Вопрос состоит в том, какие территории необходимо завоевывать и кто является противником. Поскольку прежнего противника уже нет, мы утверждаем, что нынешним противником является все человечество. Четвертая мировая война уничтожает человечество по мере того, как глобализация универсализует рынок, и все человеческое, что возникает на пути рыночной логики, объявляется враждебным и подлежит уничтожению. В этом смысле все мы являемся противником, который должен быть побежден, — индейцы, не индейцы, правозащитники, учителя, интеллектуалы, люди творчества. Любой, считающий себя свободным и таковым не являющийся.

В этой Четвертой мировой войне применяется то, что мы называем «разрушением». Территории разрушаются и освобождаются от людей. Во время ведения войны территорию противника необходимо разрушить, превратить в пустыню. Но не просто из страсти к разрушению, а для того чтобы, потом восстановить и заново упорядочить. В чем состоит основная проблема глобализации этого однополярного мира? В национальных государствах, сопротивлениях, культурах, формах взаимоотношений внутри каждого из народов, во всем том, что их делает разными. Разве может эта деревня стать мировой и весь мир одинаковым, если все такие разные? Когда мы говорим о необходимости разрушить и опустошить национальные государства, это не обязательно означает физическое уничтожение людей, но обязательно — уничтожение различных форм человеческих взаимоотношений. После разрушения необходимо восстанавливать. Восстанавливать территории и отвести этим людям в них место. Место, которое определят законы рынка. Именно к этому ведет глобализация.

Первое препятствие — это национальные государства; необходимо напасть на них и их разрушить. Нужно уничтожить все, что делает государство «национальным»: язык, культуру, экономику, политическую структуру и социальную ткань. Национальные языки больше не нужны, необходимо их ликвидировать и утвердить новый язык. Этот язык — не английский, как могут подумать, этот язык — информатика. Надо свести к одному все языки, перевести их на язык информатики, даже если этот язык — английский. Все культурные аспекты, делающие француза французом, итальянца — итальянцем, датчанина — датчанином, мексиканца — мексиканцем, должны быть разрушены, потому что это барьеры, мешающие доступу к глобализированному рынку. Вопрос уже не состоит в том, как создать один рынок для французов, а другой — для англичан или для итальянцев. Нужно создать один-единственный рынок, где один и тот же человек сможет потреблять один и тот же продукт в любой части мира, и где этот человек будет вести себя как гражданин мира, а не как гражданин национального государства.

Это значит, что история культур, история традиций сталкивается с этим процессом и является в Четвертой мировой войне противником. Особенно серьезно это для Европы, где проживают народы с очень давними традициями. Французская, итальянская, английская, немецкая, испанская и прочие культурные логики — все, что не может быть переведено на терминологию информатики и рынка — являются для этой глобализации препятствиями. Товары будут теперь циркулировать по каналам информатики, и все остальное должно быть или убрано, или отложено в сторону. Национальные государства обладали своей собственной экономической структурой и тем, что называлось «национальной буржуазией», капиталистами, проживавшими в своей стране и там же получавшими прибыль. Это продолжаться больше не может — если вопросы экономики решаются на мировом уровне, экономическая политика любого из национальных государств, которое попытается защитить интересы своих национальных капиталов, будет объявлена врагом в этой войне. Договор о свободной торговле и то, что привело их к Европейскому Союзу и евро — все это симптомы глобализации экономики, хотя, как это происходит с Европой, речь вначале заходит лишь о глобализации региональной. Национальные государства пытаются выстраивать свои политические взаимоотношения, но сейчас политические взаимоотношения уже не годятся. Я не называю их плохими или хорошими; проблема в том, что эти политические взаимоотношения являются препятствием для действия рыночных законов. Национальный политический класс уже стар и должен быть заменен. Напрягите вашу память и попытайтесь припомнить имя хотя бы одного сегодняшнего крупного европейского государственного деятеля. Скорее всего, вам это не удастся. Самые главные персонажи Европы эпохи евро — это такие личности, как банкир, Президент Бундесбанка. То, что он скажет, предопределит политику президентов и премьер-министров разных стран Европы.

И если социальная ткань сейчас разорвана, былые отношения взаимопомощи, делавшие возможным сосуществование внутри национальных государств, сегодня тоже рвутся. И это питает различные кампании, направленные против гомосексуалистов и лесбиянок, против мигрантов, различные кампании ксенофобии. Все, что раньше находилось в определенном равновесии, разлетается вдребезги в момент, когда эта война атакует национальное государство и превращает его в нечто совершенно другое.

Речь идет о сведении всех к общему знаменателю, о превращении всех нас в существа совершенно одинаковые и об утверждении в мире только одного образа жизни. Главным развлечением при этом должна стать информатика, работой должна стать информатика, главной человеческой ценностью должно стать количество кредитных карточек, а также покупательная и производительная способности. В случае с преподавателями это очень просто. Уже не важно, у кого больше знаний и опыта, сейчас главное — кто проводит больше исследований: от этого зависят зарплаты, социальная защита и место в университете.

Все это тесно связано с североамериканской моделью. Тем не менее, эта Четвертая мировая война приводит к противоположному эффекту, называемому нами «расщеплением». Парадоксальным образом мир не превращается в одно целое, а наоборот, раскалывается на множество осколков. Несмотря на то, что как предполагается, граждане мира должны становиться между собой все более похожими, из существующих ныне различий возникают все новые и новые — гомосексуалисты и лесбиянки, молодежь, мигранты. Национальные государства действуют как одно большое государство-земля-акционерное-общество, дробящее нас на множество осколков.

Если вы посмотрите на карту мира этого периода — окончания Третьей мировой войны — и проанализируете историю последних восьми лет, вы увидите, что произошло значительное переустройство мира, особенно в Европе. Где раньше была одна страна — сейчас их стало много; карта мира продолжает дробиться. Таков парадоксальный результат Четвертой мировой войны. Вместо глобализации мир раскалывается, и вместо того, чтобы под действием этого механизма все жители мира становились все более похожи и подчинены ему, между ними возникает все больше и больше различий. Глобализация и неолиберализм превращают мир в архипелаг. И этому необходимо навязать рыночную логику, подвести все под общий знаменатель. Это мы называем «финансовой бомбой».

Одновременно с возникновением людей, отличных от других, различия умножаются. У каждого молодого человека — своя любимая группа, свои понятия о жизни, например, панки и бритоголовые есть в каждой стране. Сейчас отличные не только отличны, но и множат свои различия и ищут собственную идентичность. Очевидно, что Четвертая мировая война не предлагает им зеркало, где они могут увидеть себя в том, что объединяет их с остальным человечеством, напротив, им предлагается разбитое зеркало. И каждый выбирает доставшийся ему осколок и с ним — свое поведение в жизни. Пока власть чувствует, что в ее руках — контроль над архипелагом, над людьми, над территориями, она за себя спокойна.

Мир разлетается на множество осколков, больших и маленьких. Уже не существует континентов, в том смысле, что кто-то чувствует себя европейцем, африканцем или американцем. То, что предлагает глобализация неолиберализма — это сеть, сплетенная финансовым капиталом, или, если угодно, финансовой властью. Если в этом ее узле кризис, его эффект будет амортизирован остальной ее частью. Если в одной из стран существует определенный уровень благополучия, его эффект не распространится на остальные страны. Таким образом, эта сеть — недейственна, все то, что нам об этом говорили, — ложь мирового масштаба, столько раз повторенная лидерами Латинской Америки, будь то Менем, Фухимори, Седильо или другие руководители соответствующих моральных качеств. В действительности оказывается, что сеть эта сделала национальные государства гораздо более уязвимыми. Сейчас она заканчивает их уничтожение, и на этот раз — за счет внутренних эффектов. И любые усилия любой из стран по достижению внутреннего равновесия и поиск собственного пути для ее народа оказываются тщетными. Все зависит от того, что произойдет в одном из японских банков, от того, как поведет себя русская мафия или спекулянт в Сиднее. Так или иначе, национальные государства спастись не могут, их приговор окончателен и обжалованию не подлежит. Когда национальное государство соглашается на вступление в эту сеть, потому что нет другого выхода, его к этому вынуждают, хочет оно того или нет, оно подписывает собственный смертный приговор.