это раздражает.

– Не завидуй, я дряблый. – Харпер расправил плечи, закатил глаза, карие, как у Роз, и рассмеялся. – Кроме того, должен же я догнать свою мамочку.

Розалинд видела свои черты в лице сына, но, когда он улыбался, перед ней вставал его отец.

– Этому не бывать, приятель. Сколько миль ты себе наметил?

– Сколько пробежала ты?

– Три мили.

Харпер ухмыльнулся во весь рот.

– Тогда мои четыре, – пробегая мимо, он легко погладил ее по щеке.

– Надо было сказать ему пять, и пусть бы лез вон из кожи, – прошептала Роз и, посмеиваясь, перешла на шаг.

Дом, все такой же красивый, а кроме того приютивший неприкаянного призрака, выступил из тумана.

Поднимаясь к себе тем же путем, что спустилась, Роз радовалась концу истязания. Она приняла душ, переоделась в рабочую одежду и, только выйдя на лестницу, разделявшую два крыла дома, услышала первые шевеления.

Мальчики Стеллы собирались в школу. Лили хныкала, требуя завтрак. Приятные звуки. Милые сердцу деловитые семейные звуки.

Пару недель назад дом был более оживленным. Все ее сыновья собрались на День благодарения и ее день рождения, и Рождество Остин и Мейсон проведут с ней. Мать взрослых сыновей не вправе просить большего.

Сколько раз, пока они росли, она молила хоть о часе тишины и абсолютного покоя, а пределом мечтаний была возможность понежиться этот час в горячей ванне.

И вдруг свободного времени стало слишком много. И тишины стало слишком много, и пустоты. И чем это закончилось? Она выскочила замуж за мерзавца, который на ее деньги охмурял безмозглых девиц, с которыми ей изменял.

«Что сделано, то сделано!» – в который раз осадила себя Роз. Какая польза вспоминать о старой ошибке?

Она вошла в кухню, где Дэвид уже что-то взбивал в миске и соблазнительно пахло свежемолотым кофе.

– С добрым утром! Как себя чувствует моя любимая девушка?

– Лучше всех, – Роз подошла к буфету за кружкой. – А как прошло вчерашнее свидание?