– Вик! Да что ж ты!… Ты не можешь! Не сейчас!

Алексей Андреевич тоже просунулся в разбитое окно машины:

– Виктор, сынок, держись!

Я повернулся к шару. Его вращение замедлялось, трещина склеивалась, будто её заливали чем-то жидким, прозрачным. Существо, лезущее из глубин, ударилось о преграду. Звук даже не сравнить с громом. Это был беззвучный удар, одной вибрацией, и в то же время я слышал его – звук чистой, абсолютной ярости.

Шар начал быстро уменьшаться. Казалось, свет просто растворял его, сам постепенно угасая.

И черная масса сражающихся стремительно потекла в разные стороны. В мою, в том числе. Из пелены света возникла фигура. Я успел увидеть очертания головы с огромными рогами. Загнутые черные когти выплыли прямо к моим глазам, хищно нацеливаясь. Но внезапно за спиной этого монстра возник кто-то еще. Я пока не пришел в себя от шара, так что распростертые крылья меня не впечатлили. Атака крылатого существа была свирепой и мощной. От него прямо изошла ударная волна, а рогатый монстр провалился под асфальт, наверное, в преисподнюю.

И все исчезли. Все разом. Небо и видимое пространство моста очистилось. Тишина наконец позволила мне услышать голоса друзей и начать соображать.

Первой осознанной мыслью было мчаться ко второй «Волге». Ведь там Таня! Я не успел сделать и шага, как увидел её. Она сама неслась к нам, окруженная красивым голубовато-серебристым сиянием. Мария Федоровна – её мама успела что-то крикнуть, за ней кинулись подружки, но поймал её Алексей Андреевич буквально за метр до машины.

– Таня, тебе туда нельзя! – говорил он, отчаянно пытаясь её удержать, а та вырывалась, как загнанная в охотничью яму, тигрица.

– Виктор! Вик! – она звала меня, все пытаясь заглянуть в машину через его плечо.

– Таня, не смотри туда!

Но она все-таки увидела меня. Застыла, медленно, опуская руки, а потом…

Я никогда не забуду этого крика – черную молнию, прожигающую пространство раскаленным сломанным лезвием. От её удара волна черного пламени разорвала воздух и огненным покрывалом накрыла Таню.

Потом уже кричал я.

Она горела так страшно, безумно воя от боли. Свет вокруг неё трескался, осыпаясь обожженными обломками, и оставалась только мертвая прогоревшая пустота.

Нас везли в больницу на разных машинах, но я сидел возле Тани. Пытался что-нибудь ей сказать, еще не осознавая, что никто меня уже не слышит и не видит. Её серебристо-голубое сияние меркло с каждой секундой, словно в него заливалась грязная вода. На белой коже вспыхивали язычки черного пламени, прожигали и уходили под неё, а я ничего не мог сделать.

– Это боль, – шептал мой свет позади, – она родилась только что, поэтому такая сильная, такая обжигающая.

– Сделай что-нибудь! – я просил, сам не зная кого от отчаяния.

Таня мучилась страшно. Я все пытался обнять ее, но как ни странно, меня отталкивал свет.

– Не надо, Виктор, ты делаешь хуже, Сафэн справится.

– Кто? Кто справится? Она умирает!

– Нет, страдает, но не умирает.

Больница. Пространство перед глазами стало немного четче, когда мы приехали, но краски и цвета еще больше поблекли. Я мельком взглянул, как санитары скорой вытаскивают из машины меня и помчался за Таней.

Страшное место. Пока ее везли в травматологию, я шарахался из стороны в сторону от чего-то черного, стремительно летящего по коридору, растопырив утыканные шипами щупальца. Полы тонули в жидкой грязи, кишащей змеями, правда, то тут, то там вспыхивал неяркий свет.

– Осторожно! – доносилось до меня. – Виктор! Вик! Да подожди ты! Арим, останови его! Он же без щита!

– Еще рано.

– Сейчас его сеть поймает! Глянь вон, летит за нами, голодная, голодная.

Поначалу я вообще не обратил внимания на эти голоса.

– Уворачивайся! – требовал кто-то и меня отклоняло от курса движения легким толчком в бок.

Но краем глаза я видел, как свет позади меня короткими вспышками отгоняет черных «осьминогов» и, поджав щупальца, они уползают на потолок.

Таню катили вперед под шапкой белого сияния. Оно и правда защищало её. Новые молнии вспыхивали, но ударялись о него, впитывались и растворялись.

Мой свет вдруг придержал меня:

– Ты должен пойти со мной.

– Что?! О чем ты?! Оставить её сейчас?! Я не могу!

– Виктор, остановись.

Я встал. Сам не знаю почему. Свет остановил меня.

– Её ангел справится, ты сейчас должен вернуться к себе.

В раскрытые двери операционной как раз завозили меня.

– Не упирайся, – второй голос прямо взвился вокруг, – это важно, последний удар.

Они оба развернули меня, и мы влетели следом за каталкой. Врачи трудились надо мной, все тело опутано трубками, в грудь уже вбили расширитель. Я все смотрел на свое сердце, крови в нем почти не было, вся осталась в машине.

Бух…

Глухой звук, приятный, но тревожный. Пространство покачнулось.

– Что происходит? – зашептал я.

Бух…

– Это твое сердце.

Мое сердце, последние удары моего сердца.

– Разряд! Разряд!

Чем больше кричали доктора, тем яснее становилось мое зрение, только совсем и окончательно пропали все краски. Осталось объемное, прозрачно-серое повторение предметов, такие же стены. А вот люди…

Вот, что значит видеть человека насквозь! Несколько оболочек друг в друге, как матрешки. Самая первая похожа на просвечивающую серую ткань, а дальше тонкие прозрачные слои, сквозь которые проходит сеть тонких светящихся нитей.

Со ступней ног к животу поднимаются большие трубки, по которым мчится свет. Они идут через грудь вдоль позвоночного столба, который, кстати, тоже видно, в голове сливаются воедино и выходят открытыми прямо через затылок.

– А я?..

На столе осталась первая внешняя оболочка, пустая, безжизненная. Меня же словно протянуло через прозрачную преграду назад, при этом, не сдвинув с места. Я тут, на том же самом клочке пространства, но уже в другом слое тени, уже в среднем. Там, где и положено быть душам.

– Здравствуй, Виктор.

Я обернулся к белой светящейся фигуре. Такой яркой, что свет едва давал возможность разглядеть развивающиеся полы одежды, красивые черты лица и крылья. По сверкающим перьям плыло что-то прозрачное, бесформенное. Пока я пораженно разглядывал светящееся существо перед собой, это бесформенное скользнуло вниз и стало человеческой фигурой. В ней тоже был свет, но он тек не по сетке сосудов, а просто клубился, то тая, то нарастая.

– Ты умчался без метки! – прозрачное существо раздулось от волнения. – Вокруг дети тонкой ночи, а у тебя нет ангельского щита! Никакой защиты!

Я молчал. Чтобы говорить, надо хоть что-то понимать.

Белое создание с крыльями очень напомнило мне ангела и он, похоже, читал мысли, потому что утвердительно кивнул и сказал:

– Так и есть, Виктор, Меня зовут Арим, я твой страж и проводник.

Я все еще молчал.

– Все в порядке, Виктор, я здесь, чтобы помочь тебе.

– Что с Таней? – спросил я.

– Она жива.

– Пострадала?

– Если ты о её теле, то нет.

– Хорошо… А со мной что случилось?

– Ты умер Виктор, через тридцать две минуты после аварии.

Я не поверил. Так просто? Я умер и все? Стою в странном месте, вокруг все прозрачно, напротив меня ангел и…

– А ты кто?

– Я? – прозрачное существо растеклось в непонятную форму. – Я ветер.

– Что? Кто?!

– Ветер. Ты же чувствовал меня в свободном свете!

– Свободный свет?

– Да, слой, в котором вы обитаете, пока в телесной оболочке, счастливчики.

– Почему счастливчики?

– Единственный слой, в котором рождается свет.

Ветер, кажется, возмутился этим.

– Вы и не подозреваете, каким богатством обладаете! В остальных слоях только тени и отражения света. Разве что ангелы в средней тени дарят свое сияние некоторым, а в основном везде сумрак.

Я собрался с мыслями и уточнил:

– В основном? Это где?

Ветер отвечал мне с потрясающей готовностью. Я еще не произнес последнего слова, а он уже торопливо начал: