У меня сводит горло, пока я говорю.

— Реми, тебе не стоило… говорить так обо мне. Они подумают, что ты и я… что ты и я… — Я качаю головой, опасаясь того, как мои дрожащие под водой пальцы жаждут коснуться его колючих волос.

— Что ты моя?

Слово «моя» на его губах и этот интенсивный взгляд голубых глаз заставляют мой желудок сжиматься от болезненного безответного желания. Я смеюсь.

— Что смешного?

Реми распахивает стеклянную дверь, оборачивает полотенце вокруг бедер и с легкостью скидывает мокрые штаны на пол, футболка летит следом. Он возвращается, оборачивает меня в большое полотенце и несет в постель. Он укладывает меня прямо на центр постели и, хоть он и хмурится, в голосе слышен смех.

— Мысль о том, чтобы быть моей веселит тебя?

Он забирается под мое полотенце и стаскивает с меня трусики, потом лифчик, потом вытирает полотенцем мои волосы и тело, его голубые глаза больше не светятся.

— Так ты считаешь, что быть моей — смешно?

Он накрывает обе мои груди полотенцем и вытирает, смотря на меня.

— Это смешно, Брук? — настаивает он, не отводя от меня взгляд.

— Нет! — У меня выходит шепот, потому что желание буквально простреливает по нервным окончаниям. Я приподнимаю бедра, когда он начинает водить полотенцем у меня между ног, завожусь на всю катушку и ничего не могу с этим поделать.

Он проводит полотенцем по всей длине моих ног, я облизываю губа, когда он отводит взгляд и наклоняет голову, мои кости становятся похожи на желе от чистой полыхающей страсти. Кажется, будто его особенно заботит протирание моего травмированного колена. Он почти что с любовью касается полотенцем моего шрама. Жгучее желание следует за движениями полотенца, пока я беспомощно наблюдаю за ним.

Капелька воды падает с кончика его коричневого соска, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы бороться с неудержимым, душераздирающим желанием наклониться и обхватить губами. Не каплю воды. Его сосок.

Мое сердце колотиться, когда я дотягиваюсь дрожащими руками до его макушки.

— Ты когда-нибудь принадлежал кому-то? — спрашиваю я шепотом в тишине спальни.

Он поднимает ко мне голову, и я хочу его так сильно, это поглощает меня, будто он уже овладел моей душой, и теперь она до боли жаждет, чтобы он овладел моим телом.

От сильных эмоций его лицо ужесточается, становится серьезным, он протягивает руку и гладит меня по щеке своей большой ладонью. В его глазах загорается неожиданная ярость.

— Нет. А ты?

Мозоли на его ладони царапают мою кожу, но я только сильнее прижимаюсь к нему щекой.

— Я никогда этого не хотела.

— Я тоже.

Момент такой интимный. Напряженный от всего невысказанного. Наэлектризованный чем-то, что скачет между нами. От него ко мне. От меня к нему.

Он проводит большим пальцем вдоль моей челюсти, будто пытаясь запомнить черты моего лица.

Дрожь проносится по моему телу от его прикосновения, а он продолжает поглаживать мою щеку, не отводя от меня этих захватывающих, душераздирающих, прекрасных голубых глаз, словно зачарованный. Его голос нежно ласкает мою кожу.

— Пока в Сиэтле не увидел эту милую девушку с огромными золотыми глазами и розовыми пухлыми губами… я мне стало интересно, сможет ли она меня понять…

Я резко вздыхаю от его неожиданных слов, и когда он наклоняется ближе, взглядом спрашивая разрешения, я на грани сенсорной перегрузки, от исходящего от него аромата мыла и шампуня, проникающего в мои ноздри.

Мне до боли хочется ощутить его прикосновения, но вместо этого он тянется ко мне, расправляя полотенце, нежно укрывая меня им. Его голос грубый от переполняемых эмоций.

— Брук, я так многое хотел тебе сказать, но не могу подобрать слова.

Он упирается своим лбом в мой и делает глубокий вдох. Медленно, все еще вдыхая мой запах, он легонько проводит по моей коже носом.

— Ты меня крепко связала.

Он прижимается своим ртом к моему. Легонько. После этого он уходит, тяжело дыша, смотря на меня из-под низко опущенных век.

— Я хотел включить тебе тысячи разных песен, чтобы ты поняла, что… я чувствую.

Жажда проносить по моим венам, моим нервам и каждой кости, пока он проводит пальцем по моей челюсти к уху. Дрожь охватывает мое тело, когда он касается указательным пальцем моей верхней губы. Он так же гладит и нижнюю, от чего я начинаю постанывать. Я чувствую боль в напрягшихся сосках, между ног, в сердце.

Он удерживает мое лицо в своих ладонях и наклоняет голову, нежно прижимая мои губы к своим, сильно втягивая мой язык в свой рот.

Я судорожно вздыхаю и впиваюсь ему в плечи ногтями, прижимая к себе.

— Почему ты не возьмешь меня, Ремингтон?

Он стонет и притягивает меня ближе.

— Потому что я слишком сильно тебя хочу.

Его язык с силой обрушивается на мой, мои нервные окончания разгораются от острых ощущений, когда он ложиться на меня, его кожа влажная и горячая, полотенце спадает мне на талию и мою грудь сплющивает его диафрагма.

Я хватаю ртом воздух, задыхаясь, когда он притягивает меня ближе, продолжая атаковать меня своими нежными губами.

— Но я так сильно хочу тебя, и я пью таблетки, — я уговариваю и молю. — Я знаю, что ты чист. Тебя проверяют все время и я…

Я содрогаюсь, ощущая его грудные мышцы напротив своих чувствительных сосков, твердых и напряженных. Я инстинктивно поднимаю бедра, я всего лишь женщина. В поисках своего мужчины. Его твердости. Его прикосновения. Я не могу дышать, не могу думать, я хочу его хочу его хочу его.

Я понимаю, что хочу не оргазма. Я хочу, нуждаюсь в большем. В соединении. Пьянящей связи с этим человеком, мужчиной, который притягивает меня как никто другой. Я тоскую за его прикосновениями, его поцелуями. Мне не важно, если он дает мне лишь крупицу из возможного. Я изголодалась, мое тело никогда не было так голодно.

— Я хочу, чтобы ты вернулась в мою постель. Я хочу целовать тебя, держать тебя, — стонет он.

— Я больше так не могу, прошу, займись со мной любовью… — Умоляю я.

Прижимаясь к нему, пока он захватывает мой рот, я двигаюсь, пока его нога не оказывается прижатой к моим бедрам.

Он покусывает мои губы, зажимает в кулак мои волосы. В отчаянии я провожу ногтями вниз по его рукам, продолжая тереться лобком о его твердое бедро. Ощущения захлестывают. Я всхлипываю, ощущая напряжение в его плечах, гладкую кожу его груди, пока он поглощает меня и, с первым же прикосновением моего клитора к твердокаменной мышце его бедра, я взрываюсь.

Безудержно дрожа, я чувствую, как он напрягся, удивленный моими поразительно мощными судорогами. Он быстро заводит руки мне за спину, сильнее прижимая меня к себе, поднимает ногу выше между моих бедер, сильнее потирая своей мышцей мой клитор. Его ненасытные рот захватывает все мои стоны.

Когда я успокаиваюсь, он откидывает назад мои волосы, наблюдая за мной. Его голос. Мягкий от нежности.

— Было ли это хоть вполовину так хорошо, как выглядело?

Он нежно проводит пальцами по моей щеке, а в моих легких все еще не достаточно воздуха, чтобы на него наорать.

Я ненавижу. Его.

Я чувствую будто отдала ему все, не получив ничего взамен, не смотря на то, что это я только что получила разрядку. Злобно удерживая полотенце я осмотрела вокруг, стараясь смотреть на что угодно, кроме его ненавистного прекрасного сексуального лица.

— Уверяю тебя, этого больше не случится, — шепчу я в полнейшей растерянности от смущения и стыда.

Он целует меня в ухо, говоря хриплым голосом.

— Я проконтролирую, чтобы это случилось.

— Не рассчитывай на это. Если бы я хотела самостоятельно достичь оргазма, то позаботилась бы об этом, не устраивая ни для кого шоу.

С полотенцем, прижатым к груди, я села и спросила:

— Могу я одолжить у тебя проклятую футболку?

Медленно его губы растянулись в дерзкой улыбке, которая заставила меня заподозрить, что ему понравилась идея, что я надену какую-то из его мужских тряпок. Он направился к шкафу, пока я ждала его, чувствуя себя распутной и похотливой.