В замке заскрежетал ключ, послышались Тонины шаги. Виталий, оставив шахматы, бросился к ней:

— Тонюш, что ж ты со мной делаешь? Первый час. Я же волнуюсь…

— Все нормально. Меня подвезли к самому дому… — Она взглянула в зеркало, поправила растрепавшуюся прическу. — Ненавижу эти сельские клубы. Чуть голос не сорвала… «Два сольди» требовали на бис. И еще «В парке Чаир», хотя я его терпеть не могу…

— Есть будешь?

— Нет. Для нас забили чуть ли не единственную свинью в колхозе… Накормили до отвала. Просто посижу.

Она устало присела на стул, положила рядом большой букет полевых цветов. Виталий опустился на колено, бережно снял с Тониных ног туфельки.

— Ты играешь в шахматы сам с собой? — кивнула она на доску.

— Нет… Это Эйве с Ботвинником играли… В марте, в Гронингене был турнир. Вот, разбираю…

— И кто выиграл?

— Ничья. Но такая, что стоит выигрыша.

— Никогда не понимала, — равнодушно пожала плечами Тоня. — Куклы для мужчин.

Кречетов аккуратно поставил туфли рядом с вешалкой, извлек из ящика мягкие тапочки. Снова присев, натянул их на ноги Тони. Встав, она прошла в комнату и ткнула пальчиком в кожаный портфель, лежащий на столе рядом с шахматной доской:

— А что у тебя в портфеле?

— А что? — лукаво подмигнул Виталий.

— Пахнет приятно, — заявила Тоня.

— Ну вот, а я хотел сюрприз…

Смущенно повозившись с замками, он распахнул портфель перед Тоней. Та заглянула и ахнула. Вынула мешающую добраться до подарка папку, положила ее на край стола и восхищенно взяла в руки красивый флакон трофейных духов «Розенблюме». Отвинтила розовую пластмассовую пробку.

— Виталик, спасибо! Какой ты молодец!.. Они мне даже снились…

Она мечтательно втянула аромат роз, раскинула руки в стороны. Папка полетела со стола на пол, из нее высыпался ворох бумаг и фотографий. Кречетов начал собирать их.

— Ой, извини…

— Ничего, — пропыхтел он, ползая по полу.

Не выпуская из рук флакона, Тоня нагнулась и достала из-под стола упорхнувшую туда небольшую фотокарточку. С фотобумаги смотрел на нее холодными, ничего не выражавшими глазами плотный человек в штатском с небольшим шрамом возле виска.

— Интересное лицо, — задумчиво протянула она, пристально рассматривая снимок. — Выразительное… На какого-то американского артиста похож.

— Этот артист — профессиональный бандит и убийца, — хмыкнул Кречетов, осторожно вынимая снимок у нее из рук.

— Да-а? — удивилась Тоня. — А-а… а ты с ним знаком?

— Я? Смеешься?.. Мы ищем его уже несколько месяцев…

Кречетов поднял голову и внимательно взглянул в неожиданно побелевшее лицо Тони.

— А что?

— Ничего, — сделанным безразличием покачала девушка головой. — Никогда не видела бандитов… А как его зовут?

— Чекан, — медленно проговорил Виталий.

Тоня быстро встала, нетвердо поставила на стол духи и направилась на кухню. Нервная дрожь, в один миг охватившая ее всю, никак не проходила. И справиться с этой дрожью Тоня тоже не могла… Она взяла стакан, с трудом подняла наполненный чайник, но вода пролилась на стол.

Кречетов обнял ее сзади, ласково отобрал стакан. Она, судорожно дернув плечами, высвободилась.

— А-а… ты уходишь? Ты… по службе?..

— Я никуда не ухожу, — пожал плечами Виталий. — Тоня, что случилось? Тебе худо?..

— Ничего! Ничего…

Он крепко стиснул ее запястья, встряхнул.

— Мне больно, — задыхаясь, проговорила Тоня. Кречетов отпустил ее, протянул стакан. Она начала было пить, стуча зубами о край стакана и вздрагивая, и вдруг резким движением отшвырнула стакан. Он грохнулся о стену кухни, осколки полетели на пол.

— Ты… с ним встречался, — всхлипнула Тоня.

— С кем? — улыбнулся Кречетов.

— С ним!.. Ты сказал… ты сказал: «Чекан, мы три года вместе…»

Что-то бормоча, Тоня потерла лоб, оттолкнула руки Кречетова и боком проскользнула мимо него в комнату. Схватила портфель и вывернула его на пол. Полетели бумаги, фотокарточки, выпала пачка новеньких, словно только что из-под станка, красных червонцев.

— Тоня, подожди, объясни — с кем встречался? Где?..

Он осторожно попытался взять ее руку, но она с неожиданным проворством отскочила за стол.

— Вчера ночью. Ты попрощался, ушел… Я пошла за тобой… Ты шел… пустынными улицами. И вошел в дом…

— Пошла за мной? — непонимающе улыбался Кречетов. — Как это — пошла? Зачем?!

— Так! Взяла и пошла!.. Мне показалось, у тебя кто-то появился…

— Так. Дальше…

Не переставая улыбаться, Кречетов медленно двинулся вокруг стола. Тоня попятилась от него.

— А потом ты с этим Чеканом… Ты сказал: «Мы три года вместе». И попросил не стрелять тебе в спину…

— Тоня, я… — запнулся Виталий, не зная, что сказать. — Этот человек — мой сотрудник. Мы внедрили его в банду… Это большой секрет. Я с ним действительно сотрудничаю три года… Зачем ты за мной пошла?..

Тоня отскочила к окну на улицу, толчком ладони распахнула раму. Повеяло ночной прохладой. Вдалеке просигналила машина. На уровне окна бесшумно, словно привидение, порхнула летучая мышь.

— Виталий, ты… предатель? — Голос Тони дрожал.

— Ну что ты?.. — Кречетов, продолжая улыбаться, сделал шаг к ней.

— Не подходи ко мне! Я сейчас закричу, весь город сюда сбежится…

Ее холодные пальцы нашарили лежащие на подоконнике ножницы.

Улыбающееся, напряженное лицо Кречетова было уже рядом. Тоне оно казалось сейчас ненавистным. Она даже не знала, что она ненавидит больше — его спокойную, располагающую улыбку, его чуть приподнятые, красиво очерченные брови, его безукоризненно выглаженный дорогой костюм…

— Тонюша!— укоризненно произнес он. — Ночь же. Люди спят…

— Помогите! — крикнула она, замахиваясь рукой с зажатыми в ней ножницами.

Кречетов бросился вперед, одновременно выворачивая Тонину руку и закрывая ей рот. Девушка билась изо всех сил, пытаясь ударить его ножницами, потом вдруг тонко, жалобно охнула, перестала сопротивляться и обмякла. Ее глаза невидяще смотрели вверх, будто в последний миг своей жизни Тоня увидела что-то очень интересное на потолке…

Обожженный страшной догадкой, он осторожно отвел ее руку с ножницами от живота. По платью Тони быстро расползалось большое пятно вишневого цвета. Кровь шла сильными, резкими толчками. Тоня еще раз мучительно, тяжело простонала и, еле слышно вздохнув, замерла. Кречетова передернуло от ужаса.

— Мне очень кажется или у вас кто-то кричал «Помогите»?.. — вежливо осведомился с улицы скрипучий голос. Выглянув в окно, Виталий увидел бродячего стекольщика со станком на плечах, который, видимо, брел домой после удачного рабочего дня. Стекольщика заметно пошатывало.

— Нет, не беспокойтесь… — Он сам удивился тому, как уверенно, даже слегка насмешливо прозвучал его голос. — Обычная женская истерика. У них это бывает…

— Да-да-да, вы правы, у них это бывает, и еще как бывает! — горестно закивал стекольщик, продолжая путь…

Сжав зубы, Кречетов торопливо перенес неподвижное тело Тони на стол, зло спихнув с него раскрытый портфель. Сбегал в ванную комнату за тряпкой, быстро замыл следы крови на полу. Голова гудела. Он вынул пистолет — стекольщик мог оказаться настырным и запомнить номер дома, а то и, чего доброго, заявить в милицию, — но тут же сунул его обратно в кобуру. Отшвырнул мокрую от Тониной крови тряпку и тяжело опустился на пол, касаясь пальцами безвольно свисающей девичьей руки…

— Вы идите, — просипел за спиной Штехель, продолжая звякать лопатой. — Я один закончу.

Кречетов обернулся, взглянул на небольшой земляной холмик, выросший над ямой, и снова оцепенело уставился на море. Луна стелила на спокойные волны серебряную дорожку. Внизу, у подножия холма, ровно шуршал прибой.

— Ее искать будут, — одышливо прошамкал Штехель, бросая лопату на холмик и вытирая руки.

— Никто ее искать не будет, — криво усмехнулся Кречетов.

— Она одна, что ли?..

— Одна. Родители погибли. Старшая сестра замужем в Саратове…