Когда в назначенный для первого занятия день он пришёл в Хорсин, то увидел у дверей спортзала двадцать взволнованных девочек от десяти до пятнадцати лет, и ни одного мальчишки. Тальнара это не обескуражило, он невозмутимо открыл двери и пригласил девочек внутрь.
Прежде всего он назначил дни и часы новых занятий, потом обговорил оплату – за один урок он назначил цену в два нома. За эти деньги можно было купить разве что пару пирожков в школьном буфете, так что новых учениц Тальнар вовсе не обирал. Тем более что деревня была не особенно бедной.
Дело быстро пошло на лад. Три раза в неделю, покончив с занятиями в школе, Тальнар бежал в Хорсин. Со временем познакомившиеся с ним крестьяне стали подвозить его на телегах. Поначалу у девочек мало что получалось, но мало-помалу танцевать они учились. Их спинки выпрямились, движения стали плавными и грациозными. Глядя на них, на занятия стали подтягиваться и другие девушки, а за ними пошли и парни. Деньги потекли к Тальнару рекой, и, хотя треть приходилось-таки отдавать в уплату за аренду спортзала, благосостояние семьи Нерелов, давно дышащее на ладан, немного возросло. Это признавал даже Лантадик, презиравший увлечение сына. Но не деньги были главным, ради чего Тальнар работал – ему просто нравилось учительствовать.
В мае из-за того, что он готовился к экзаменам, Тальнар прекратил занятия. Но летом он их опять возобновил: он намеревался уехать в Риндар, столицу, и поступать там в университет, а для жизни в таком большом городе требовались деньги, которых у Лантадика было очень мало. Тогда он ещё не знал, что никогда не увидит ни столицы, ни университета.
Улицы Станситри ещё были пусты, и Тальнар не встретил никого из знакомых. Вскоре он вышел за пределы городка, прошёл мимо ям и терриконов старых шахт, закрытых много лет назад, немного прошёл по шоссе, ведущему на юг, а затем углубился в лес.
Август ещё только перевалил за середину, и в лесу стояла замечательная погода – не было ни чрезмерного жара, ни пронизывающего осеннего холода. Солнце не палило, а мягко светило с небес, и воздух был чистым и прозрачным. Тальнар шёл по тропе, сняв куртку и закинув её на плечо, наслаждаясь тёплым безветренным днём, а на лице его сияла беспечная мечтательная улыбка. Ему было восемнадцать лет, и он был фантастически хорош собой – среднего роста, тонкий, гибкий, как молодое деревце, с блестящими пепельно-русыми волосами, мягкими волнами падавшими на уши и шею, с матовой светлой кожей и серыми, как пасмурное небо, глазами. В его прекрасной внешности не было ни одной резкой или грубой черты. Неудивительно, что у него было немало поклонниц, что временами его смущало, но в общем ему дела до них не было.
Егерский дом стоял в лесу неподалёку от Хорсина – точнее, Хорсин находился теперь рядом с ним. Пятнадцать лет назад деревенька была довольно мелкой, и от неё до егерского дома нужно было идти не меньше часа. Теперь же деревня разрослась, и путь от окраины Хорсина до порога сторожки занимал не больше десяти-пятнадцати минут. Это было удобно для тех, кому Лантадик Нерел сдал дом четыре года назад. Но дорога до Станситри была куда длиннее. Тальнар вышел из городка около десяти часов утра, а добрался до цели только в два часа дня – правда, шагал он не торопясь и пару раз присел отдохнуть минут на тридцать.
На подходе к дому он вдруг услышал выстрел. Тальнар замер. Не может быть, чтобы кто-то охотился так близко от деревни! Оглядываясь по сторонам, он свернул со своей дороги на тропу, которая вела из Хорсина и проходила рядом с поляной перед егерским домом. Не успел он сделать нескольких шагов, как выстрел повторился.
– Отлично, Веглао! – крикнул молодой мужской голос. – Уже лучше.
– Ничего не лучше, – ответил сердитый девчоночий голос. Тальнар улыбнулся и решительно направился к дому. Через несколько шагов он уже выглядывал из-за высоких деревьев, колоннадой окружающих небольшую поляну, в глубине которой стоял тёмный от сырости деревянный дом с высоким крыльцом, маленькими окнами и замшелой крышей. К одному из деревьев на противоположной от Тальнара стороне был прикреплён листок бумаги с нарисованной на нём мишенью. Тальнар вышел из-за деревьев, и двое стрелявших одновременно обернулись на шум его шагов.
Это были высокий красивый парень с тёмными волосами и худенькая девочка-подросток, очень на него похожая. Девочка, стрелявшая по мишени из положения лёжа, при виде Тальнара поспешно, не глядя на него, вскочила на ноги и принялась отряхивать листья с брюк.
– Ах, это ты, Тальнар, – сказал парень, кивнув ему. – Привет.
– Привет, Ригтирн, – ответил Тальнар. Ригтирн был красивым, статным юношей двадцати двух лет, сильным и стройным, с яркими зелёными глазами и тёмно-русыми волосами. Для любой девушки он мог стать отличным женихом, вот только не каждая захочет себе в мужья меланхоличного и мрачного парня, на лице у которого никогда не появляется улыбка. Стройная тёмно-русая девочка, стоявшая рядом с Ригтирном, была его младшей сестрой Веглао, тоже ходившей в танцевальный кружок. Тальнар припомнил, что она была одной из самых старательных его учениц.
– Здравствуй, Веглао, – приветливо сказал он.
– Здравствуй, – проговорила она, покраснев, и, покосившись на пистолет, который держала в руке, быстро убрала его за спину. С самого первого дня – а она была в числе пришедших на первое занятие – Веглао почему-то ужасно стеснялась Тальнара, и заливалась краской всякий раз, когда он хвалил её или делал ей замечание.
– А мы тут пострелять вышли, – сказал Ригтирн, кивая на ствол дерева с прилепленной на них бумажной мишенью.
– О, – проговорил Тальнар, – понятно.
Веглао подняла на него свои внимательные тоскующие глаза. Они у неё не отливали такой нежной зеленью, как у брата, их цвет балансировал между зелёным и серым. Тальнар посмотрел на неё, и она поспешно отвернулась.
– А у нас будут уроки в этом году? – выпалила она, не глядя на него, и тут же залилась краской – сообразила, какой это глупый вопрос. Тальнар помимо воли дёрнул уголком рта:
– Жаль со всеми вами расставаться. Но уроков не будет, мне придётся уехать. Ригтирн, я пришёл, чтобы…
– Ах, да, – кивнул Ригтирн и обратился к сестре: – Я сейчас приду, Веглао. Не подстрели никого, – добавил он с улыбкой и направился к дому. Тальнар остался ждать его, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на носках. Благодаря долгим занятиям танцами каждое его движение и любая, даже небрежная, поза были само изящество. Веглао не могла оторвать от него глаз.
– Жаль, что ты уезжаешь, Тальнар, – проговорила она наконец, ловя его взгляд. Тальнар скосил на неё глаза:
– Почему жаль? Я ведь не навсегда, – беспечно сказал он, в душе уверенный, что больше никогда не вернётся в Станситри и Хорсин. Веглао тоже была в этом уверена – она понимала умом, что такому блестящему и утончённому юноше, каким казался ей Тальнар, нечего делать в бедной и скучной провинции, но её сердце понимать этого никак не желало.
– Ты и в самом деле хочешь уехать? – спросила она, глядя на носок своей туфельки, которым ковыряла землю. – Ведь Риндар – это ужас как далеко… Ты не будешь скучать по Хорсину?
«Скучать по мне», хотела она сказать, но ей хватило ума промолчать. Тальнар снова посмотрел на неё – сверху вниз, но без всякой снисходительности.
– Даже если бы и не хотел, остаться я уже не могу, – дружелюбно ответил он. – Меня приняли в университет. А вот и Ригтирн.
Ригтирн соскочил с крыльца и быстро подошёл к Тальнару.
– Вот, – сказал он, протягивая ему зажатые в ладони банкноты. – Это за август. Двадцать восемь ном, как и договаривались.
– Как и договаривались, – повторил Тальнар, кивая и забирая деньги. Он поспешно убрал их в карман, как будто ему было неприятно на них смотреть.
– Почему ты всегда приходишь за платой в середине месяца, а не первого или последнего числа? – поинтересовался Ригтирн. – Хотел узнать, прежде чем уедешь.
Тальнар кривовато улыбнулся, как человек, которому не очень-то нравится то, о чём он хочет сказать:
